Мы вдвоем - Эльханан Нир
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А рак продолжал беспрепятственно пожирать его.
Был вечер субботы, вскоре после ѓавдалы, и хотя в последние годы Эммануэль обязательно пел все строфы гимна «Отделяющий святое от будничного», но в тот вечер, вопреки обыкновению, выпив из бокала виноградный сок, сразу подошел к Анат и прошептал ей, что должен больше времени проводить в оптике, что чувствует, что клиенты недовольны его работой, а это может ему повредить, ведь в наши дни любой клоун открывает оптику на каждом углу, конкуренция очень высока, поэтому, быть может, стоит позволить детям тоже сопровождать Идо, чтобы укрепить связь между ними.
Но Анат бросила: «А как же изучение Торы Йонатаном? — и прошептала: — Ты что, забыл, что его учитель сказал нам в прошлом году, когда мы приехали на шабат для родителей? Забыл его слова: делайте все возможное, чтобы одаренный сын ни на минуту не отвлекался от учебы? Что ему даст вид трубок и приборов, подключенных к Идо в больнице, кроме желания выйти в окно? Послушай меня, это выбьет его из колеи, помешает его учебе. И так период, проведенный в армии, был пустой тратой времени, которое он мог бы посвятить Торе. Йонатану вообще не нужно было призываться», — подытожила она, и Эммануэль ужаснулся вырвавшимся из ее уст пренебрежительным словам.
В итоге семья Лехави в полном составе (кроме Эммануэля, в полседьмого укатившего на автобусе в оптику) выехала утром воскресенья из поселения на белой «тойоте». Анат за рулем, Идо рядом с ней, Мика и Йонатан позади, и с ними Ноа, которая подсела на перекрестке у Гива-Царфатит, беспрерывно ноя, какие пробки были перед блокпостом Азарья, что над Маале-Адумим. Путь был неожиданно свободен, словно кто-то устроил им поездку по частным дорогам, и семейство Лехави торжественно въехало на стоянку больницы «Шаарей цедек».
Первым ко входу прошествовал мальчик, только что отпраздновавший бар мицву — и кто тогда мог подумать о его жуткой болезни? Нежный пушок был уже заметен на его щеках. Рядом с ним шла женщина лет пятидесяти, голова ее была покрыта фиолетовым платком, на плече — черная, битком набитая кожаная сумочка, которую едва удерживал закрытой замок с золотистой пряжкой. Следом шагали двое молодых людей, немного похожих друг на друга, хотя один был широкоплеч, а второй — тонок и бледен. Под мышкой у второго был том из «Учения Ритба»[120] издания института рава Кука. За ними шла молодая женщина в шароварах и тунике, крепко и нервно вцепившаяся в мобильный телефон.
«Как дела в Маале-Адумим?» — обратился Йонатан к Ноа, шедшей сзади, но та была погружена в себя и сказала лишь: «Йонатан, я не могу говорить, — и тихо добавила, глазами показывая на Идо: — Честное слово, плакать хочется».
Анат же, услышавшая «плакать», резко обернулась, приложила палец к губам и процедила: «Ноа, помолчи».
На входе в больницу охранник с сильным русским акцентом спросил Йонатана, водя по нему металлодетектором: «Есть оружие?» — и Йонатан отрицательно покачал головой.
«Почему меня вы не спрашиваете?» — в шутку заупорствовал Мика. «А что, есть оружие?» — недоуменно переспросил русский. «Нет, но в следующий раз спросите», — ответил Мика. Анат бросила на него недовольный взгляд и поспешила за своими детьми к переполненному лифту, в который с криком «секундочку-секундочку» едва успела втиснуться грузная пожилая женщина. Анат вдруг пришло в голову, что неразумно быть всей семье в больнице, ведь кто-то из них может заразиться здесь чем-то нехорошим, а Йонатану мнилось, что мать не сводит глаз со стоящей рядом с ней одышливой женщины, словно пытаясь угадать, что ее сюда привело, и соизмерить боль от своей беды с ее болью.
Йонатан заметил, что мать как-то особенно напряжена, и предположил, что она боится оставить Идо наедине с ними. Ведь накануне она сообщили им, что договорилась о встрече с доктором Даном Гейблом, который будет свободен и сможет уделить ей внимание как раз во время процедуры Идо.
Когда они доехали до седьмого этажа, Анат практически скомандовала: «Останьтесь в приемной», и Йонатан понял, что ей необходимо с самого начала показать, кто тут главный. Она вместе с Идо поспешно исчезла в одной из дальних палат, а спустя четверть часа вышла и успокоенным тоном сказала: «Можно зайти, — жестом указывая на дверь. С победным и в то же время страдальческим выражением лица добавила: — Сегодня Всевышний нам особенно помог — у нас отдельная палата».
В палате на кровати сидел Идо, а все остальные столпились у окна. Медсестра Данци подошла к нему со словами: «Не хочу мешать, только нужно найти вену, а ты продолжай читать, цадик, продолжай, — и двумя выпрямленными, прижатыми друг к другу пальцами побарабанила по его мягкой руке в поисках подходящей для укола голубоватой жилки. После долгих поисков бестактно пробормотала: — Ребенка столько кололи, что места не осталось», — и позвала более опытного в этом деле медбрата Саида. Но и тому не сразу удалось обнаружить подходящее место для укола, и только через четыре безуспешных попытки, при каждой из которых Идо пытался подавить болезненный вскрик, Саид все же нашел спасительную вену, вставил иглу, и щуплое тельце Идо начало наливаться прозрачной жидкостью, название которой тоже нельзя произносить.
Поглядев секунду на вялую руку младшего брата, Йонатан почувствовал, что задыхается. Ровно как в тот день, когда он впервые решил сдать кровь в желтом вагончике Банка крови, стоявшем на площади перед магазином «Машбир ла-цархан» в центре города. Тогда, сдав кровь, он с испугом ощутил, как в его глазах вверх-вниз хаотично поплыли тысячи черных точек, и понял, что вот-вот упадет, но, к счастью, это заметили и уложили его на кушетку, приговаривая: «Все в порядке, все хорошо, попей воды, попей». Теперь же он вышел из комнаты, оказался в коридоре, увешанном фотографиями (под каждой из них были слова благодарности чудесной команде
