Что ты несёшь с собой. Часть I - Юлия Борисовна Жукова

Умытая, причёсанная и накрашенная на пределе Буппиной скорости, я отправилась к Чалерму, заранее приучая своё лицо к благожелательному выражению. Я никогда не была хорошей вруньей, особенно когда нужно было что-то изобразить на лице, но, как говорится, назвался махарьятом – доставай меч.

Учёный обнаружился, как и вчера, за своим рабочим столом, на сей раз заваленным какими-то бумагами. Впрочем, когда моя голова показалась над полом, Чалерм быстро убрал пару бумаг под стол. Мне пришлось сделать большое усилие над собой, чтобы тут же не начать допрашивать его, что это он там прячет.

– Пранья Кессарин, – удручённо поздоровался он. – Вам ещё что-то перенести нужно или вы что-то не расслышали во время экскурсии?

Я сошла с лестницы на пол и широко улыбнулась, даже отвесив небольшой поклон.

– Праат Чалерм, простите, что отвлекаю, но нет, ничего такого. Ваша экскурсия была весьма познавательной, а все мои вещи в сохранности. Я по другому вопросу.

Он безрадостно подпёр щёку кулаком и приготовился меня слушать. Интересно, это ему Арунотай внушил, что обслуживание меня – теперь его обязанность?

Я присела на посетительский стул и скромно сложила руки на краю стола, стараясь не коснуться ни одной бумаги.

– Праат Чалерм, я хотела спросить, вам случайно не нужна помощь?

У него сделалось такое лицо, что если бы он был котом, непременно вздыбил бы шерсть на спине.

– Вы полагаете, что я не справляюсь со своими обязанностями?!

Я обомлела.

– Вовсе нет! Я вообще понятия не имею, что вы делаете и насколько успешно!

Это прозвучало не очень-то уважительно, но, кажется, он немного успокоился.

– Тогда чем вызвана ваша просьба?

– Ну, – запнулась я, боясь ляпнуть ещё что-нибудь невпопад. Вот сколько раз мне отец говорил, продумай всё, прежде чем бросаться в пекло! – Я просто… Понимаете, у меня не то чтобы было здесь много дел. Я хочу сказать, пранур Вачиравит, очевидно, очень занят, махарьятству я не обучена, и что же мне делать всю оставшуюся жизнь? Вот я и подумала, вы ведь тоже не махарьят, но какие-то дела для клана делаете. Так, может, поделитесь?

Чалерм смотрел на меня со странным выражением лица: то ли едва сдерживал смех, то ли подумывал отправить меня пинком с лестницы.

– А что вы умеете делать? – ровным, не выдающим его настроя голосом спросил он.

– Я…

Я закусила губу. Нет, я много чего умела делать, потому что дома на мне была половина хозяйства, уроки мелких и даже торговля добытым на охоте, не говоря уж о самих охотах. Но что из этого могла уметь Кессарин? Что вообще могла уметь Кессарин, кроме того чтобы красиво одеваться и правильно ухаживать за волосами? Распекать слуг?..

– Я умею читать, писать и считать! – сообразила я и выпалила это с таким триумфом, что Чалерм, похоже, счёл меня совершенной дурой. Нет, ну хорошо, Кессарин могла хоть чего-то понахвататься у отца, так? А канан ведал делами судебными, назначал чиновников и договаривался о правилах торговли с другими городами. Что из этого я могла бы делать? – Ещё я умею подбирать подходящих людей для работы и разбирать документы. И вообще, хмм, решать проблемы!

– Решать проблемы, – всё так же ровно повторил Чалерм. Я даже немного восхитилась его самообладанием. И выслушал, не выставил сразу. – Какие, например, проблемы?

Я попыталась вспомнить хоть что-нибудь, подходящее к случаю. В голову сразу полезли эпидемии, засухи и дурные знамения – проблемы, которые я решала отлично! Но Кессарин… какие проблемы могла решать Кессарин?.. Она жила в имении, со слугами, ходила… В чайные дома? Какие там могли быть проблемы? Недостаточно вежливый подавальщик? Почему я не подумала об этом, пока Буппа меня красила? Хоть её бы спросила!

– Н-например, – протянула я, давая себе ещё времени подумать. Вот, Буппа, например, работала хорошо. А что если бы она работала плохо? О! – Если слуги не справляются с работой, я могу разобраться.

–То есть выписать каждому по десять палок? – предположил Чалерм.

– Вовсе нет! – обиделась я. – Но иногда так бывает… Кто-то кому-то плохо объяснил, кто-то забыл, кому-то поручили то, что он не умеет… Иногда одна мелочь тянет за собой другую, и так их набегает лавина. А всего-то надо было что-то положить в другое место или поручить другому человеку…

Учёный склонил голову набок. Мне всё больше казалось, что он забавляется за мой счёт, но я могла только стиснуть зубы и терпеть.

– Ну расскажите мне о какой-нибудь проблеме, которую вы решили, – предложил он.

Я чуть не заскрипела зубами. Да я нарешала больше, чем ты в жизни повидал, холёный крючкотвор! Только теперь надо как-то так об этом рассказать, чтобы было похоже на то, что могло случиться в имении Адульядежей. И чтобы не противоречило ничему, что Чалерм мог знать о канане…

Я чуть голову себе не свернула, но всё-таки вспомнила одну историю, произошедшую в чайном доме у подножия моей горы.

– Вот, например, я как-то заметила, что в определённые дни месяца обед подают неопрятно. Тут соус через край перелился, там фрукты все сбились в уголок, в общем, как будто несли небрежно. Отец стал ругать служанку, которая приносила блюда в эти дни. Раз отругал, второй, третий, девушка плачет, а ничего не меняется: на следующий раз снова такая же история. Отец уже собирался её выгнать, но мне стало интересно, ведь в другой работе она не была такой неуклюжей. Я расспросила слуг, и оказалось, что в эту служанку влюбился сын кухарки.

Чалерм наконец не выдержал и прыснул, но я засчитала это за свою победу.

– Ничего смешного! – заявила я, подняв палец. – Всё было очень серьёзно. Девушка могла несправедливо пострадать! Понимаете, кухарка была из тех женщин, что, в одиночку вырастив сына, считают его воплощением небесного бога на земле, а всех невест в мире – недостойными его великой добродетели. И потому в те дни, когда обед относила эта служанка, кухарка нарочно портила вид блюд, чтобы её подставить, представляете? Чтобы её выгнали или продали в цветочный дом!

– И что вы сделали? – спросил Чалерм, продолжая ухмыляться.

Я припомнила, что сделала хозяйка чайного дома, которая мне всё это и рассказала.

– Перевела девушку с кухонных дежурств на уборку спален, чтобы она с кухаркой больше дела не имела. Вот и всё!

– И что, – задумчиво спросил учёный, – девушка