Не бойся волков - Карин Фоссум

— Включи радио. — Голос Моргана слегка дрожал, как у больных, которым хочется, чтобы о них позаботились.

«Жалко, что так вышло с его носом, — подумал Эркки, — он и прежде был чересчур маленьким, а теперь и того не осталось».

— Скоро новости. Включи радио.

Эркки принялся по очереди нажимать на все кнопки, и радио наконец ожило. Он настроил громкость, поставил радио на пол и взглянул на Моргана. С бутылкой виски тот напоминал младенца с соской. Музыка по радио затихла, и раздался голос диктора — на этот раз читал мужчина.

По делу об убийстве семидесятишестилетней Халдис Хорн полиция разыскивает двадцатичетырехлетнего Эркки Йорму, сбежавшего из психиатрической лечебницы в Вардене позавчера вечером. Игравший в лесу мальчик видел Эркки Йорму рядом с домом убитой. Очевидно также, что Йорма и убитая были знакомы. Полицейские подчеркивают, что Йорма разыскивается в первую очередь как свидетель, и просят сообщить, если кто-то видел его. Рост Эркки Йормы составляет примерно метр семьдесят сантиметров, у него длинные темные волосы. Одет в черную одежду. При ходьбе разыскиваемый раскачивается. На нем также был ремень с большой латунной пряжкой. Если у вас есть информация о Йорме, вы можете обратиться в ближайшее отделение полиции.

В комнате воцарилась мертвая тишина. Морган медленно приподнялся. Нос его ужасно распух, а майка насквозь промокла от крови.

— Так ты был рядом с ее домом?! — В глазах Моргана появился ужас. — И что ты видел?

Эркки потер руки и вновь посмотрел на озеро. Хорошо, что купания удалось избежать. Ему все равно суждено умереть, но утонуть Эркки не хотел. Путь к вечности необязательно пролегает через холодную воду.

— Так это ты убил ее? Эркки, это ты?

Эркки медленно шагнул к нему.

— Отвали! Не подходи ко мне! — Морган поджал колени и отодвинулся назад. — А когда тебя поймают, ты скажешь, что ничего не помнишь, да? Или что это голоса заставили, и тебя не посадят. Сядь, я сказал, — ты что, не слышишь?! — Голос сорвался. Морган постарался собраться с мыслями. Идиот перед ним — не просто придурок, он намного хуже, этот чокнутый псих убил беззащитную старуху, и сейчас он здесь, в этом доме! От страха потная спина Моргана покрылась гусиной кожей. Когда Морган вновь заговорил, голос его зазвучал спокойно, будто Эркки вышел из себя и его срочно следовало образумить:

— Ладно, послушай меня. Сядь и успокойся. Главное, не волнуйся. Я не заложу тебя, а ты — меня. Деньги мы поделим, там хватит на двоих. Нам нужно добраться до Швеции!

Не сводя с Эркки нервного взгляда, он отхлебнул виски. Моргану пришло в голову, что Эркки в любой момент может загрызть его насмерть. Эркки не отвечал. Морган пытался переварить услышанное, с отвращением отметив, что нос начал пульсировать. Он вообразил, что это началось заражение. Эркки уселся на пол под окном, привалившись к стене. Моргану было спокойнее наблюдать за ним вот так, издалека. Хотя не похоже, что Эркки хочет наброситься, к тому же они уже давно здесь, и если бы Эркки вздумалось убить его, то такая возможность ему представлялась неоднократно. К примеру, там, возле озера, когда в руки ему попал пистолет. На улице было по-прежнему светло, но свет изменился, он словно стал более насыщенным. Что же случилось? В его жизни будто соскочил предохранитель, и теперь Моргана вынесло на обочину, а притормозить он уже не может… Морган поставил бутылку на пол. Он здесь один на один с душевнобольным убийцей, и ему следует постоянно быть начеку. Хотя, пожалуй, трезво мыслить уже не получится — в голове у него помутилось. Какой только черт его дернул взять заложника? Ведь и без него все прошло бы гладко…

— Значит, какой-то мальчишка тебя видел… — медленно проговорил Морган, глядя на Эркки, который, похоже, задремал.

— Жирный мальчишка, — пробормотал тот, — не человек, а настоящий дирижабль с титьками, точь-в-точь как у моей матери. — Повернув голову, Эркки загадочно посмотрел на Моргана. — Ее мозги брызнули прямо на ступеньки.

— Заткнись, не желаю этого слышать! — В крике Моргана зазвенела паника.

— Ты боишься, — решил Эркки.

— Я не желаю тебя слушать! Ты несешь какую-то чушь! Лучше поговори с голосами, они тебя скорее поймут!

Они надолго замолчали. Возле окна жужжала муха. Морган подумал, что может добраться до сестры, живущей в Осло, и пересидеть у нее. Сестра, конечно, всю плешь ему проест, зато не заложит. Пусть она убогая, вечно кудахчущая курица, но он — ее младший брат, и пусть он ограбил банк, но зато никого не убивал, в особенности — беспомощную старуху.

— Нет! — выкрикнул Эркки, вскочив. Приникнув к окну, он выглянул наружу.

— Чего ты орешь? Или это они тебя заставляют? Прекращай чушь молоть, меня это напрягает. ТАМ НИКОГО НЕТ!

Эркки зажал уши.

— О Господи, вот тебя припекло!

Морган опять схватился за нос — сейчас боль пульсировала так, что он едва не заплакал. Чокнутый придурок! Он, возможно, убил человека и напрочь забыл об этом!

— Слушай, — прохрипел он, — может, тебе лучше вернуться в клинику? Как думаешь? — Морган почти пищал.

Эркки уткнулся лбом в гнилую оконную раму, и ноздри наполнились глубоким ароматом знойного дня. Казалось, что воздух в комнате сделался ломким, ранимым. Эркки это нравилось, но одновременно и не нравилось. Это порождало какие-то воспоминания. Из Подвала доносилось тихое ворчание.

— Просто анекдот, — печально проговорил Морган, — у меня откушенный нос и сумка, доверху набитая деньгами, а ты разговариваешь сам с собой, причем на совести у тебя убийство. И нас обоих разыскивают. Какой-то абсурд! — Он закрыл глаза и деланно засмеялся: — Будь что будет — мне плевать. Мы все равно умрем. Тогда почему бы не сдохнуть здесь, в этой загаженной норе. — Морган откинулся на тахту. Он почувствовал, что медленно рассыпается. Внутри его тело наполнено мелкими жучками, которые уже начали разлетаться в разные стороны. Внезапно его охватило полное безразличие. Может, он постепенно сходит с ума?.. — Я посплю.

Эркки стоял возле окна, стараясь припомнить ее платье. Красное в зеленую клетку? Или зеленое в красную клетку? Он никак не мог воскресить его в памяти. Зато косу он хорошо запомнил. И ту ярость на ее лице, когда она выпалывала одуванчики. Они заполонили лужайку, и женщине хотелось побыстрей уничтожить их. А потом она крикнула ему что-то, и в голосе ее звенел страх.

— Заткнись! — закричал, вздрогнув, Эркки.

— Прости, — устало извинился Морган, — я лишь хотел сказать, что мне плевать, что бы ни случилось.

— Я решу, что мне делать! И ты мне не указ! — выкрикнул Эркки и погрозил в окно кулаком.

— И я о том же, — пробормотал Морган и перевернулся на бок, прикрывая нос рукой, — когда я проснусь, мне будет очень плохо. Может, ты сходишь в деревню и позовешь на помощь? Я не против — мне плевать. Я обещал лишь добыть денег и обещание сдержал.

— Меня зовут Эркки Петер Йорма. И я иду спать.

— Делай что хочешь, — прошептал Морган. Его голос был едва слышен.

Эркки прошел в спальню и, ощупав матрас, отыскал револьвер. Он засунул револьвер за пояс. Теперь он подготовлен. Положив куртку под голову, Эркки свернулся калачиком и крепко заснул.

— Канник непременно завоюет кубок по стрельбе, — решительно заявила Маргун, — он будет его чистить и показывать матери. У Канника все получится, он молодец. Стрелять — это единственное, что он умеет. — И для убедительности она два раза кивнула. Они сидели у нее в кабинете. Сейер улыбнулся и почувствовал себя так, словно именно он должен вручить мальчику этот самый кубок.

— Он переживает из-за того, что случилось? — спросил Сейер, восхищенно разглядывая лицо женщины. Красавицей назвать ее было сложно: высокий лоб, глубокие морщины, намечающиеся усики — во всем ее облике было что-то мужеподобное. Да и говорила она почти басом. Однако глаза Маргун светились непоколебимой верой в человека, и особенно в собственных воспитанников. Ее грубое лицо лучилось энтузиазмом и от этого казалось даже красивым.

— Он неплохо держится. Во всяком случае, Канник сосредоточился на занятиях по стрельбе, и таким образом ему удается забыться. Поймите, мальчики, которые живут здесь, немало повидали. Их не так-то просто выбить из колеи.

— Понимаю, — ответил Сейер, — расскажите о нем.

Она пододвинула стул поближе и улыбнулась.

— Родился Канник, что называется, случайно, оттого что его мать чересчур порывиста и не умеет себя контролировать. Судя по тому, что мне известно о ее семье, научить ее было некому. Она, как и Канник, тоже была никому не нужной. Лишней. Каждое лето местные землевладельцы нанимают на работу поляков. Мать Канника работала на автозаправке, где поляки затоваривались дешевыми сигаретами, а иногда, когда им хотелось чего-нибудь поострее, они прихватывали с собой пару порножурналов. Поляки стали самым ярким пятном в ее жизни. Они казались ей удивительными, экзотичными. Как она сама мне рассказывала, таких галантных мужчин она никогда прежде не встречала. Она сказала: «Маргун, они обращаются со мной как с настоящей женщиной!» Не удивительно, что на подобную девушку это произвело неизгладимое впечатление, сама она давным-давно растеряла остатки невинности и перестала заботиться о собственной репутации. И вот на заправку зашел будущий отец Канника. К тому времени он уже четыре месяца не был дома и ему многого недоставало. Это вполне объяснимо. — Маргун понимающе улыбнулась. — Наступил вечер, автозаправка закрылась, и на складе, среди тряпок и коробок с чипсами, они зачали Канника. И она ни о чем не жалела. Пока не поняла, что беременна. Когда ребенок был совсем маленьким, он часто плакал, а потом мать выяснила, что не кричит ребенок, только когда сыт. К чему это привело, вы скоро увидите. Сама же она была слишком занята поисками любви — она и сейчас ее ищет. Сын ей не нужен. Однако она к нему неплохо относится, просто не хочет брать на себя ответственность. Можно сказать, что его рождение она перенесла как затяжную болезнь.