ОХОТА НА КРУТЫХ - Александр Граков

В день похорон останков шефа я на кладбище не пошел, объяснив Вольваку причину своего отказа: Анжела себя странно ведет. Хотя все было вроде бы нормально и ничто не предвещало предстоящей беды.

Работая на фирме, я никогда не брал с собой штатный ПМ, предпочитая удобный испанский «Лама Омни» — подарок Ивана Николаевича. Очень любопытным охранникам отвечал, что пистолет газовый. Красивая игрушка действительно мало походила на грозное оружие, коим являлась: калибр 9 мм и магазин на 13 патронов.

Проходя мимо офиса директора где-то около семи вечера, я увидел свет в приемной. И еще оттуда доносился шум борьбы, один раз даже что-то грохнулось о пол...

С ходу саданув ногой по двери приемной, я обалдел от впечатляющей картины: на секретарском столе лежала Анжела, совершенно голая — ее порванная одежда и трусики были разбросаны по всему кабинету. Навалившись всей тушей, ее насиловал Тимур Сидоренко с явно «обдолбленными» озверевшими глазами. Морда его была окровавлена — следы зубов Анжелы остались на ухе, щеке и нижней губе, а ручищи намертво сошлись на ее шее. Он орал:

— Кусаться еще будешь, мразь! Удушу, сука! Удушу, а потом еще раз трахну в кайф — дохлятину!

Женщина уже хрипела. Я попытался оторвать лапы Тимура от ее горла. Получилось — левую. А правой он, даже не поворачивая своей бычьей башки, звезданул меня в лицо — как от мухи отмахнулся. Ну я и порхнул вроде той мухи метра на три к стене, затем сполз по ней же на пол, в глазах замелькало какое-то созвездие. Пистолет выпал из-за пояса и валялся рядом на полу — я о нем даже забыл на какое-то время. Анжела уже снова хрипела. Пришлось доказывать этому буйволу, что я вовсе не какая-то там муха или комар — достав из бара бутылку с шампанским, я долбанул его по башке, уже не думая о последствиях. Обычного прохожего можно оглушить такой штукой, даже убить — смотря куда попадешь. А этому трактору с прицепом — хоть бы хны!

Но психанул он, конечно, еще больше. Взревел, как зверь, отскочил от стола, а затем схватил с тумбы в углу стоявший на ней компьютер и швырнул его в меня. Реакция после соприкосновения со стеной меня подвела-таки — экран дисплея с силой врезался мне в дыхалку. Теперь на смену звездам пришла темнота... А потом ощущение, будто по мне топчется слон или кто-то лупит трамбовкой. Это одуревший вконец генеральский сынок пытался с разгона запрыгнуть на меня обеими ногами. Слава Богу, что «мишень» мелковатой для него казалась — первый раз он промазал наполовину. Ну, а второго раза я уже ждать не стал — под руку попался мой «Лама Омни». Раздумывать, куда стрелять, тоже времени не оставалось — этот придурок разогнался по-новой... Пуля вошла с подбородка и страшно разворотила его череп...

— Тебя убьют, а меня изрежут на куски и собакам скормят! — Анжела за время наших с Тимуром «объяснений» пришла в себя и стояла у стола с безнадежно потухшим взглядом, дрожа всем телом.

Я деликатно отвернулся от голой женщины и похромал к выходу, буркнув:

— Задолбаются «они» меня искать!

Но она меня догнала, схватила за руку и... упала передо мной на колени:

— Спаси нас с Максимкой, увези отсюда куда-нибудь подальше!

И откуда она взялась на мою бедную голову?! Своих проблем через край, да и финансы, как говорят, «поют романсы» — агафоновских остатков всего-то триста баксов. А мадам без документов, да еще какой значимости «птичка»! Шуму будет на всю Россию, если не дальше. Но и бросить на съедение собакам... Короче, я человек мягкосердечный — «упаковал» Анжелу в штору из офиса, вызвал такси. А когда машина подъехала, включил сигнализацию и аккуратно замкнул офис. Пусть завтра сами разбираются что к чему!

Сначала заехали к подруге Анжелы — забрали Максимку. Потом, пока я собирался, посидели у меня. Затем заменили такси и рванули в Дебальцево. Итак, началась «гонка по кругу»!

Глава XIV

НАШЕ ВАМ С КИСТОЧКОЙ

В середине сентября по подаренному мне Агафоновым паспорту на имя Николая Филипенко я снял двухкомнатный номер в гостинице «Закарпатье» города Ужгорода, в котором мы и поселились втроем: я, Анжела и Максим. Мне нужно было еще несколько дней, чтобы сделать ей паспорт, а затем выехать из этого треклятого Союза куда попало, желательно, конечно, подальше. А там будет видно!

Уходя из номера, я строго-настрого предупредил «мадам», чтобы она и носа за дверь не высовывала. И не вздумала какой-нибудь своей подружке звонить на Украину. Ей нужно было всего ничего: тихо-тихо дожидаться моего прихода, а чтобы не так боялась, оставил ей свой запасной «Комбат магнум», уже очищенный от смазки. За что дергать и на что нажимать, Анжела, оказывается, знала. Еще бы, в такой семейке воспитывалась!

За паспорт ужгородские «черти» запросили двести баксов, пообещав взамен 17 сентября к 10 утра — «будэ усэ як найкраще»!

Однажды ночью в мою комнату вошла Анжела.

— Максимку я спать уложила. Скучно одной, холодно! Согрей меня, пожалуйста!

Утром я осознал, насколько прав был в отношении нее покойный Тихонов — это же не женщина, а секс-машина какая-то! Та ночная выходка «мадам» всерьез не воспринималась — воля обстоятельств, так сказать, или благодарность за спасение себя и сына — как хотите, так и понимайте. Но отдавалась она самозабвенно, нисколько не играя — от всей души!

Семнадцатого сентября в обеденное время я возвращался в гостиницу, облегченный на двести долларов, зато с паспортом на имя Лапкиной Ольги. Не забыли ужгородские «черти» вписать в него и сына Максима. В фойе гостиницы было полно гостей — тургруппа какая-то приехала. А мне среди всей этой толчеи не понравились два типа, которые явно кого-то «выпасали». На всякий случай, незамеченным, я проскочил к портье — продлить пребывание в номере, а тот огорошил меня неожиданной новостью: требовалось оплатить телеграмму «моей» женщины, которую она отстучала из номера своей маме в Ташкент, уведомляя, что ее любимая доченька в самом скором времени уезжает за границу...

Ну что здесь можно сказать?! Баба — она и есть баба! И хоть ты ей трижды интеллигентное образование дай — все равно в ее сером веществе сохранится что-то куриное...

Наш номер был на четвертом этаже. Я, не вызывая лифта, стал подниматься по лестнице. И уже со второго этажа заметил на своем пролете... одного из парней Вольвака. Ясно — лестница перекрыта! Очень веселый карнавал получался — я-то совсем «пустой», все мои шмотки и аппаратура там, в номере. А в кармане — два теперь уже никому не нужных паспорта и денежный остаток — восемьдесят баксов... Вдоль стены мне удалось незамеченным пробраться на третий этаж и спрятаться в ближайшем к лестнице дверном проеме номера. Я стоял и слушал, а что мне оставалось делать?

Через несколько минут услышал командный рык Вольвака:

— Веснин, открывай, козел! — И стук ногами в дверь номера. Изнутри не отвечали. Затем — хруст и треск выбиваемой двери, непонятный шум и вновь голос бывшего заместителя Тихонова:

— Руки, сучка! Убери ствол, падла!

И следом — пара выстрелов, по звуку — из табельного ПМ, а не из моего «Комбат матнума». Все! Окончен бал, тушите свечи!

Я спустился вновь на второй этаж, выдавил дверь одного из номеров, окна которого выходили во двор... Через пяток минут, сделав небольшой крюк по улицам, стоял метрах в ста от входа в гостиницу, курил и наблюдал. Минут десять еще в фойе ничего не происходило, затем к подъезду подскочила «скорая», в которую быстро загрузили на носилках тело, покрытое окровавленной в двух местах простыней, а плачущего Максима запихивал в «Волгу» сам Вольвак. Я смотрел вслед отъезжающим машинам так долго, что догоревшая до фильтра сигарета прижгла мне пальцы, как бы напоминая — все кончено, очнись!

Рядом я увидел полуоткрытый канализационный люк. В него и полетели наши паспорта: оба моих — засвеченные, и Анжелкин, который ей уже никогда не понадобится...

Осень 90-го года. Западная Украина. Человек без документов, без денег, да еще и в розыске. Очень невеселая перспектива, доложу я вам!

Несколько дней я бомжевал, ночуя в лифтах многоэтажек — заклинив кнопку «СТОП». Потом закончились деньга, а есть хотелось. «Экспроприировал» в вечернем подъезде у какого-то хмыря с рынка валюту, которую тот весь день «честно» зарабатывал на обмене (не без обмана). А через некоторое время нашел работу — одному директору местного ресторана очень полюбились кулачные бои и он организовал у себя в подвале под «кабаком» нечто вроде ночного тотализатора. Нанимались туда не по конкурсу дипломов, а просмотром в показательных драках. Я прошел испытание — директору понравилась моя жесткость ударов и высокая выносливость в спаррингах, и мы с ним заключили устное «джентльменское соглашение» — он меня поит, кормит и одевает, а я, когда заработаю, если, конечно, выживу к тому времени, — отдам. А в конце 92-го, если надумаю уходить, он мне «выкатывает ксиву». Паспорт мне был нужен до зарезу, ну а розыск? Директор заверил меня, что все это — пыль дорожная и Западная Украина — вовсе не Восточная. Здесь и не таких прятали! С войны, мол, остатки войска Степы Бандеры живут й живут, кстати, яко у Христа за пазухой. Костелов здесь действительно — на каждом шагу, и на каждом Боженька с распростертыми крыльями-ручками: «Приди ко мне».