Другая сторона доллара - Росс Макдональд

— Серьезно?

— Да, положение серьезное.

— Хорошо. Где ты живешь?

— Мы сами доберемся до тебя. В это время ночи дорога займет у нас не более получаса.

Когда я повесил трубку, Стелла проговорила:

— Вы не должны были проделывать это у меня за спиной.

— Право, я сделал это, не прячась. И у меня нет времени спорить.

Чтобы подчеркнуть серьезность положения, я снял пиджак, достал пистолет и все его принадлежности из письменного стола и положил перед собой. Широко открытыми глазами она наблюдала за моими действиями. Но и эти страшные приготовления не заставили ее замолчать.

— Но я не хочу ни с кем встречаться на ночь глядя. — Сюзанна Дрю понравится тебе. Она очень умная и доброжелательная.

— Но мне никогда не нравятся люди, про которых заранее говорят, что они понравятся.

Очевидно, затраченные вечером и днем силы еще не успели восполниться, и она вновь стала впадать в детство. Чтобы встряхнуть ее, я заявил:

— Забудь свою войну со взрослыми. Ты сама очень скоро станешь взрослой. Кто же тогда станет нести ответственность за твои поступки?

— Это нечестно.

Это и правда был недозволенный прием, но услышанное поддерживало ее силы на всем пути до дома в Беверли-Хиллз.

Сюзанна вышла к двери в шелковой пижаме. Она причесала волосы, ее открытое лицо было удивительно красивым.

— Входи, Лью. Приятно видеть тебя, Стелла. Я — Сюзанна. Постель я приготовила тебе наверху, — она показала на лестницу, поднимающуюся вдоль стены студии. — Хочешь чего-нибудь поесть?

— Спасибо, — ответила Стелла. — Я съела шницель на автобусной станции.

— Тогда не хочешь ли ты пойти и лечь в постель?

— У меня нет выбора, — ответила Стелла, потом прибавила: — Это невоспитанно с моей стороны, да? Я не то хотела сказать. Вы ужасно добры, что приютили меня на ночь. Это мистер Арчер не дал мне возможности выбирать.

— Я и сам не имел такой возможности, — сказал я. — Что бы ты стала делать, оставшись одна?

— Я была бы с Томми, где бы он ни был.

Губы ее задрожали, она попыталась было не расплакаться, но не сдержалась. Лицо ее сморщилось, как у всех плачущих детей, и она убежала подальше от наших глаз, вверх по крутым ступенькам лестницы.

Сюзанна крикнула ей вслед:

— Пижама на кровати, а новая зубная щетка в ванной.

— Ты очень гостеприимная хозяйка, — заметил я.

— Спасибо. Хочешь выпить, прежде чем идти?

— Мне уже ничем не помочь, — пошутил я.

— Ты собирался куда-то. Что ты собираешься предпринять?

— Я направлялся в отель «Барселона», но мне пришлось сделать крюк.

Она отреагировала более резко, чем можно было ожидать.

— Это я «крюк»?

— Стелла — крюк. Ты — самая стройная женщина в США.

— Люблю твое богатое воображение. — Она согнала улыбку с лица. — Что же ты задумал делать в старой «Барселоне»? Разве она не закрыта?

— По крайней мере, один человек еще живет там. Сторож по имени Отто Сайп, который раньше был гостиничным детективом.

— Господи Боже! Кажется, я знаю его. Такой огромный краснолицый субъект, от которого вечно пахло виски?

— Возможно, это он и есть. Откуда ты знаешь его?

Она смутилась и мягко объяснила:

— Было время, когда я частенько бывала в «Барселоне». В конце войны. Как раз там я и познакомилась с Кэрол.

— И с мистером Сайпом?

— И с мистером Сайпом.

Больше она ничего не сказала и, помолчав, продолжала уже несколько другим тоном:

— Ты не имеешь права устраивать мне допрос. Оставь меня одну.

— С удовольствием.

Она проводила меня до двери.

— Пожалуйста, не уходи так. Хотя все равно, радости уже не вернуть. Как ты думаешь, почему я не сплю всю ночь?

— Грехи?

— Чепуха. Мне нечего стыдиться. — Но в ее глазах можно было увидеть стыд, спрятанный так глубоко, что, может, она и сама не знала о нем. — Во всяком случае, та малость, что мне известна, не может иметь значения. А ты ведешь себя нечестно. Хочешь использовать мои личные чувства к тебе...

— Я не знал об их существовании. Если они есть, то я имею право воспользоваться этими чувствами так, как мне нужно.

— Вряд ли. Такого права у тебя нет. Моя личная жизнь принадлежит мне, и ты не имеешь права вмешиваться в нее.

— Даже для того, чтобы спасти чью-то жизнь?

В это время Стелла открыла дверь и вышла на балкон. Она была похожа на стоящего в нише юного святого, одетого в пижаму.

— Если вы действительно взрослые, — сказала она, — то говорите, пожалуйста, тише. Мне хотелось бы немного поспать.

— Виноват, — сказал я обеим.

Стелла скрылась за дверью.

— Чья жизнь в опасности, Лью?

— Тома Хиллмана. Возможно, что и другие жизни, в том числе моя.

— Я вижу, ты вооружился. Что, Отто Сайп один из похитителей?

— Отто Сайп был твоим любовником? — задал я контрвопрос.

Она была оскорблена.

— Конечно, нет. А теперь убирайся.

Она выставила меня за дверь. Ночная прохлада освежила мое лицо.

Глава 19

Шоссе в этот час было почти пустое. Проходили только случайные тяжелогруженные машины, сверкая многочисленными красными и желтыми лампочками. Этот участок шоссе пролегал по открытой местности. Я видел перед собой только асфальт, выскобленный многими сотнями и тысячами покрышек, да ощущал отвратительный запах бензина в воздухе. Казалось, даже океан заполнила грязная использованная вода.

Станция обслуживания Бена Дали была погружена во тьму, и только внутри горела одна лампа, как бы предостерегая безрассудных взломщиков. Я поставил машину на его участке возле телефонной будки, вышел из машины и направился к «Барселоне». Отель был мертв. В саду за зданием издал несколько трелей пересмешник и затем смолк. Единственным живым звуком в ночи остался механический звук прерывистого движения на шоссе.

Я подошел к двери, где все еще висело объявление о банкротстве, и постучал по стеклу фонарем. Тихо. Я постучал еще несколько раз. Никакого ответа. Я хотел было уже выдавить стекло и забраться внутрь, когда обнаружил, что дверь не заперта.

Толкнув ее, я вошел в коридор, спугнув парочку привидений. Это были Сюзанна Дрю в возрасте двадцати лет и мужчина без лица. Я попросил их убираться в преисподнюю и освободить мне дорогу.

Я прошел по коридору, где в первый раз появился Сайп, мимо закрытых нумерованных дверей, в самый конец, там виднелась слегка приоткрытая дверь. Из темной комнаты слышалось тяжелое, прерывистое дыхание человека. Я почувствовал сильный запах виски.

Нащупывая выключатель, я приготовился выхватить револьвер, но этого не потребовалось. Сайп лежал на кровати одетым. Мне бросились в глаза его уродливые ноздри и открытый рот, испускавший тяжелые вздохи. В комнате он был один.

Комната была забита таким количеством всякого хлама, словно его специально копили здесь десятилетиями. Картонные коробки и ящики, штабеля ковриков, газеты, журналы, чемоданы — все это громоздилось почти до потолка. Вдоль стен, увешанных фотографиями боксеров и девушек, валялись пустые бутылки. Наполовину опорожненная бутылка виски стояла около кровати, на которой лежал Сайп. Я вынул ключ из дверного замка и бросил на спящего еще один взгляд.

Он не просто спал. Он как бы вообще отсутствовал, был где-то не здесь, а далеко-далеко. Если бы я поднес сейчас к его губам спичку, выдыхаемый им воздух загорелся бы, как факел. Даже рубашка его, казалось, была пропитана виски.

Пистолет его висел в засаленном поясе брюк. Прежде чем попытаться поднять Сайпа, я переложил оружие к себе в карман. Спящий не желал просыпаться. Я потряс его. Он был мягкий, будто без костей. Голова безвольно каталась по подушке. Я ударил его по красным небритым щекам, но он даже не пошевелился.

Я вышел в расположенную рядом ванную комнату. Судя по всему, ее использовали и как кухню: тут стояла электрическая плита, а на ней кофейник, еще сохранивший запах жареного кофе. Наполнив его водой из крана над ванной, я вылил ее на голову и лицо Сайпа. Но и это не произвело никакого впечатления: он так и не проснулся.

Я даже немного расстроился. Не из-за самого Сайпа, а из-за того, что, вероятнее всего, он не в состоянии будет внятно рассказать мне обо всем. Я пощупал его пульс: он был еле слышен. Поднял одно веко — как будто заглянул в красное нутро устрицы.

Я заметил, что в ванную вели двери из двух комнат, как всегда в старых отелях. Я зашел во вторую комнату и посветил фонариком: она была такого же размера и той же формы, только почти пустая. Единственной мебелью была медная двуспальная кровать с брошенным прямо на матрас одеялом.

На спинке кровати висел черный вязаный свитер с дырой на рукаве. Там, где была повреждена шерсть, я рассмотрел следы смазки, которую обычно применяют для замков багажника в автомобилях. В корзинке для бумаг я обнаружил несколько использованных бумажных пакетов с остатками шницелей и жареной картошки.

Сердце у меня стучало почти у горла. Свитер доказывал, что Стелла не обманулась: Том действительно был жив.