Вкус фиалок - Сибилла Кентвич

Патрик склонился над ней.

— Довольно?

Николь помотала головой.

— Еще.

Она посмотрела на Патрика затуманенными глазами и потянулась к нему губами.

15

Николь начала скучать по Патрику сразу, как только шасси коснулись земли и самолет побежал по взлетно-посадочной полосе аэродрома в Амьене.

Она пыталась стряхнуть с себя печаль, но ей это не удавалось. Порой Николь даже не замечала, что творится вокруг.

— О чем задумалась? — повторила свой вопрос Мари, обращаясь к сестре.

Мари взяла очередную стопку грязных тарелок и поставила их в мойку.

— Что? — Мысли Николь в тот момент находились далеко от Амьена.

— Ты все время витаешь в облаках, — сказала Мари.

— Разве? — Николь покраснела, досадуя, что не может контролировать свои эмоции. — Извини. — Она повернулась к столу, пытаясь скрыть смущение. — Я думала о ресторане в Марселе. Там осталось сделать последние мазки.

— Ресторан, говоришь, — задумчиво повторила Мари. — Наверное, поэтому ты прилетела в субботу утром, а не вечером в пятницу, как планировалось вначале?

Николь вспомнила ночь с пятницы на субботу, которую она провела с Патриком.

— Д-да. — Она хотела передать сестре стакан, но тот выскользнул у нее из рук. Мари едва успела поймать его.

— А твои мысли, случайно, никак не связаны с владельцем ресторана? — спросила она, ставя спасенный стакан в мойку.

Николь нервно покусывала нижнюю губу.

— Нет. А почему тебя это интересует?

— Николь, ты никогда не замечала за собой привычку покусывать губу, когда врешь?

— Ничего подобного! — воскликнула она и снова закусила губу.

Мари засмеялась.

— Раньше ты могла легко делать три дела одновременно. Сейчас стала рассеянной.

— Ну и что?

— Да так… Просто когда мы пели «С днем рождения, Огюст», ты произнесла имя Патрика.

— Неправда.

Улыбка на лице Мари с каждой минутой становилась все шире.

— У меня есть свидетели.

— Мало ли что может сорваться с языка, — пыталась защититься Николь.

Она взяла со стола стопку чистых тарелок. Николь не хотела, чтобы кто-то узнал о ее отношениях с Патриком.

— Только не у тебя, — не отставала от сестры Мари. — Язык всегда был твоим оружием. Ты никогда не лезла за словом в карман и всегда могла поставить на место любого грубияна. И ты никогда не выглядела рассеянной.

С этими словами Мари взяла из рук Николь тарелки и поставила их на поднос.

— Давай, Николь. Выкладывай, что у тебя стряслось.

Та, молча уставилась в пол. Мари поняла, что ситуация, в которой оказалась сестра, гораздо серьезней, чем можно было предположить. Николь всегда делилась впечатлениями о мужчинах, с которыми знакомилась. Вокруг нее вечно крутились ухажеры, но она ни с кем из них не заводила близких отношений. Патрик Перрен явно выпадал из круга привычных воздыхателей Николь.

— Ну, хорошо, попробую догадаться сама, — продолжала Мари. — Он красив.

Николь отлично знала, какой настойчивой бывает порой ее сестра. Следовало быть весьма осторожной в общении с ней.

— У него нос с горбинкой, — заметила Николь.

Мари поднажала, чувствуя, что сестра сдается.

— Согласись, это только придает ему некоторый шарм. Наверное, поэтому он притягивает тебя. И «притягивает» не то слово.

— Ну ладно, Мари. В конце концов, я живой человек. Да, меня тянет к Патрику. Мне также нравится Ален Делон. Но это ведь не означает…

— Что? Николь, что это не означает?

— Что между нами что-то есть.

— Ага!

— Что «ага»?

— Так, значит, все-таки что-то есть?

— Нет. — Николь прилагала невероятные усилия, чтобы не кусать нижнюю губу.

Дверь отворилась, и в кухню вошел Огюст. Он принес пустые стаканы.

У Николь затеплилась надежда избежать продолжения разговора с сестрой.

— Месье доктор, — обратилась она к Огюсту. — Не могли бы вы спасти меня от этой дамы. Думаю, она опасна.

Огюст поставил стаканы на стол.

— Какая именно?

— Вот эта. — Николь указала на Мари. — У нее навязчивые идеи.

— Извините, но я не принимаю больных в день моего рождения. — Огюст немного помолчал, затем сказал: — Спасибо вам обеим за праздник, который вы мне устроили.

Он обнял жену.

— Ну, что у вас здесь произошло?

— Зачем ты ее спрашиваешь? — воскликнула Николь. — Она все равно скажет неправду. Это я невинная жертва, а не она!

Николь встала, уперев руки в бока.

— Между Николь и Патриком что-то есть, — пояснила Мари.

— Серьезно? — Огюст удивленно посмотрел на свояченицу.

— Нет! — запротестовала та.

— Посмотри, она снова покусывает губу, — сказала Мари.

Николь вздохнула и с виноватым видом развела руками.

— Прости, мы забыли предупредить тебя, Огюст: Мари еще до свадьбы была сумасшедшей.

— Мне нравятся женщины с сумасшедшинкой. — Огюст поцеловал жену в висок. — Как у тебя продвигаются дела в Марселе? — спросил он Николь.

— Почти все закончено. Я вернусь раньше, чем ты предполагаешь. Почти все служащие прошли курс переподготовки. Осталось найти лишь подходящего шеф-повара. У меня есть на примете три достойные кандидатуры. Но особые надежды я возлагаю на того, который проходит стажировку у Жан-Батиста.

Николь с ужасом подумала о том дне, когда ей придется навсегда расстаться с Патриком. После окончания работ в «Замке Иф» ей придется вернуться в Амьен.

— Эй, вечеринка переместилась сюда? — Жан-Батист заглянул в кухню. Его вопрос остался без ответа. — Или у вас тайная конференция?

— Скорее допрос с пристрастием, — сообщил Огюст и взглядом указал на Николь.

— Пойду посмотрю, не нужно ли кому из гостей вина. — Николь улыбнулась Огюсту и взяла поднос с бокалами.

— Я сам отнесу.

Он хотел было взять поднос из рук Николь, но та прошмыгнула в комнату, где собрались гости.

Огюст и Мари переглянулись.

— У нее неприятности с Патриком? — спросил жену Огюст.

Мари пожала плечами.

— Не думаю.

Жан-Батист покачал головой.

— Я разговаривал с Перреном по телефону. Он сказал, что у них с Николь нет никаких трений.

— Ты звонил в Марсель? — удивилась Мари.

— Нет, Патрик сам позвонил. Хотел узнать, когда и каким рейсом возвращается Николь. Уже во второй раз. Это неспроста.

Когда самолет приземлился в аэропорту Марселя, у Николь уже созрел план разрыва отношений с Патриком. Она не могла дать любимому то, что он так сильно хотел и чего был достоин, — детей.

Никто, кроме нее, Жюля Малаво и врачей, не знал, что она бесплодна. Несколько раз Николь порывалась обо всем рассказать Патрику. Но не хотела прерывать счастливые мгновения, которые проводила в его объятиях.