Момо - Михаэль Энде

— Дети без надзора, — объясняли третьи, — морально разлагаются и становятся хулиганами. Руководству города следует подумать о том, чтобы все дети оказались под присмотром. Надо создать такие учреждения, где они обучались бы полезному делу и воспитывались так, чтобы стать достойными членами общества.

Четвертые заявляли:

— Дети — людской материал будущего. Будущее — это время реактивных двигателей и электронных мозгов. Понадобится масса специалистов, чтобы обслуживать такую сложную технику. И вместо того, чтобы готовить наших детей к столь перспективному занятию, мы позволяем им разбазаривать жизнь в бесполезных играх. Это позор для нашей цивилизации и преступление перед грядущими поколениями.

Все это играло на руку сберегателям времени. А поскольку в большом городе уже очень много людей экономили время, им быстро удалось убедить власти в необходимости что-то делать для бесчисленных детей, разгуливающих без присмотра.

С этой целью во всех городских кварталах создали так называемые «детские депо». Они представляли собой большие дома, в которые надлежало доставлять детей, находящихся без надзора, и откуда их разрешалось, при возможности, забирать домой.

Ребятишкам было строжайше запрещено играть на улицах, в парках и других общественных местах. И если ребенка обнаруживали в таком месте, его сразу же отправляли в ближайшее депо, а родителям выставляли приличный штраф.

Друзья Момо тоже не избежали этих запретов. Их разлучили друг с другом и распределили по разным «детским депо», согласно месту проживания. Там и речи не могло идти о том, чтобы затеять собственные игры. Развлечения для них придумывали специальные надзиратели, причем только такие развлечения, из которых детям следовало почерпнуть что-то полезное. Но при этом дети теряли нечто важное: умение радоваться, восторгаться, мечтать.

Постепенно они становились похожими на маленьких сберегателей времени. То, что от них требовали, они выполняли крайне неохотно, со скукой и даже озлобленно. Но если иногда они оставались без надзора, то совершенно терялись и не знали, чем заняться.

Единственное, что они еще могли, так это устраивать шум и гвалт — злой, ненавидящий и безрадостный.

Сами же серые господа напрямую к детям не обращались. Сеть, которую они сплели над большим городом, была густой и казалась непроницаемой и нерушимой. Даже самым ловким детям не удавалось проскользнуть сквозь ее ячейки. План серых господ удался. Все было подготовлено к возвращению Момо.

И с того времени старый амфитеатр лежал пустым и заброшенным.

И вот Момо сидела на каменных ступенях и ждала своих друзей. Целый день после своего возвращения она так и провела. Но никто не пришел. Никто!

Солнце опускалось к западному горизонту. Тени становились все длиннее, холодало.

Наконец Момо встала. Она проголодалась, ведь никто и не подумал принести ей поесть. Такого еще никогда не случалось. Даже Гиги и Беппо сегодня, похоже, забыли о ней. Но это, думала она, конечно же только недоразумение, какая-то нелепая случайность, и завтра же все разъяснится.

Она спустилась вниз, к черепахе, которая уже втянулась в свой панцирь и приготовилась ко сну. Момо присела на корточки и постучала по ее спине согнутым пальцем. Черепаха высунула из-под панциря голову и посмотрела на Момо.

— Извини, пожалуйста, — сказала Момо, — мне очень жаль, если я разбудила тебя, но ты можешь ответить, почему за целый день никто из моих друзей не пришел?

На спине черепахи засветились слова: «Никого больше нет».

Момо прочитала их, но не поняла значения.

— Ну да, — неуверенно пробормотала она, — завтра все прояснится. Завтра они обязательно появятся.

«Больше никогда», — был ответ.

Момо долго смотрела на мерцающие матовые буквы.

— Что ты этим хочешь сказать? — наконец с тоской спросила она. — Что случилось с моими друзьями?

«Все исчезли», — прочитала она.

Момо потрясла головой.

— Нет, — тихо сказала она, — этого не может быть! Ты ошибаешься, Кассиопея. Ведь только вчера они участвовали в демонстрации, из которой ничего не вышло.

«Долго спала», — гласил ответ Кассиопеи.

Момо вспомнила, как Мастер Хора говорил ей, что она должна проспать целый оборот солнца, как семечко растения в земле. Она не подумала, сколько времени это может продолжаться, когда соглашалась на его предложение. Но теперь она начала догадываться.

— Как долго? — спросила она дрожащим голосом.

«Год и день».

Момо очень не скоро осмыслила ответ Кассиопеи.

— Но Беппо и Гиги, — пролепетала она наконец, — они оба наверняка ждут меня!

«Никого больше нет», — снова обозначилось на спине черепахи.

— Неправда! — Губы у Момо задрожали. — Невозможно, чтобы исчезло все, что было…

На панцире Кассиопеи засветилось слово: «Прошло».

Впервые в жизни Момо с полной силой осознала это слово. На сердце легла такая тяжесть, какой она никогда прежде не ощущала.

— Но я, — растерянно проговорила она, — ведь я еще здесь…

Ей захотелось расплакаться, но она не смогла.

Через какое-то время Момо почувствовала, как черепаха коснулась ее босой ноги.

«Я буду с тобой», — появилась надпись на панцире.

— Да, — сказала Момо и мужественно улыбнулась, — ты будешь со мной, Кассиопея. И я рада этому. Пойдем спать.

Она взяла черепаху на руки и понесла ее через дыру в стене в свое жилище. В свете заходящего солнца Момо увидела, что все в ее комнатке осталось по-прежнему. (Беппо убрался там после разгрома, устроенного серыми господами.) Но повсюду лежал толстый слой пыли, и висела паутина.

На дощатом столике лежало письмо, тоже пропыленное и обжитое пауками.

«Для Момо», — значилось на конверте.

Сердце у девочки учащенно забилось. Она еще никогда не получала писем. Она взяла его в руки и оглядела со всех сторон, потом надорвала конверт и вытащила оттуда записку.

«Дорогая Момо! — прочитала она. — Я переехал. Если ты вернешься, сразу же дай о себе знать. Я очень волнуюсь за тебя. Ты мне очень нужна. Надеюсь, с тобой ничего не случилось. Если ты голодна, сходи к Нино. Он пришлет мне счет, и я все оплачу. В общем, ешь, сколько тебе хочется, слышишь? Все остальное тебе расскажет Нино. Люби меня по-прежнему! Я тоже люблю тебя, как и раньше!

Прошло немало времени, пока Момо по буквам разобрала письмо, хотя Гиги постарался написать его очень разборчивым, крупным почерком. Когда она наконец справилась с текстом, погас последний лучик уходящего солнца.

Но Момо утешилась.

Она подняла черепаху и положила ее около своей кровати. Заворачиваясь в пыльное покрывало, она тихо прошептала:

— Видишь, Кассиопея, я все-таки не одна.

Но черепаха, кажется, уже спала. А Момо, которая, читая письмо, четко видела перед собой Гиги, не догадывалась, что оно лежало здесь почти целый год.

Она легла щекой на конверт. Теперь ей больше не было холодно.

Глава 14

Слишком много еды и очень мало ответов

В следующий полдень Момо взяла на руки черепаху и направилась в маленький ресторанчик Нино.

— Ты увидишь, Кассиопея, — говорила она, — сейчас все прояснится. Нино знает, где находятся Гиги и Беппо. А потом мы пойдем и приведем детей, и опять окажемся вместе. Может, и Нино с женой придут, и все остальные. Они тебе, конечно, очень понравятся, мои друзья. А вечером мы устроим маленький праздник. Я им расскажу про цветы, про музыку, и про Мастера Хора, и про все-все! Ах, я уже так радуюсь нашей встрече! Но больше всего я радуюсь тому, что меня ждет хороший обед. Я страшно проголодалась, понимаешь?

Так Момо и шагала, весело болтая, дальше. Она нет-нет дай трогала руками дорогое ей письмо Гиги, которое лежало теперь в кармане куртки. Черепаха смотрела на нее своими древними глазами и ничего не отвечала.

Потом девочка начала тихонько напевать и наконец громко запела. В ней опять звучали песни тех голосов, которые слышались ей так же четко, как и вчера. Момо теперь знала, что уже никогда их не забудет.

Но затем она неожиданно умолкла. Перед ней стоял ресторан Нино. В первую секунду она даже подумала, что ошиблась адресом. Вместо старого домика с облупленной штукатуркой и маленькой беседкой у ворот перед ней громоздилась длинная бетонная коробка с огромными окнами, отражающими всю улицу. Саму улицу за время ее отсутствия заасфальтировали, и по ней двигался поток транспорта. Напротив расположилась большая заправочная станция, а немного поодаль — огромное здание какого-то учреждения. У ресторана стояла масса машин, на воротах, украшенных фонарями, сияла роскошная надпись:

Ресторан быстрого обслуживания Нино