Имменсерит. История великого Королевства - Вячеслав Анатольевич Гильштейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да-к что ты хотел поведать мне, Ян? К чему такая секретность?
– Ну, я, это, в общем так. Сегодня утром нам, ну там мне и остальным, ну нас там много таких, в общем, нам принесли заказ на ужин для десяти господ. Ну, это, всё как обычно. Мы собирали продукты, делали заготовки для поваров.
– Это прекрасно, что тебе нравится твоя работа, Ян, но что тебя так обеспокоило?
– Сладостей нет, – ответил Ян.
– Что, прости, не поняла? – насторожились Инайя.
– Нет, говорю, сладостей инрамцких в заказе. Я удивился. Ужин на десять господ в Зал Совета, а ваших сладостей нет! Ну я подумал… – Ян замялся.
– Ты подумал…что? – тревога, которую ощутила Инайя, была нешуточной, все внутренности сжались, словно их завязали в узел.
– Что это странно. Вы не пропускали ни одно ужина в Зале Советов. Я следил… – и тут юный ученик повара покраснел и опустил глаза в пол.
– А во сколько намечается ужин?
– За час до общей трапезы, моя госпожа.
– Спасибо тебе за твою бдительность и доверие, Ян. Я у тебя в долгу. Возможно твои подозрения не оправдаются, но лучше мне действительно быть в курсе того, что происходит во дворце.
Ян не уходил. Он переминался с ноги на ногу, явно боясь что-то сказать.
– Я вижу, тебе есть что добавить. Говори смелее . Ты мне доверился, а я оправдаю твоё доверие.
– Я живу не во дворце. Мой дом там, ближе к выходу из города, но я не жалуюсь. Так вот, это, на улицах ходят плохие слухи…
– Какие слухи? – вот теперь Инайе стало тревожнее всего.
– Что истинный правитель Арден Экора король Авенир убит. Был отравлен и тайно похоронен.
– Что? – Инайя едва не выронила бокал из руки, – кем убит? Когда?
– Вами, моя госпожа. Сразу после свадьбы.
Последние слова Яннэ были как удар поддых. Картинка закружилась и поплыла перед глазами.
– Вам плохо, моя госпожа? Позвать лекаря?
– Нет, не нужно, я сама справлюсь с этим. Спасибо тебе ещё раз, Яннэ, за твои сведения. Если ты узнаешь ещё что-то, то обязательно приходи. Я дам команду стражам, чтобы тебя пускали.
– Спасибо, моя госпожа. Да хранят вас небо и солнце.
Ян убежал. А Инайя ощутила чувство необъяснимого облегчения. Теперь она знала, что её так мучило, что её тревожило столько дней и ночей.
"Что может означать ужин в Зале Советов, на который меня не пригласили?" – подумала Инайя и ответила сама себе вслух:
– Что бы там ни было – я обязана это выяснить. Возможно, нет ничего предосудительного. Просто очередные переговоры.
«А что делать с тем, что болтают люди на улицах? Тут, конечно сложнее. Но решение есть. Самое надёжное, это сказать правду.»
У Инайи было множество примеров для подражания – её братья, её отец, её муж. Но их сейчас не было рядом. Действовать необходимо самостоятельно.
– Губд'дар! – позвала королева одного из стражей.
– Да, моя госпожа, – орк появился в дверном проёме в считанные мгновения.
– Отыщи старейшину Аганеолиса и приведи ко мне. Так же приведи вашего командира Зер'нива. Как можно скорее. От этого зависят жизни.
Глава 20. Вспыхнувшее пламя
Ледяная колодезная вода очень быстро приводит в чувства. Особенно если её выливают тебе на голову. И не важно, что ты висишь, прикованный цепями к потолку и касаешься пола лишь кончиками пальцев ног. Неважно, что ты которые сутки терпишь боль и издевательства. Со временем, всё это становится неважно.
Губы у Авенир распухли, ему было тяжело говорить. Половина лица из-за частых ударов кулаками превратилась в один большой синяк. Кровь была повсюду.
Авениру уже приходилось сталкиваться с пытками в исполнении пинусийских рыцарей. И тогда, как и сейчас, палачи особое внимание уделили его пальцам на руках и ногах. Они планомерно, сустав за суставом, выкручивали или ломали их. При этом рыцари не планировали его убивать. Они лишь задавали вопросы, на которые Авенир либо не знал ответ, либо не желал его давать.
Чтобы не сойти с ума Авенир выстроил «стену» у себя в сознании и спрятал за ней все свои светлые чувства и мысли, все добрые воспоминания. Сейчас его одолевала ненависть и гнев. Только они поддерживали в нём искру, не давая ей погаснуть.
– Где лагерь отшельников? – спросил один из палачей и нанёс удар кулаком в живот Авениру.
– Кто руководит вылазками? – спросил другой и ударил пленника деревянной палкой по правому бедру.
– Кто ваш главарь? – снова удар в живот.
Авенир закашлялся и сплюнул кровью, испачкав подбородок.
– Ты понимаешь, что если расскажешь нам всё, что мы хотим знать – то умрёшь быстро и все мучения закончатся?
Авенир смотрел на своих мучителей не моргая, едва приоткрыв веки.
– Я… – говорить было больно, но он продолжил, – я не умру…а вот вы…
Палачи переглянулись. На их памяти никто не выдерживал такой боли и тем более так долго.
– Похоже у него с головой что-то. Не надо было его по ней бить. Иди к генералу Мораджо. Пусть скажет, что с ним делать, – скомандовал тот из двух палачей, что был старше по званию.
Генерал Мораджо руководил особым корпусом рыцарей Пинусийского ордена. В замке Треддроттер в данный момент была размещена почти тысяча человек, среди которых были не только рыцари, но и лекари, книжники, палачи и прочая обслуга. Четыре отряда по пять десятков рыцарей сейчас были в разъездах и должны были вот-вот вернуться после выполнения важных поручений.
Вечер вступил в свои права. Во дворе и в переходах замка зажгли факелы. Генерал Мораджо как обычно вместе с командирами нескольких отрядов ужинал в своём кабинете, обсуждая насущные проблемы и планы дальнейших действий.
Авенир прислушивался к звукам, доносящимся из коридора темницы. Пока что пытки прекратились. Его второй палач куда-то отошёл, поэтому можно было чуть-чуть передохнуть, набраться сил. По коридору эхом раздались шаги. Кто-то приближался к пыточной камере. Шаги были новыми, таких Авенир раньше не слышал.
– Что случилось? – из соседней комнаты объявился палач, вытирая кровь с рук грязной тряпкой.
– Разведотряды вернулись со своих заданий. У них полно пленников в клетках. Готовь инструменты, ночь будет долгая, – сказал пришедший, но голос его был недовольным, словно ему было неприятно находиться тут.
– Ясно, Пильяр. Что-то ещё? – спросил палач после паузы, с вызовом разглядывая серую хламиду и дряхлые сандалии книжника, – ты так смотришь
