Демонология Сангомара. Наследие вампиров - Евгения Штольц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что было дальше, малец?
— Ну, тот дядька долго что-то делал. Я не видел. Когда он повернулся, мне показалось, что он меня заметил. Я покатился назад, ударился и… ничего не помню. А когда очнулся, то Уилл уже пропал, а дядька стал таким страшным! Словно сухой! Как веточка! Я очень долго сидел на чердаке, пока не стемнело. А потом понял, что те чудовища могут вернуться! Тогда я слез, быстро пробежал мимо дядьки с закрытыми глазами. Правда, споткнулся, упал. Но встал и побежал в сторону города.
Все в ужасе слушали этот рассказ. Лина и Удда испуганно переглянулись. Бартлет довольно потер ладони и похлопал Элиота по спине.
— Ты большой молодец, мой маленький друг. А почему ты никому это не рассказал раньше?
— Я хотел, господин! Но мне бы, как обычно, никто не поверил. А вы мне верите?
— Конечно верю. И я тебе очень благодарен. Держи, это твоя заслуженная награда, твои родители должны гордиться тобой!
Солдат вложил в ладошку мальчика кошель. И тот счастливо побежал к бледной матери.
— Ты настоящий герой Офурта!
— Так Уильям жив? Мой сынок не умер? — тихо спросила Нанетта.
Когда ее услышал Бартлет, он резко поднялся и обратился ко всем:
— Нет! Твой сын мертв, женщина! Он обратился в страшное чудовище, которое может натравить орду вурдалаков на этот город. Он хочет разорвать ваших жен и детей. Он выглядит как человек, но его душа уже принадлежит демонам — он проклят и хитер. Вы сами слышали этого мальчика, он поведал нам, как демон вселился в тело Уильяма!
Бартлет говорил громко, и каждое его слово грохотало в воздухе, будто гром. Зычным был его голос, но проникновенным. Поэтому все как один побледнели, а матери испуганно прижали к себе сонных малышей.
— Этот безбожник, между прочим, уже семь лет не приносил подаяния Ямесу! Я так и знал. Я знал, что с ним рано или поздно случится что-то подобное! — неожиданно воскликнул служитель Вардцев. — А тот случай, когда он пришел расцарапанный! Я же говорил, что он якшается с демонами! Настигла его кара Ямеса!
Люди зароптали. Роптание это окрепло.
— Никогда не желал с нами общаться!
— Считал себя выше других…
— Безбожник! Это кара!
— О великий Ямес, а моя дочь была очарована им. Я знала, что он околдовал ее…
— А помните тот случай с форелькой? Демоны! То был знак!
— Так вот почему Нанетта болеет! Поди же, проклятый и сам проклинает всех.
— Чудовище!
Роптание превратилось в громкий, протяжный гул. В этой ночи оно гремело уже даже громче коннетабля, становилось увереннее, злее. Теперь у каждого нашлись причины ненавидеть Уильяма. Все эти причины были надуманными, дутыми, но из-за всеобщей поддержки они затмили собой голос разума. Злоба, уже тяжело сдерживаемая, заполонила деревню.
Лина поняла, о чем ей толковала старуха, и сжалась от страха.
Бартлет поднял руку, взывая к тишине. Но успокоить взволнованных людей уже было не так просто. Впрочем, коннетабль настаивать на тишине не стал — он наслаждался тем, какой эффект произвел. Ему нравилось править всеми ниже его, как неразумными тварями, и он находил в этом некоторую прелесть, невольно сравнивая это с тем, как его лорд порой правил вурдалаками силой мысли.
Он знал, как теперь направить эту злобу в верное русло.
— Мирные жители Вардов! Я призываю вас помочь мне поймать этого демона. Он не мог далеко уйти! Но он хитер. Поэтому мог обмануть вас, заставить поверить ему. Если кто-нибудь видел его здесь или помогал ему, выйдите и расскажите об этом. Вы будете щедро вознаграждены! Сто пятьдесят даренов тому, кто даст мне сведения об Уильяме.
Бартлет достал более увесистый кошель, чем тот, который отдал мальчонке, и поднял его.
— Но если я узнаю, что кто-то хочет укрыть его или обмануть меня, то расплата будет жестока.
Толпа притихла.
— Спрашиваю в последний раз. Кто видел Уильяма в городе или помогал ему? — Бартлет сурово посмотрел на толпу.
Ответом ему стала тишина.
Тут к коннетаблю подошел один из воинов. В руках у него лежали какие-то изодранные вещи, которые он и передал. Они негромко заговорили о доме травницы, а старая Удда побледнела. Она узнала в вещах лохмотья Уильяма — она хотела избавиться от них утром, но не успела.
Бартлет воззвал:
— Приведите травницу!
Ее быстро выпихнули из толпы.
— Кого ты лечила от ран, старая? — И коннетабль показал окровавленные повязки, а также разорванную одежду. В этих лохмотьях хоть и с трудом, но все-таки узнавались белая рубаха и жакет с капюшоном.
Удда вздохнула.
— Так много кого покусали, господин. Много раненых. Я же травница. Я всем помогала и накладывала повязки. Две ночи не спала, готовила отвары.
И она развела руками и робко улыбнулась беззубым ртом. Но Бартлет только усмехнулся. Ему было прекрасно известно, кем пахнут эти повязки: он узнал этот запах, как только вдохнул его. Тогда он резко развернулся к жителям и насмешливо спросил:
— Кто был у этой старой травницы в доме? Кому она накладывала повязки или отпаивала отваром? Выйдите вперед!
Все переглядывались. Переминаясь с ноги на ногу, вождь Кадин сказал, виновато поглядывая на бабушку Удду:
— Мой господин, никто к ней не заходил. Травница очень странно вела себя эти два дня и вообще не выходила из дома. А по ночам в ее доме горел очаг, до самого утра. Я пытался взять у нее травы. Однако меня не пустили даже за порог дома. Только просунули спокушку в дверную щель —
