Кровавый план египтянина - Борис Бабкин

– У вас разные дела, – улыбнулась Тамара, – но пока прошу ни о чем не спрашивать.

«Что-то вроде „Норд-Оста“, – уныло подумал Гиви. – И зачем это мне? Я не верю ни в Аллаха, ни в Христа. Я помогал чеченцам за деньги. Надо как-то отсюда убираться…» – Он вздохнул.

– Сбегать не советую никому, – словно услышав его мысли, проговорила Тамара. – Без документов из России не выбраться. А в тюрьмах сейчас к лицам кавказской национальности относятся очень прохладно.

– А кто думает об уходе-то? – усмехнулся Турок.

– Слушайте, мужики, – сказал Семен Борисович, – ну вам-то что за печаль? Желают летать низко, пусть летают. Молодость бесшабашна. Вот договор… – Достав из бумажника сложенный вчетверо лист, он показал его Палычу и Ромову: «В случае аварии никого в этом обвинять не станут. Самолет будет доставлен новый через трое суток». В случае аварии мы имеем право заявить, что самолет угнали. Вот так…

– Что-то я не пойму тебя, Семен Борисович, – покачал головой Палыч. – Ведь ты всегда твердил, что авиация не терпит расхлябанности и…

– Времена другие пришли, – не дал ему договорить Семен Борисович. – Вы же сами понимаете, что мы вроде как незаконно этим занимаемся. Коснись дела, с нас стружку поснимают. Могут и вместе с головой. И защитников не будет. Это на словах все нас утешают: если что, найдем и закон, который разрешает вам это, и все будет хорошо. Есть, конечно, у нас право называться аэроклубом. Но это подразумевает прыжки с парашютом, развлекательные полеты за деньги. А мы решили учить пилотажу на «яках» молодых людей, у которых есть деньги. И нам дали «добро», потому как мы туда деньги отстегиваем, и немалые. Но теперь, правда, кое-что изменилось. Нам обещали, что дадут разрешение обучать молодых пилотов. Где-то ближе к осени мы по праву будем учить летать молодежь. Кроме того, не дураки же парни, чтоб гробить себя…

– А зачем им это надо? – спросил Палыч. – Я ведь знаю, как поля удобряют.

– Значит, мастерство повышают, – улыбнулся Семен Борисович.

– Что-то не нравится мне в них, – сказал Палыч. – Я такие упражнения видел у штурмовиков. Идут как можно ниже, чтобы нанести удар. Уж не хотят ли эти парни повторить одиннадцатое сентября?

– Типун тебе на язык! – отмахнувшись, рассмеялся Семен Борисович. – Выдумаешь же такое. Неужели они на смертников-камикадзе похожи?

– Действительно, – усмехнулся и Ромов. – Придет же тебе такое в голову. Да ну тебя, наговоришь такого…

– Чуть не забыл… – Семен Борисович достал из кармана конверт и отдал Палычу. – Пополам. Это вам для снятия нервного напряжения. Отец Руслана дал, богатый мужик. Пообещал с сыном переговорить, чтоб все-таки поаккуратнее летал.

– Зря ты так, – негромко проговорил Ян.

– Привыкаю, – отозвался Руслан. – Ведь мы и лесополосы будем обрабатывать, чтоб у пчел медосбор лучше был.

Ян и Вячеслав, переглянувшись, рассмеялись.

Атлет-охранник осторожно отошел от окна летнего домика, в котором жили трое будущих пилотов.

– Ладно, – пожимая руки Палычу и Ромову, кивнул Семен Борисович, – поеду, а то жена заждалась. Надо в Москву ехать, дочь должна из Англии прилететь. Что-то у нее с учебой там не клеится. Сколько денег угрохал! Ей-богу, теперь оставлю в Москве. Впихну в какой-нибудь университет, и пусть в России учится. Все одно работать не сумеет. Молодежь не та пошла, им все готовенькое подавай. Не то что мы… А с этими ребятами не заводитесь, пусть что хотят, то и вытворяют. Внакладе мы все одно не останемся. Тем более отец им строго время определил: чтоб, значит, к первому сентября готовы были. Там что-то в сельских делах начинается, вот он им срок и отвел.

– А они все трое раньше летали, – уверенно проговорил Палыч. – Может, на других самолетах, но летали.

– Было дело, – кивнул Семен Борисович. – Но что нас касается, то и сделаем. Платят-то очень хорошо.

– И как ты там? – спросил в телефонную трубку Румянцев.

– Отлично! – услышал он веселый голос Павла. – Знаете, пить и не тянет. Я думал, что как с похмелья болеть стану. Но ничего подобного. Еще пару дней, и я буду готов к полету. Спасибо вам, Анатолий Сергеевич. И Анне Викторовне тоже спасибо. Я вас не подведу.

– Ну и отлично, – довольно проговорил Румянцев. – Ты вот что, завтра подъезжай к Аннушке. Ну, проверят тебя медики. Сам понимаешь, сейчас с этим делом очень строго. Мало ли, вдруг у тебя давление стало скакать. Все-таки пил ты не один день. Если что, Аннушка тебя быстро в норму приведет. Опыт у нее, слава Богу, есть, – рассмеялся он, – на мне практиковалась. Я ведь в молодости тоже подуривал. Так что завтра к девяти к ней.

– Хорошо, – ответил Павел. – Спасибо вам и…

– Вот Аннушке моей завтра и скажешь спасибо, – засмеялся Румянцев.

– Не достанем мы, – недовольно проговорил Магомед. – Надо здесь…

– Мы свое сделали, – не дала ему договорить Захра. – И ты прав, – она быстро просмотрела несколько фотографий, – ничего не выйдет. Кроме того, как везти сюда оружие? Здесь не достать, а через всю Россию и думать не стоит. Зачем все это?

– Подождем, – пробурчал Магомед. – Приедет, объяснит. Я был совсем не против этого, уйти бы мы успели. А русакам устроили бы…

– Может, еще и устроим.

– А откуда ты знаешь Антона?

– В Ичкерии два раза работала с ним, похищали солдат. Он выманивал, а я помогала уводить к нашим. Я испытывала ни с чем не сравнимое удовольствие, когда лишала их мужской гордости! – Захра рассмеялась.

– Значит, он воевал за нас?

– За сто долларов в день.

– А он испугался, когда увидел тебя…

– Извините, девушка, – с мягкой улыбкой проговорила средних лет миловидная женщина, – мне нужна Анна Николаевна Соколова. Я могу ее видеть?

– А вы кто? – недовольно спросила открывшая дверь террасы небольшого частного дома девушка. – Зачем вам Анна Николаевна?

– Меня просил узнать о ее здоровье полковник Савельев.

– Я сейчас узнаю. – Девушка вошла в дом. Почти тут же вышла. – Заходите.

– Меня зовут Мария Львовна, – представилась женщина.

– Проходите, – повторила девушка. – Я Шура. Присматриваю за Анной Николаевной, она очень больна. И одна.

– А что с ней?

– Не знаю. Я студентка медицинского института, ну и во время каникул мы помогаем одиноким людям. Конечно, нам платят за это, на стипендию сейчас не проживешь.

– Это точно, – кивнула Мария. Следом за девушкой она вошла в небольшую комнату.

На кровати у окна лежала бледная худая женщина.

– Здравствуйте, – остановилась Мария.

– Что с ним? – тихо спросила больная.

– Паша, – тихо проговорила вошедшая в комнату Тоня, – я…

– Дети! – громко позвал Павел. – «Спокойной ночи, малыши!» начинается.

– Идем! – весело крикнул сын.

В комнату вбежала дочь.

– Идите ко мне, – позвал отец. – Забирайтесь, и будем смотреть мультики.

Тоня, опустив голову, вышла из комнаты.

– Все, как велел, – кивнул державший сотовый телефон Антон. – Эти у меня. С участковым все путем. Я вот что хотел узнать… Бабки – это, понятное дело, хорошо, но ведь за просто так платить ты мне не стал бы. Может, хватит темнить, и скажешь, что я должен сделать?.. – Замолчав, нахмурился и, играя желваками, слушал голос в телефоне. – Понял, – мрачно буркнул он. – Все путем будет. – Отключил сотовый и выматерился.

– Может, угостим хозяина? – Поставив на стол бутылку французского коньяка, Магомед мотнул головой на дверь.

– Обойдется, – пренебрежительно отмахнулась Захра.

– Тогда давай за то, – разливая коньяк по рюмкам, проговорил он, – чтобы все получилось.

– А ты готов на все? – Захра подняла рюмку. – Почему? Ты же хороший воин и вдруг поехал в Россию, откуда можешь не вернуться.

– Просто так, – вздохнул чеченец, – я не покину этот мир. У меня убили отца, мать погибла под развалинами нашего дома. Мою невесту пристрелили пьяные солдаты. Я готов на все, чтобы эти русские свиньи поняли, что Ичкерия – страна, в которой они долго будут проливать свою кровь.

– Месть, – усмехнулась Захра, – чувство настоящего мужчины. А кровная месть…

– Давай за то, чтобы все получилось, – перебил Магомед.

– Давай.

– А ты почему согласилась на это?

– А что делать? Оставаться в Ичкерии? Мне порядком надоела партизанская жизнь. Сам знаешь, каково там. К тому же, что бы ни говорили о чеченках, я женщина молодая и красивая. И я хочу жить по-настоящему.

– Так, выходит, ты ради денег рисковала своей жизнью? – спросил Магомед.

– А ты? Ах да! – Захра насмешливо фыркнула. – Ты же…

Чеченец схватил ее за горло. Захрипев, она вцепилась в душившую ее руку и попыталась оторвать ее.

– Твое счастье, – отпустив горло женщины, чеченец откинулся назад, – что мы на задании и ты еще потребуешься. Но больше со мной так не разговаривай. Я с трудом терплю наемников только потому, что без них трудно, а без денег, которые идут в основном им, вообще все давно кончилось бы. Именно поэтому я и ушел с гор. Я отомщу за убитых родителей и невесту. Моя жизнь уже давно кончилась, сейчас я дышу только потому, что ненавижу. Я никогда не верил в Аллаха. Когда в Ичкерии все началось, я принял это с радостью. Я тренированный, сильный мужчина, воин. Я втянул своих родителей и невесту в эту войну и должен отомстить. Должен!.. – Он скрипнул зубами.