Далекие чужие. Как Великобритания стала современной - Джеймс Вернон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Межконтинентальная и межрегиональная торговля начала процветать в Великобритании в конце XVII века. Основным предметом экспорта на континент оставалась шерсть, но расширяющиеся имперские сети Великобритании через Атлантический мир и Азию позволили быстро увеличить количество новых импортируемых товаров (таких как сахар, табак и ситец), большая часть которых затем реэкспортировалась в Европу или, как в случае с рабами, экспортировалась из Африки непосредственно в Карибский бассейн и Америку [Harley 2004:175–203; Findlay, O’Rourke 2007: главы 4, 5; O’Rourke, Williamson 2002: 417–456]. Это стало возможным благодаря притоку серебряных слитков из Америки, а также расширению торговых сетей как акционерными обществами, получившими королевскую монополию на торговлю в определенном регионе, такими как Левантийская компания (1580), Ост-Индская компания (1599), Компания Гудзонова залива (1670), Королевская африканская компания (1672) и Компания Южного моря (1711), так и купцами. Именно купцы и компании разработали инновационные системы организации торговли на дальние расстояния и управления тем, что экономисты называют проблемой принципала и агента, то есть создания систем и стимулов, обеспечивающих, чтобы удаленные работники действовали в интересах своих работодателей.
До создания сетей дорог и каналов во второй половине XVIII века межрегиональная торговля в Великобритании ограничивалась такими товарами, как шерсть, уголь и зерно, которые можно было перевозить по прибрежным и внутренним речным сетям. По мере того как скорость транспортировки товаров увеличивалась, а затраты снижались, купцы смогли расширить географию своей торговли, что изменило принципы функционирования рынков. Возьмем торговлю зерном. Издавна было принято, что фермеры отвозили свой урожай на ближайший рынок, где местные мельники, розничные торговцы и жители могли осмотреть его перед покупкой. На местных рынках регулировалось, кто и когда может покупать зерно: сначала жители, затем мельники и, наконец, розничные торговцы и купцы, чтобы те, кто могли покупать в больших количествах, не вытесняли горожан с рынка. Во второй половине XVIII века, по мере снижения цен на перевозку зерна на большие расстояния и роста городского населения, фермеры и купцы стали доминировать на рынке, который превратился в рынок продавца. Вместо того чтобы везти все зерно на рынок, чтобы местные жители могли проверить его качество и количество, фермеры покупали небольшие образцы для проверки, зная, что этого достаточно для мельников и купцов, покупающих большие партии для продажи за пределами населенного пункта, где можно было получить лучшую цену. Это послужило катализатором новой денежной экономики: в отличие от продаж местным жителям, где оплата производилась натурой или наличными и жетонами, фермеры получали от купцов новые формы бумажных денег, которые сперва помещались в банки, затем одалживались другим в качестве кредита [Thompson 1971: 76-136].
Однако переход к рынкам, характеризующимся денежными обменами и торговлей на большие расстояния, не означал приход безличных форм обмена. Для тех, кто торговал товарами, акциями или финансовыми услугами в XVII и XVIII веках, рынок был не абстрактным пространством, а конкретным местом, где личные отношения, репутация и знания имели решающее значение. Построенная в конце XVI века в самом центре лондонского Сити, Королевская биржа стала тем местом, куда купцы приходили, чтобы принять участие в развивающихся межрегиональных и межконтинентальных торговых сетях Великобритании. К XVIII веку коммерческая жизнь биржи стала настолько перегруженной и разнообразной, что отдельные ее районы, а также прилегающие улицы стали ассоциироваться с торговлей определенными товарами или регионами. Купцы должны были знать, кто и где торгует. Для получения доступа к этим запутанным цепочкам знаний купец должен был обладать безупречной репутацией. Если он считался заслуживающим доверия – то есть его коммерческая информация была точной и полезной, качество товаров гарантированным, а займ надежным, – открывались двери к людям, информации и займам, необходимым для торговли. Несмотря на появление руководств, призванных разъяснить правила и практику обмена, он по-прежнему строился на основе сугубо личных репутаций, потоков информации и отношений «лицом к лицу» [McCusker 2005: 295–321; Glaisyer 2006; Hancock 1995; Grassby 1995; Hudson 2004:28–56].
To же самое можно сказать и о зарождающемся фондовом рынке Лондона. До 1688 года торговля акциями всех 15 акционерных обществ была нечастой и велась между между частными лицами в индивидуальном порядке без привлечения брокеров. После этого масштабы бирж увеличились, и к 1695 году число акционерных обществ возросло до 150, поскольку новые крупные отечественные предприятия, такие как банки и водоканалы, требовали больших запасов капитала [Michie 1999: 15]. Хотя зарождающаяся финансовая пресса начала публиковать списки цен на акции, они выходили так редко, что инвесторы и брокеры полагались на местную культуру разговоров для получения своевременной и точной информации для повседневной торговли [Murphy 2012; Preda2009:113]. Посетители кофеен лондонского Сити и прогуливающиеся по густой сети переулков и улиц горожане были важнейшими распространителями устных сведений об акциях, ценах и более общих знаний о товарах и ценных бумагах. Однако беспорядочное смешение городских незнакомцев, оказавшихся там, усиливало беспокойство по поводу того, кому можно доверять, и стимулировало попытки выделить фондовый рынок как особое место, доступ к которому можно было регулировать. В 1761 году группа брокеров арендовала кофейню Джонатана на три часа в день и потребовала ежегодную подписку в обмен на членство и доступ на рынок. К 1772 году на Свитингс-аллее был создан специально построенный фондовый рынок, открытый для всех за ежедневную плату, но он не смог обеспечить монополию на всю торговлю (центральное место в торговле ценными бумагами по-прежнему занимала Ротонда Банка Англии). Окончательный переход к закрытому рынку произошел в 1801 году, когда брокеров обязали оплачивать ежегодную подписку в размере 10 гиней и соблюдать правила и нормы, установленные руководящим органом, проверяющим новых членов и клерков на благонадежность[30]. Превращение фондового рынка в клуб, членами которого становились только те, чья репутация уже была обеспечена, решало проблему ведения бизнеса
