Мажор на побегушках, или Жестокая дворянка (СИ) - Мила Ваниль

Лев Егору не нравился исключительно тем, что он нравился Ульяне. Когда Егор, совершенно случайно, услышал, как тот ее отчитывает, внутри все перевернулось. И ладно бы заслуженно подозревал в жестокости! Нашел кого обвинять! Ту, что нервный срыв получила из-за вчерашних событий!

— Егор, не смей! — приказала Ульяна. — Выйди вон!

Но он уже набычился, уставившись на Льва.

— А, управляющий… — протянул тот, с интересом рассматривая Егора. — Тот самый, что ударился головой.

Егор чуть не поперхнулся воздухом от негодования. И когда Ульяна успела все ему выболтать! Предательница…

И все же желание защитить ее не исчезло.

— Это не имеет отношения к делу, — процедил Егор. — Вчера пороли меня. И не из-за взбесившейся лошади, а из-за потерянных в дороге вещей ее светлости. Как вы верно заметили, я управляющий. И я допустил серьезную оплошность, не позаботившись о сохранности имущества.

— Егор! — снова сердито выкрикнула Ульяна. — Прекрати сейчас же! Тем более, ты утрируешь!

— Так вы скажите ему правду, Ульяна Дмитриевна. — Егор повернулся к ней. — Скажите, почему не могли поступить иначе.

— Ты с ума сошел! — ахнула она.

— Наглец, — констатировал Лев.

— Что, даже порка не помогла? — кисло улыбнулся ему Егор. — Так признайте, что я ее заслужил. И перестаньте обвинять ее светлость в жестокости.

— А ты защищаешь хозяйку не менее рьяно, чем она тебя, — неожиданно заметил Лев. — Пожалуй, действительно странно, что именно тебя подвергли экзекуции.

— Егор, пожалуйста, оставь нас, — тихо попросила Ульяна. — Даже если по делу пришел, выйди. После поговорим.

Это подействовало на Егора куда лучше окриков. Он с изумлением взглянул на Ульяну и заметил, что глаза ее полны слез, а губы дрожат.

«Защитник… — с горечью подумал он. — Бестолочь! До слез довел. В очередной раз».

В этот момент он искренне ненавидел себя — за глупость и бессилие. Не ему придется утешать Ульяну. Он не имеет на это права.

Егор поклонился ей, игнорируя Льва, и вышел из комнаты. Только и остается, что сжимать кулаки и рычать от ярости!

— Егор Лексеич! — окликнули его, едва он спустился с крыльца. — Так за краской посылать?

— Посылай, — ответил он. — Кто поедет? Митрич? Пусть Василя с собой возьмет, ему в город надо.

«Только он еще об этом не знает…» — мелькнуло в голове.

Егор вздохнул и отправился на поиски Софьи.

Впрочем, долго искать не пришлось. На кухне вовсю кипела работа: варили земляничное варенье. Верховодила процессом, конечно же, Софья.

— Хотели чего, Егор Лексеич? — спросила она, заметив управляющего.

Аромат земляники бил наповал. Егор так и застыл, едва переступив порог кухни: вспомнил, как бабушка варила клубничное варенье в медном тазу. И как он, ребенком, ел это варенье прямо из банки, тайком. Уж больно вкусное оно было, не мог удержаться.

— Егор Лексеич? — повторила Софья.

— А? Да! — очнулся Егор. — Поговорить с тобой хотел. Пойдем.

Девки, перебирающие ягоду, переглянулись и хихикнули.

— Без баловства мне тут! — строго сказала им Софья. — Ольга, за старшую.

— Это ненадолго. — Егор пропустил Софью вперед, и они вышли во двор. — Во-первых, поблагодарить хотел. За лекарства.

— От болтун! — фыркнула Софья. — Да не вы, Василёк. Помогло хоть? Аль выбросили?

— Помогло, — серьезно ответил Егор. — Потому и благодарю.

— Не думайте, что я для вас старалась. Специально эти средства у ведуньи местной беру, для всех. Теперь от вы о людях заботьтесь.

— Стараюсь, — усмехнулся Егор. — Или ты намекаешь, что запасы лекарств пополнить надо?

— А если и надо? Пойдете к ней, что ли? — удивилась Софья.

— Скажешь куда, пойду, — кивнул Егор. — Но это после. Сейчас вот что…

Он протянул ей мешочек с монетами.

— Это что? — испугалась она. — Это мне без надобности! Я ж от чистого сердца, Егор Лексеич! Знаете уже, Василёк мне не чужой!

— Знаю, знаю, — сказал Егор. — И я от чистого. Не тебе, ему. У меня он денег не возьмет, а ему неплохо бы одежду новую справить. Отдай ему, скажи, что скопила. Пусть прямо сегодня и едет в город, вместе с Митричем.

— А как же… А что же… — растерялась Софья.

— Это приказ, — надавил Егор властью. — И языком не болтай.

— Его-о-ор Лексеи-и-ич…

— Цыц! — Он приложил палец к губам. — Всё. Забудь, что меня видела. Иди, ищи Василя. А, да! Адресок ведуньи дать не забудь.

Как дитя двадцать первого века, Егор не верил в колдовство. Как человек, попавший в прошлое, был не прочь взглянуть на настоящую ведунью. Он предполагал, что она — обычная травница. Но… чем черт не шутит? Если существует сила, переместившая Егора в прошлое, отчего ведунье не быть… ведьмой? Василь утверждал, что она все знает. Вот пусть скажет, как Егор тут очутился!

День прошел в обычных хлопотах. Егор не соврал, снадобья помогли, и ему вполне хватило сил вести себя, как обычно. Ульяна беспокоила сильнее, чем спина. Егор старался держаться подальше от господских комнат, так что не знал, помирилась ли Ульяна со Львом. И Жоржа вроде бы не было видно, что тоже беспокоило. Небось, плетет очередную интригу. Егор всерьез подумывал, не приставить ли за ним слежку, кого-нибудь из дворовой малышни. Только и останавливало, что попадется несмышленыш, да огребет ни за что. Парней постарше от работы отрывать нельзя, это сразу заметят.

Успокаивало то, что Жорж не такой дурак, чтобы среди бела дня гадости Ульяне делать. Небось, дождется удобного случая.

Как бы его из усадьбы прогнать…

Вечером, когда Егор добрался до своей комнатушки, в гости явился Василь — в новой рубахе, штанах, сапогах. И с горшочком в руках.

— Это что? — спросил Егор. — Опять отвар?

— Не, варенье, — ответил Василь, протягивая ему горшочек. — Земляничное. Софья велела передать.

— Лучше б передала, как до ведуньи добраться, — проворчал Егор, скрывая смущение и радость.

Вредная баба… но добрая. И ведь угадала, что управляющему варенья хочется до одури.

— Зачем? Я вас сам провожу. Я дорогу знаю, — простодушно сказал Василь.

— Тогда завтра и сходим, — решил Егор. — У меня к ней… вопросы накопились.

Глава двадцать девятая, в которой у героини появляется поклонник

Плакать при Льве Ульяна не хотела, но слезы душили ее так, что сдерживаться приходилось из последних сил. Ее обидело обвинение в жестокости, однако это пережить можно. Тем более, она все еще винила себя за слабость. А вот чего она никак не ожидала, так это заступничества Егора.

Шутка ли! Он должен ее ненавидеть, а бросился защищать! Да и вообще… Впервые кто-то заботился об Ульяне от чистого сердца. Это и растрогало ее так, что хотелось плакать.