Западня - Кэти Сьюэлл

Дерек Роуз умер. Лесли, та самая коллега и бывшая любовница из Бристоля, однажды вечером позвонила ему на работу.

— Ты можешь говорить? — спросила она с тревогой.

— Да, я как раз собирался заканчивать. Как у тебя дела? Все в порядке?

Она ему сказала сразу. Сама только что услышала эту новость от другой коллеги.

— А теперь послушай меня, — твердо сказала Лесли, — его смерть не имеет к тебе никакого отношения, понимаешь? Метастазы пошли в легкие. У него не было шанса! Возможно, никогда и не было.

Давид был оглушен. Ему нечего было сказать в ответ.

— Послушай, — уговаривала Лесли, — с его матерью все в порядке. Она встретила славного человека, и сейчас они ждут ребенка. Она собирается рожать у нас в больнице. — Она замолчала, ожидая его реакции. — Давид, ну брось. Она знала, что Дерек очень болен. Знала, что все к тому идет.

Давид увидел, что к нему приближается Шейла, и махнул рукой, чтобы она ушла, но женщина осталась и, скрестив руки, смотрела на него холодно и свирепо. Она постукивала пальцами по рукавам и посматривала на часы.

— Может, не стоило тебе об этом говорить, — промолвила Лесли. — Но я подумала, что поступаю правильно.

— Да… Нет, ты поступила совершенно правильно. Конечно, ты должна была мне сказать, Лесли. Спасибо, что сообщила. Я… Мне нужно будет немного времени, чтобы все улеглось. Можно я позвоню тебе позже?

Он положил трубку и уставился в окно. Солнце ярко светило, обещая скорую весну. Но земля этого пока не знала. Она все еще спала под толстым зимним одеялом. И все же Давид видел, что лед подтаивал и крошился, уступая место серой грязи, которая вскоре высохнет. Весна всегда принадлежит живым; здесь это ощущалось, как нигде в мире. И вот он стоит, живой и здоровый. Где же тут справедливость?

— Что случилось? — спросила Шейла. — Ты выглядишь паршиво. Кто-то из дому дал тебе от ворот поворот?

— Можно сказать и так. — Давид повернулся, гадая, есть ли хоть немного сострадания где-то в глубине этих голубых глаз-льдинок. — Кое-кто умер.

Шейла помолчала. После того конфликта в смотровом кабинете между ними все еще ощущалась некая враждебность, но нужно отдать ей должное, выглядела она достаточно мрачно.

— Мои соболезнования, — быстро произнесла она. — Попытайся отвлечься от этого на некоторое время. У нас три потенциальных трупа. Трое ребят чуть не утонули, с серьезной гипотермией. Они угнали машину Боулби и поехали на ней по льду Щучьего озера. Остальное можешь себе представить.

Той ночью, после долгих часов тревожного прерывистого сна, ему приснился маленький зверек. Холодный влажный нос снова и снова толкал его в бок. Но Давиду было страшно, так страшно, что он не мог пошевелиться. В темноте животное смотрело на него сверху вниз. Это была снежная лисичка, маленькая и остроносая. Давид знал, что это Дерек пришел спросить, почему он умер. Почему Давид убил его? Он закричал, и появилась Шейла. Она тоже хотела получить ответы на вопросы: что с ним не в порядке? почему он такой трус? зачем он звал ее, выкрикивая ее имя? Он не хотел ее, но был зол, охвачен такой яростью, что овладел ею. Ему хотелось сделать ей больно, и она позволила ему это. Казалось, ей даже нравилось. Ее белоснежное тело светилось в темноте, а ложбинка между ног была цвета пламени. Он пытался добраться до каждого темного уголка в ее теле. И когда она наконец начала сопротивляться, он стал бить ее в грудь, в живот, в холмик, покрытый волосками, вьющимися, как змеи на голове горгоны Медузы.

Глава 11

Кардифф, 2006

— Прочти это, — попросил Давид, и Лесли прочитала отчет вслух.

«Давид Эрик Вудрафф может быть отцом ребенка. Полученные результаты двенадцать тысяч раз доказывают, что Давид Э. Вудрафф признан отцом Марка Джереми Хейли. Вероятность совпадений данных ДНК 99 %».

— Совершенно неопровержимо, — подтвердила женщина, покачав головой.

Они уселись в зимнем саду, но сначала пришлось смести осколки стекла с дивана. Стекло наконец-то вывалилось из прогнившей рамы, ударилось о плитку пола и рассыпалось вдребезги, оставив большую дыру в окне. Но погода была теплой, типичное бабье лето. Мягкое солнце, свежий ветерок. Последние погожие выходные перед долгой унылой зимой.

Давид поднялся и пошел к холодильнику за оливками и банками пива.

— Ну-ка расскажи еще раз, — попросила Лесли, открыв очередную банку пива «Стелла».

— Я повторяю, это неправда. — Давид повернулся к ней и глубоко вздохнул. — Я однажды обидел ее, признаю, но секса с ней у меня не было. Не было, я точно знаю. Никогда. Это невозможно. Не может быть… — Он посмотрел на свою лучшую подругу и бывшую любовницу и увидел на ее лице тень сомнения.

— Что ты имеешь в виду под словами «обидел ее»?

— Я не… Она сама меня спровоцировала. Я не хотел.

— Она спровоцировала тебя? На что? — Лесли подалась вперед, лицо ее было напряжено. — Как именно ты обидел ее?

— О нет! — простонал Давид. — И ты о том же! Я дал ей пощечину, в целях самообороны.

— Слушай, Давид, — Лесли выглядела несчастной, — я должна тебе об этом сказать. Пару дней назад Изабель звонила мне из Лондона.

— Изабель? В самом деле? Насчет чего? — Изабель и Лесли никогда особенно не ладили, так как были уж очень разными: Лесли — холодная и прагматичная, а Изабель — импульсивная и вспыльчивая.

— Она рассказала мне, что эта женщина обвиняет тебя в том, что ты ее чем-то опоил и изнасиловал.

— Изабель позвонила тебе, чтобы сообщить такое? — Давид был потрясен.

— Да. Было как-то очень неприятно. Она спросила меня… проявлял ли ты когда-нибудь агрессию по отношению ко мне, когда мы были вместе… в наших сексуальных отношениях. — Лесли выглядела смущенной. В конце концов, она всегда была прямолинейной. Годы одиночества, упорной работы и полное погружение в уединенную исследовательскую работу лишили ее способности разбираться в причудливых человеческих взаимоотношениях. И теперь, когда ей было уже пятьдесят восемь, она была слишком не от мира сего, чтобы плевать на взаимоотношения полов.

— Ты серьезно? — Давид уставился на подругу.

— Честно говоря, я была весьма растеряна, — Лесли говорила слишком серьезно, на его взгляд. — Почему она меня об этом спрашивала?

Давид подумал некоторое время:

— Вероятно, она намеревается бросить меня и хочет найти какое-нибудь серьезное обоснование.

Действительно ли это так? Он чувствовал, что больше не знает, что на уме у его жены. Она сильно изменилась. Он знал, что обманул ее ожидания, нарушил их договор. Их взаимным подарком друг другу на свадьбу была семья. Он тогда хотел семью, это казалось ему правильным. Она больше всего на свете мечтала о ребенке, но теперь, когда они потерпели неудачу и он больше не хочет заниматься этой бесполезной затеей, она остыла, эмоционально отстранилась от него и даже уехала, используя в качестве предлога его якобы существовавший обман.

Потом он подумал о богатом, симпатичном, умном тридцативосьмилетнем Поле Деверо, ее новом партнере. Партнере? Давид не слепой. То, как она сейчас выглядела, как похудела, изменилась, стала уверенной, сияющей… Ее новые духи, облегающая одежда, потерянное обручальное кольцо… Он порывисто вздохнул. У нее роман, вот в чем дело. Она спит с этим слизняком. Он вдруг с кристальной ясностью осознал это. Это было сокрушительным ударом, и в первую очередь потому, что Изабель с легкостью очерняла Давида в своих собственных глазах, чтобы оправдать свое поведение. Зачем еще она стала бы так жестоко оскорблять его за какую-то давнюю ошибку, которую бы никто и не вспомнил (он же считал, что и вовсе ее не совершал)? А еще этот звонок Лесли, с намеками на его склонность к сексуальному насилию. Этот отвратительный, коварный поступок не делал ей чести. Не может быть, что она поверила в бредовое обвинение его в изнасиловании. Он довольно энергичный любовник, ну, по крайней мере, был таковым раньше. И иногда в сексуальных фантазиях он мог одержать верх над женщиной, которую хотел, мог подчинить себе и овладеть ею, но это все! Да у всех бывают такие моменты! Изабель раньше разделяла его фантазии. В первые годы супружества она часто хотела, чтобы он изображал этакого неандертальца в их сексуальных играх, сама просила об этом, и он с удовольствием уступал ее просьбам. А теперь она пыталась перекрутить их маленькие интимные забавы так, как ей было выгодно. Или действительно она хотела знать?..

Лесли хлопнула в ладоши у него перед лицом:

— Эй, я все еще здесь!

— Извини, Лесли. — Он повернулся к ней и подумал, стоит ли поделиться с ней своими подозрениями, но у него не было фактических доказательств ее измены и он все еще хранил верность жене. Вместо этого он сказал: — И каким же был твой ответ? Что ты ей сказала?