Похождение Шерлока Холмса в России - П. Никитин

Кивнув головой в знак согласия, он подозвал к себе кучера Сельцова и стал объяснять ему, что надо сделать.

С своей стороны я пообещал кучеру пятьдесят рублей наградных, если он сумеет привести тарантас управляющего в совершенно негодное состояние, и объяснил ему, что дело это делается в интересах его хозяев.

Нечего и говорить про то, что кучер охотно согласился на все.

— Недалече есть крутой спуск и на повороте верстовой столб, — сказал он. — Ежели на него наехать с маху, то вся бричка рассыпется.

Достав из чемодана подпилок, я быстро надпилил обе оси.

Через несколько минут из дому вышли и Холмс с Сельцовым.

Холмс извинялся за причиненное беспокойство и говорил так искренне, что я и урядник даже вытаращили глаза.

Казалось, он даже подружился с управляющим.

Мы все вместе позавтракали, причем была выпита даже бутылка шампанского, и решили ехать до Иркутска вместе.

Убрав погребцы, мы расселись каждый в свой экипаж и пустились снова в путь.

Сельцов ехал впереди, мы — сзади.

Всю дорогу Шерлок Холмс не спускал глаз с передней тройки.

Но вот, наконец, начался спуск, про который говорил кучер.

С самого начала спуска лошади передней тройки зашалили.

Усилия кучера, видимо, не приводили ни к какому результату.

Горячие кони вдруг поднялись на дыбы и бешено понеслись под гору.

С замиранием сердца мы следили за этой картиной.

Сельцов, видимо, перетрусил не на шутку.

Он вскочил с сиденья и что есть силы натянул вожжи левой пристяжки и левой стороны коренника.

Это подействовало.

Быстрота бега уменьшилась, но все же была сильна.

Кучер, видимо, растерялся, так как тройка летела прямо на верстовой столб.

Но не доезжая столба, он, видимо, оправился.

Тройка описала зигзаг, но хотя лошади и успели избежать опасности, зато экипаж не спасся.

Раздался страшный треск, и лошади вдруг стали на месте, тогда как кучер кубарем скатился с облучка, а сам Сельцов очутился на лошадиной спине.

— Проклятый идиот! — со злостью ругался он, слезая на землю. — Ну, счастье мое, что они едут за нами! А то что бы я делал здесь посреди двух станций?!

Он ходил вокруг возка, сокрушенно покачивая головой.

Тройка наша остановилась около него, и мы вылезли из тарантаса, выражая Сельцову свое соболезнование.

— Да, что уж тут плакать! — ответил он с досадой. — Мой возок придется бросить. Уж вы, господа, как — нибудь потеснитесь!

— Ну, конечно! — воскликнул Холмс. — Но неужели же вы так бросите такой прекрасный возок?

— А что с ним делать? — ответил Сельцов. — Не на себе же тащить! Кто — нибудь найдет и возьмет себе. Поблагодарит небось!

Ловушка не удалась.

Вещи Сельцова были перегружены на наш тарантас, и мы снова двинулись в путь, взяв лишь лошадей и упряжь разломанного экипажа.

Но ехать впятером, при такой нагрузке, было невозможно.

— Я предлагаю идти по очереди пешком, — сказал Холмс.

На том и порешили.

Решено было садиться двум, а двоим идти пешком и каждые пять верст меняться.

Первыми пошли пешком я и Холмс.

Пройдя свое расстояние, мы сели на возок, а урядник с Сельцовым пошли пешком.

Идти было прохладно и легко, так что мы с Холмсом совсем не утомились. Но совсем другое случилось с Сельцовым.

Сначала он пошел бодро, но пройдя первую версту, весь покрылся потом и покраснел.

Вторую версту он делал отчаянные усилия, чтобы казаться бодрым, но в конце третьей версты заявил, что идти пешком так долго не может по непривычке и боли в ногах.

— Как странно! — произнес улыбаясь Холмс. — На прииске вы ходили целый день и не уставали, а тут устали.

— Действительно странно! Я и сам этого не понимаю! — согласился управляющий.

Насмешливый блеск совершенно исчез из его глаз и заменился выражением тревоги.

В эту минуту Холмс вдруг крикнул кучеру:

— Стой!

Сельцов едва заметно вздрогнул. Холмс положил руки на плечи Сельцова и холодно произнес:

— Ну — с, господин управляющий, вы напрасно смеялись надо мною. Провести Шерлока Холмса не так — то легко. Дайте мне ваше пальто.

— Но мне холодно! — пробормотал управляющий.

— В таком случае оно будет снято насильно, — воскликнул Холмс, кивая уряднику.

В одну секунду пальто было снято с Сельцова. Взяв пальто за воротник, Холмс с усилием поднял его на вытянутой руке.

— Да, теперь я пойман! — со злобой проворчал Сельцов.

— Ничего не понимаю! — воскликнул я.

— О! Я об этом догадался по усталости господина управляющего, — с улыбкой пояснил Холмс. — Золото втерто в драп. Шлиховое золото, не скрепленное лигатурой, слишком мягко и великолепно втирается в сукно, в драп и подобные им материи, словно растворяясь в них. Если вы возьмете кусок шлихового золота и начнете его тереть о сукно, то скоро у вас в руке не останется ничего. Превратившись в пыль, оно все уйдет в сукно. Так сделал и этот господин. Он втер золото в драп и потом выжег бы свое пальто. Но… это ему не удалось, и с этой минуты он арестант. Мы снова пустились в путь, со связанным Сельцовым, одетым в другую шубу взамен отобранной, из которой впоследствии было выжжено пуд семь фунтов золота.

Громилы железных дорог

I

История с находкой золота, украденного управляющим «Братского прииска», распространилась с быстротой молнии по всей Сибири.

Имя Шерлока Холмса переходило из уст в уста, и быль, перемешанная с небылицами, превращала его в какого — то сказочного героя.

Нередко ему приходилось самому выслушивать самые невероятные рассказы про самого себя, которыми нас потчевали пассажиры в поездах, не знавшие наших фамилий.

Подобные рассказы приводили Холмса в самое веселое состояние и сильно забавляли нас.

Дело было осенью, через полгода после вывоза из Манчжурии войск, участвовавших в русско — японской войне. Мы ехали в Харбин, желая свернуть оттуда во Владивосток и вернуться назад в Европейскую Россию через Хабаровск, Благовещенск и Стретенск.

Таким образом мы посетили бы все выдающиеся города Сибири.

Стоял серенький сентябрьский день, когда наш поезд подошел к станции Байкал.

Стоянка была долгая, и мы вышли на вокзал с намерением пообедать, да заодно отведать знаменитой байкальской рыбы «омуля», воспеваемой в песнях каторги.

Мы уже покончили и с омулем, и с отвратительным супом, когда какой — то жандармский офицер сел против нас.

Взглянув на Холмса, он вдруг наморщил брови, словно что — то припоминая.

В свою очередь и Шерлок Холмс посмотрел на него и вдруг улыбнулся.

— Мы, кажется, узнали друг друга, господин ротмистр, — произнес он, приподнимая фуражку. — Я имел честь видеть вас полгода тому назад в московском градоначальстве, куда вас, насколько я помню, вызывали по делу о фальшивых золотых пятирублевках.

— Совершенно верно, — ответил офицер, прикладывая руку к козырьку. — Я долго не мог узнать вас, но теперь узнаю вас. Ведь вы — мистер Шерлок Холмс?

— Да.

— А это ваш товарищ доктор Ватсон?

Я поклонился.

Шерлок Холмс не любил стеснять себя в разговоре и в то же время не любил привлекать на себя внимание толпы, которое, конечно, сказалось бы, если б кто — нибудь услышал произнесенное громко имя Шерлока Холмса.

Поэтому он предложил офицеру переместиться с общего стола за отдельный маленький, стоявший в углу станционного зала.

Лакей перенес приборы, и мы разместились на новых местах.

— Вы переведены сюда из Европейской России? — спросил Холмс.

— Да, четыре месяца тому назад, — ответил ротмистр.

— Если не ошибаюсь, ваша фамилия Звягин?

— Совершенно верно.

— Ну, и что же, довольны вы новым назначением?

— Не особенно.

— Скучно?

— О, нет. Дело, видите ли, в том, что хищения на железных дорогах, и особенно на сибирских, приняли за последнее время такой грандиозный характер, что положительно ни один отправитель не может быть уверенным в целости груза. Меня командировали для расследования этого дела, но я с ужасом убеждаюсь, что эта работа мне не по плечу.

— Неужели? — усмехнулся Холмс.

— Хищений такая масса и все они организованы так искусно, что положительно приходишь в растерянность: за какое из них и с какой стороны взяться.

— Зарегистрирована ли у вас стоимость похищенного хотя бы за один месяц?

— О, да!

— Интересно…

— Да вот взять хотя бы июль: казенного груза не дошло до станции Манчжурия и Харбина на сумму ста десяти тысяч, а частных грузов на семьдесят тысяч.

— Ого! — воскликнул пораженный Холмс.

— Да, для вас, иностранцев, эта сумма кажется сногсшибательной, — усмехнулся Звягин. — Но у нас в России, а в особенности в Сибири, привыкли к подобным цифрам.