Пусть идет снег - Морин Джонсон

Из холла донеслись голоса родителей:

— С Рождеством, девочки! Вы что, по снегу пешком сюда пришли?

И Дорри и Теган, как назло, решили ответить. Их веселый рождественский щебет раздражал меня все сильней и сильней, и вскоре мне захотелось закричать: «Эй, девчонки! Страдалица, которую вы пришли утешать, здесь, наверху!»

Наконец по лестнице взбежали две пары ног в колготках. Дорри ворвалась в мою комнату первой.

— Уф! — выдохнула она, убрав волосы с шеи и обмахнувшись рукой. — Если я сейчас не сяду, то взорвуся.

Дорри обожала говорить «взорвуся», это было ее любимое словечко, которое означало, что она сейчас взорвется. Еще она обожала вишневую газировку «Чируайн» и пончики и притворялась, что она из Земли обетованной — видимо, это такая земля, где жили евреи до того, как переехать в Америку. Дорри очень гордилась своим происхождением и даже называла свои роскошные кудри «еврейское афро». Когда я в первый раз услышала от нее эти слова, они меня напугали и рассмешили одновременно. И в этом вся Дорри.

Следом за Дорри вошла Теган с румянцем на щеках.

— Ох, вспотела вся вообще! — сказала она, сняв фланелевую блузку, которую носила поверх футболки. — Чуть не померла, пока сюда добралась.

— Это ты говоришь? Я пять тысяч миль тащилась до этого дома! — воскликнула Дорри.

— Ты имеешь в виду… шесть метров? — сказала Теган. И повернулась ко мне: — Сколько метров между вашими с Дорри домами? Шесть, правильно?

Я сурово посмотрела на нее. Они пришли сюда вовсе не для того, чтобы обсуждать глупости вроде расстояния между домами.

— Что это у тебя на башке? — сказала Дорри, плюхнувшись рядом со мной.

— Ничего, — ответила я, потому что об этом, как оказалось, мне тоже говорить не хотелось. — Я замерзла.

— Ага, конечно.

Дорри сдернула одеяло с моей головы и в ужасе ахнула:

— Что ты с собой сделала?!

— Вот спасибо, — проворчала я. — Ты хуже мамы.

— Фигасе, — произнесла Теган. — Не, ну фигасе…

— Так проблемы у тебя с волосами? — спросила Дорри.

— Вообще-то, нет.

— Ты уверена?

— Дорри! — осадила подругу Теган. — Это очень… мило, Адди. Очень смело.

Дорри фыркнула:

— Знаешь, что нужно делать, когда говорят, что у тебя смелая прическа? Идти в парикмахерскую и требовать вернуть деньги.

— Уйди, — сказала я и толкнула ее ногой.

— Эй!

— Ты груба со мной в трудную минуту, и на кровать тебе больше нельзя.

Я чуть напряглась, и — бац! — Дорри свалилась с постели.

— По-моему, ты мне копчик сломала, — пожаловалась она.

— Если ты сломала копчик, сядь на надувной пончик.

— Здесь нет надувных пончиков.

— Я к слову сказала…

— Я не груба с тобой в трудную минуту, — вставила Теган. И кивнула в сторону кровати: — Можно?

— Садись.

Теган села на место Дорри, а я вытянулась и положила голову ей на колени. Она принялась гладить меня по волосам, сначала робко, потом уверенней.

— Так… что происходит? — наконец спросила она.

Я молчала. Мне и хотелось, и не хотелось рассказать им обо всем. Забудьте про волосы, мои настоящие проблемы так ужасны, что о них без слез не расскажешь.

— О, нет, — проговорила Дорри. На ее лице, наверно, отразилось то, что я увидела на моем. — Ох, мамочки…

Рука Теган замерла.

— Что-то с Джебом?

Я кивнула.

— Ты его видела? — спросила Дорри.

Я мотнула головой.

— Ты с ним говорила?

Я снова мотнула головой.

Дорри подняла глаза, и я почувствовала, как между ними с Теган прошла какая-то искра. Теган толкнула меня в плечо, побуждая сесть.

— Адди, расскажи нам! — потребовала она.

— Я тупая, — прошептала я.

Теган положила руку мне на бедро, как бы говоря: «Мы здесь. Все хорошо».

Дорри наклонилась ко мне и уткнулась подбородком в мое колено.

— Однажды, давным-давно… — начала она.

— Однажды, давным-давно мы с Джебом были вместе, — жалко простонала я. — Я любила его, а он любил меня. А потом я все испортила.

— Катастрофа с Чарли… — вздохнула Дорри.

— Мы знаем, — сказала Теган, утешительно похлопав меня по спине. — Но это случилось неделю назад. В чем новые проблемы?

— Ну, кроме твоих волос, — прибавила Дорри.

Они ждали моего ответа. Ждали и ждали.

— Я написала Джебу письмо, — призналась я.

— О, нет! — воскликнула Дорри.

Она трижды стукнулась лбом о мое колено: бам-бам-бам.

— Я думала, ты даешь ему время, чтобы прийти в себя, — сказала Теган. — Ты же, кажется, говорила, что вам лучше пока не разговаривать, даже если это и будет очень тяжело. Помнишь?

Я беспомощно пожала плечами.

— Не хочу тебя расстраивать, но я думала, что Джеб теперь с Бренной, — сказала Дорри.

Я уставилась на нее.

— Ну, то есть нет, конечно, — поправилась она. — Ведь всего неделя прошла. Но она же с ним кокетничает, так? И, насколько мне известно, не сказать, что он ее отталкивает.

— Бренна, фу, — скривилась я. — Ненавижу Бренну.

— Я думала, Бренна снова с Чарли, — заметила Теган.

— Конечно, мы все не любим Бренну, — сказала Дорри, обращаясь ко мне. — Не в этом дело. — Она повернулась к Теган: — Мы хотели, чтобы она вернулась к Чарли, но этого не случилось.

— А-а-а, — понимающе произнесла Теган.

Выглядела она по-прежнему озадаченной.

Я вздохнула:

— Помните, чем хвасталась Бренна за день до зимних каникул? Как она все время повторяла, что на каникулах будет встречаться с Джебом?

— Я думала, мы решили, что она просто хочет, чтобы Чарли приревновал, — ответила Теган.

— Нуда, — кивнула Дорри, — но все равно. Если уж он строит планы…

— Ага, — сказала Теган. — Поняла. Если Джеб строит планы, то это серьезно.

— Я не хочу, чтобы Джеб строил планы с другой, особенно с этой псевдорастаманшей Бренной, — нахмурилась я.

Дорри выдохнула через нос:

— Адди, можно сказать тебе то, что тебе не понравится?

— Лучше не надо.

— Она все равно скажет, — заметила Теган.

— Понимаю, — ответила я. — Просто говорю, что лучше не надо.

— Это все из-за праздников. В праздники люди чувствуют себя одиноко, — заявила Дорри.

— Я вовсе не из-за этого одинока! — возмутилась я.

— Из-за этого. В праздники нам больше всего хочется быть нужными. А в твоем случае это вдвойне правда, потому что сегодня годовщина ваших с Джебом отношений. Я права?

— Вчера была. В Рождество, — подтвердила я.

— Ох, Адди… — сочувственно произнесла Теган.

— Думаешь, в Рождество пары по всему миру действительно снова воссоединяются? — сказала я, впервые задумавшись об этом. — Потому что Рождество, волшебство… а только потом все проходит… и снова фигово?

— Так что было в твоем письме? — произнесла Дорри тоном, который означал: «Давайте не будем отвлекаться от темы». — Просто поздравление с Рождеством?

— Не совсем.

— Тогда что ты написала?

Я мотнула головой:

— Это слишком больно вспоминать.

— Расскажи, расскажи, — настаивала Дорри.

Я встала с кровати:

— Ни за что. Но я вам покажу письмо. Сами прочитаете.

(глава третья)

Они прошли следом за мной к письменному столу, где нас весело ждал мой белый «МакБук», притворяясь, что он не принимает участия в моем унижении. Его украшали вздувшиеся наклейки с эмблемой шоколада «Чококэт», и мне следовало их отскрести, когда мы с Джебом расстались, потому что это он их мне подарил. Но я не смогла решиться.

Я открыла ноутбук и кликнула по ярлыку «Файрфокса». Зашла на «хотмэйл», открыла папку «Сохраненные письма», навела курсор на злополучное письмо, и внутри у меня все завязалось узлом. «Мокка латте?» — значилось в теме письма.

Дорри опустилась в кресло у компьютера и подвинулась, освобождая рядом место для Теган. Она щелкнула клавишей мышки, и на экране возникло письмо, которое я написала два дня назад, 23 декабря.

Привет, Джеб.

Знаешь, я сижу здесь, и мне страшно все это печатать.

Бред, правда. Как мне может быть страшно говорить с ТОБОЙ? Я столько раз переписывала это письмо с начала и все стирала, что меня от самой себя уже тошнит. Больше ничего стирать не буду.

Но кое-что мне правда хочется стереть из жизни — и ты знаешь, что это. Поцелуй с Чарли — моя большая ошибка. Мне жаль. Мне очень жаль. Конечно, я уже сто раз говорила тебе об этом, но я готова вечно это повторять.

Знаешь, как бывает в кино, когда кто-то делает что-то плохое, например изменяет девушке, а потом говорит: «Ничего не было! Она мне никто!»? То, что я сделала, — это не «ничего». Я причинила тебе боль, и мне нет оправдания.