Тени - Елена Малиновская

Нинель с трудом поднялась. Шаркая ставшими неподъемными ступнями, подошла ближе. Присела на краешек постели, неверяще провела толстыми узловатыми пальцами по безмятежному личику сладко спящей принцессы. Та внезапно перехватила ее руку, поднесла к губам и поцеловала. Открыла глаза и сонно, чуть виновато улыбнулась.

— Шаная, девочка моя. — Нинель не могла сдержать слез радости и облегчения. — Откуда?.. Как?..

— Прости меня, — затараторила та. Прижала руку воспитательницы к щеке, не отпуская. — Прости, пожалуйста. Я заигралась. Залезла на чердак и случайно заснула. А когда проснулась — было уже темно. Очень темно. Я… Я не поняла, как это произошло. Наверное, из-за поездки. Все вокруг новое и такое замечательное! Я очень виновата.

— Но как ты оказалась здесь? — не унималась Нинель.

— Спустилась, а ты уже спала. — Шаная слабо улыбнулась. — Не хотела тебя будить и беспокоить.

— Дурочка моя. — Нинель всхлипнула и привлекла девочку к себе. Прижала изо всех сил, будто опасаясь, что ее сейчас отнимут. Принялась гладить по волосам. — Глупая моя. Ты хоть представляешь, в какой ярости будет Серафия? Она пообещала выпороть тебя, милая.

— Я ее не боюсь. — Шаная с откровенным презрением хмыкнула. Опомнившись, добавила с чуть уловимой усмешкой: — Полагаю, она простит меня. Я ей все объясню, и она обязательно поймет. Я же не со зла.

— Надеюсь, девочка моя, очень на это надеюсь. — Нинель ласково поцеловала ее в лоб. — Спи, милая. И больше так не делай, хорошо?

— Постараюсь, — после некоторой паузы отозвалась та. Еще раз поцеловала руку старой воспитательнице и прошептала напоследок: — Честное слово, я очень постараюсь быть хорошей девочкой.

Нинель не заметила странных интонаций, скользнувших в голосе воспитанницы. Ее мысли были заполнены совсем другим. На смену тревоге за Шанаю пришел страх. Страх перед Серафией. Женщина мучительно пыталась сообразить, как выгородить девочку перед настоятельницей монастыря, не допустить жестокого и несправедливого наказания. Да, Шаная провинилась, но она ведь совсем ребенок. Просто растерялась от избытка новых ощущений, заблудилась в незнакомом месте. Разве можно за такую провинность избивать? Тем более принцессу, возможно, будущую королеву! Запереть в комнате на неделю, в крайнем случае — на месяц, и достаточно. Этого времени Шанае вполне хватит, чтобы осознать свои ошибки.

— Я не позволю Серафии тронуть тебя и пальцем, — решительно пробормотала Нинель, укрывая девочку одеялом. — Ничего не бойся. Если понадобится — я буду драться с ней, но тебя в обиду не дам!

В неверном мерцающем свете почти погасшего ночника Нинель не разглядела озорной улыбки, затаившейся в ямочках на щеках принцессы. Шаная с трудом удержалась от смеха, представив, как ее верная воспитательница вздумала бы осуществить свою угрозу. Должно быть, презабавное зрелище вышло бы: две пожилые женщины сцепились не на жизнь, а на смерть, таская друг друга за седые волосы. Но все же слова Нинель тронули девочку. Она легонько погладила морщинистую руку воспитательницы и мысленно одернула щенка, лежавшего рядом и готового прыгнуть на плечи Нинель.

«Ее — не трогай! — приказала Шаная. — Никогда и ни за что. Иначе спущу шкуру. Понял?»

Дымок, обычно довольно равнодушно воспринимавший угрозы своей маленькой хозяйки и зачастую откровенно игнорировавший ее распоряжения, на этот раз пугливо зарычал и спрыгнул с кровати, нырнув в спасительный мрак в ближайшем углу.

Шаная прислушалась к чему-то, ведомому только ей одной. Толстые стены здания не пропускали ни звука из соседних комнат и тем более подвала, однако девочка услышала все, что хотела. С наслаждением вытянулась и наконец-то заснула с невинной улыбкой. Нинель тоже вернулась на свою кровать. Долго ворочалась, терзаемая самыми мрачными предчувствиями о реакции Серафии на возвращение принцессы. Притихшая было боль в распухших коленях запульсировала с удвоенной силой. В общем, задремать Нинель удалось только на рассвете, когда сквозь толстое мутное стекло крохотного окошка уже пробивались нежные розовые лучи занимающейся зари.

Нинель казалось, будто она только что смежила веки, как вдруг ее разбудил непонятный гул в коридоре. Она открыла глаза и прислушалась. В углах комнаты еще клубился сумрак. Красное низкое рассветное солнце заглядывало в окно, доказывая, что прошло не больше часа с того момента, как ей удалось забыться тяжким, беспокойным сном.

— Ну что там еще случилось, — ворчливо пробормотала Нинель, с протяжным стоном перевернувшись на другой бок. Посмотрела на безмятежно спящую Шанаю, которая по обыкновению скинула с себя одеяло и сладко посапывала в подушку. По всей видимости, ей поднявшийся шум совершенно не мешал.

Нинель закрыла глаза, но тут же распахнула их вновь, когда из-за плотно закрытой двери послышались встревоженные крики. Да, в монастыре явно что-то происходило. Что-то очень серьезное, абсолютно не похожее на обычную утреннюю суматоху.

«Уж не напали ли на нас?» — мелькнула встревоженная мысль.

Нинель напряглась от ужаса за воспитанницу, но тут же расслабилась. Нет, вряд ли. Подножие Ралионских гор считалось, пожалуй, одним из наиболее спокойных и безопасных мест в королевстве. Да и потом, Залин со своими людьми остались при крохотной деревушке, расположенной на расстоянии менее мили отсюда. В самом монастыре им не разрешила разместиться Серафия, здраво рассудив, что множество взрослых вооруженных мужчин, долгое время лишенных женского общества, не лучшая компания для невинных девиц, вверенных в ее руки. Если бы кто вздумал выкрасть Шанаю и позже шантажировать ее жизнью короля Хария, то он бы не сумел напасть неожиданно. В монастырь вела только одна дорога, поэтому прежде разбойники обязательно натолкнулись бы на Залина. С других сторон подступы к обители закрывали неприступные отвесные скалы.

Шум в коридоре усилился. Теперь в возгласах угадывался настоящий ужас, словно все рассуждения воспитательницы пошли прахом, и монастырь вот-вот падет на милость загадочным захватчикам. Однако со двора при этом не было слышно ни звука. Странно. Если бы ворота штурмовали, то именно оттуда бы сейчас доносились голоса и крики.

Не в силах больше терпеть муки любопытства, смешанного в равных долях с беспокойством, Нинель откинула одеяло и с трудом опустила распухшие от старости и нескончаемой боли ноги на пол. Прошаркала к двери и прильнула к ней, пытаясь понять, что там происходит, но не смея пока высунуть нос за пределы комнаты. Если окажется, что на монастырь действительно напали, то, возможно, она сумеет задвинуть тяжелый дубовый засов и постарается спрятать Шанаю так, чтобы ее никто не нашел. И в любом случае будет стоять на ее защите до последней капли крови.