Котенок. Книга 3 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

— Эта песенка не для тебя, Крылов, — сказал я. — Потому что ты, Ваня, ненастоящий комсомолец.

Папку с песней «Вечерняя Москва» я вручил Рокотову в субботу утром.

В субботу вечером, на «детских танцах» Алина спела со сцены «Я рисую».

До этого концерта слышал «Я рисую» в Алинином исполнении лишь под аккомпанемент акустической гитары. Она и в таком варианте мне понравилась. Но в полноценном музыкальном сопровождении композиция прозвучала в точности, как я её и представлял: мощно, зажигательно и свежо.

За вечер Волкова исполнила её четыре раза.

И уже с третьего повторения пол под моими ногами дрожал от звуков сотни громких женских голосов, что хором подпевали Алине: «Я царевна: мне можно!»

Двадцатого декабря на концерте я снова не увидел на танцплощадке своих одноклассников.

А ещё на этом выступлении меня впервые с сентября школьницы не попросили спеть «Котёнка».

После концерта я вновь заночевал в квартире Волковой.

Мама отреагировала на моё предупреждение спокойно: её больше волновало, что мы подарим «невестке» на Новый год.

Утром о планах на Новый год заговорила и Алина.

Она рассказала, что наши одноклассники запланировали встречу Нового года в квартире Лёни Свечина. Лёня ей похвастал, что к нему в праздничную ночь придут пятнадцать человек: в том числе Лидочка Сергеева, Наташа Кравцова и Вася Громов. Пригласил он и Алину. Но уточнил: без меня. Лёня объяснил, что моему присутствию «не обрадуются остальные». Свечин пообещал, что «будет весело».

— Сказала им, что без тебя не пойду, — заявила Алина.

Волкова сообщила, что обсудила сценарий грядущего праздника с бабушкой. Предложила нам с мамой составить им компанию за праздничным столом. Я признался Алине, что пока не думал о предстоящем празднике. Но не рассказал, что с тех времён, как повзрослели мои сыновья, не считал Новый год «большим» событием. Тридцать первого декабря я обычно допоздна работал.

— Предложу маме, — пообещал я.

Вечером, в этот же день, моя мама назвала Алинины слова «замечательным и правильным предложением». И снова заговорила о подарке для «нашей невестки». Мы с ней посовещались и решили: время до Нового года ещё есть — что-нибудь обязательно придумаем… чуть позже.

В понедельник я снова шагал вместе с Кукушкиной в школу. Лена пересказывала мне школьные и городские сплетни. Помимо прочего она упомянула, что Боря Корчагин в пятницу снова провожал «нашу Алиночку» после репетиции в ДК до дома. После этого сообщения она посмотрела на меня словно с упрёком: будто взглядом заявила, что на месте Чаги должен был быть я. Сообщила, что этот «длинный и горбатый» парень из десятого «Б» ей никогда не нравился. Тряхнула косичками, нахмурила брови. И прямо сказала (словно расставила точки над ё), что лучше уж Алина Волкова будет «гулять» со мной, чем «непонятно с кем».

Семиклассница заглянула мне в глаза и тут же печально вздохнула.

Но уже через пару секунд она смеялась над тем, что неизвестный мне «симпатичный» парень из седьмого «В» пообещал: «набьёт» мне морду, если я не перестану «гулять» с Кукушкиной.

Около входа в школу Лена дёрнула меня за руку и заявила:

— Ванечка, им понравилась наша песня!

— Какая песня? — переспросил я.

Семиклассница покачала головой и указала пальцем на стену… где под блеклой надписью «Слава КПСС!» красовались нарисованные белым мелом смайлики.

— Я рисую на стенах рожицы… — пропела Кукушкина.

Улыбнулась. Я отметил, что у Лены неплохой голос. Раньше не слышал её пение.

— Ванечка, я жду ваш с Алиночкой концерт даже дольше, чем Новый год! — заявила Кукушкина.

Она вздохнула, демонстративно проигнорировала поздоровавшихся со мной старшеклассниц.

Спросила:

— Ты уже знаешь, когда он будет?

В то же день вечером я услышал, как щёлкнул в прихожей дверной замок. Через пару секунд по коридору зашаркали тапочки. Мама решительно вошла в кухню (в пальто и в шапке), сунула руку в сумочку.

— Вот! — сказала она.

Поставила передо мной на стол небольшую красную коробочку. Улыбнулась: радостно, горделиво.

— Что это? — спросил я.

— Помада, — ответила мама. — Настоящая итальянская! Подруга из Риги привезла.

Она аккуратно вынула из коробки красный тюбик с надписью «Pupa». Взглянула на него, будто на драгоценность.

И объявила:

— Замечательная и нужная вещь! Подаришь её нашей Алине на Новый год.

Глава 13

От участия в школьных новогодних представлениях я отказался: сослался на «предпраздничную загруженность» в ансамбле Рокотова. Причём, я не солгал. Потому что во вторник двадцать второго декабря Рокот отыскал меня и Волкову в школе и объявил, что ждёт нас вечером в репетиционном зале ДК. От моих возражений Сергей отмахнулся (я твердил, что спою любую новую песню без подготовки — пусть только скажут её название). Рокотов сообщил, что он «поделит» между тремя вокалистами новогодние песни (меня он называл «внештатным» солистом). А ещё Сергей сказал, что Изабелла ждёт меня и Алину на примерку новогодних костюмов.

— Каких ещё костюмов? — спросил я.

Рокотов ухмыльнулся и ответил:

— Увидишь.

Четыре дня подряд я по вечерам ходил вместе с Волковой во Дворец культуры — в ущерб работе над книгой. Совсем недавно я отметил: в декабре пишу едва ли в два раза быстрее, чем когда начинал работу над рукописью в сентябре. И будто сглазил. Вечерние репетиции отняли много времени — во второй половине декабря я снова добавлял в тетради тот же объём текста, что и в начале осени. Этот факт меня не разозлил, но расстроил. Потому что я уже вообразил: завершу работу над романом в феврале. Но чувствовал: предновогодняя суета вновь отодвигала завершение книги на весну. Утешался мыслью, что до Нового года осталось меньше десяти дней.

Наряды для новогодних танцев мы с Алиной не готовили.

Потому что о них за нас подумали Рокотов и Корж.

На первой же предновогодней репетиции Сергей вручил мне шубу и шапку (голубого цвета — не красные). Указал пальцем на стоявший в углу зала украшенный фольгой посох. Сообщил, что бороду надевать необязательно.

Двадцать шестого декабря мы с Алиной явились во Дворец культуры за час до начала выступления. Прошли вслед за наряженными в серые костюмы и жёлтые галстуки-бабочки музыкантами ВИА в репетиционный зал. Переоделись. Я посмотрел в зеркало на свой сценический образ, покачал головой. Подумал, что на Деда Мороза я без бороды совершенно не походил. Скорее, выглядел Внуком Морозом. Волкова стала рядом со мной, придирчиво осмотрела своё отражение; погладила ладонями вышитые на рукавах своего костюма снежинки. Я осмотрел Алину с ног до головы. Отметил, что сапожки соответствовали образу, а короткая голубая шубка подходила Волковой под цвет глаз. В очередной раз подумал, что волосы новоявленной Снегурочки выглядели необычайно яркими, похожими на огонь — совсем не казались «зимними».

— Да уж, — сказал я. — Мы с тобой точно не Заяц и Волк.

«Солнечные котята» три недели заучивали музыкальную композицию «Расскажи, Снегурочка» из мультфильма «Ну, погоди!» Рокотов ещё в Петрозаводске решил, что ансамбль изобразит на предновогодних танцах дуэт Зайца и Волка. Раньше ВИА эту песню не исполнял: не хватало вокалистов. Но теперь музыканты решили: из Волковой получится прекрасный Заяц, пусть и непохожий голосом на мультяшного. Сергей же выделил себе партию Волка. Алина сказала, что Рокот на репетициях хорошо справлялся со своей частью музыкального произведения. Но был недоволен собой. За неделю до выступления Рокот неожиданно передумал петь — он делегировал участие в дуэте мне. А заодно Сергей уступил и свой костюм. Алина пояснила, что мне предстояло на новогоднем концерте щеголять в наряде Деда Мороза (хорошо хоть не в костюме Снегурочки, как Волку).