Никто, кроме тебя (СИ) - Селезнева Алиса

Глава 18

Ровно в четыре за мной в палату зашёл темноволосый коренастый парень, судя по всему интерн, и, забрав мою сумку, помог спуститься в зал для посетителей. Особенно разговорчивым он не был, потому как за десять минут нашего общения сумел вымолвить только:

– Роман Алексеевич велел Вам ждать его здесь.

Поблагодарив парня улыбкой, я села в одно из складных кресел, расположенных вдоль стены и, достав телефон, набрала сообщение бабушке:

«Всё хорошо. Меня выписали. Чувствую себя нормально. Живот не болит, только появилась небольшая тяжесть в левой руке в районе сгиба. Вчера вечером от наркоза вылез синяк, который сегодня растёкся по всей внутренней стороне локтя».

И в доказательство своих слов я даже хотела сфотографировать руку, но вовремя одумалась, решив, что тем самым напугаю бабушку ещё больше.

Скопировав сообщение, я тут же переправила его Вере. Вера отреагировала первой и отослала мне кучу разгневанных смайликов.

«Почему не предупредила заранее? Я бы за тобой приехала. Игорь сегодня весь день у родителей. Таскает мебель. Они собрались делать ремонт, а я совершенно одна».

Прочитав сообщение, я улыбнулась. Вера впервые рассказывала мне о своём парне. Здорово! Выходит, его зовут Игорь, и у него даже есть родители. Оба. И папа, и мама…

«Не переживай, – снова застрочила я. – Доберусь сама, а завтра приду на занятия. Пожалуйста, принеси тетради с лекциями, которые писала в пятницу и сегодня».

Ответом от Веры послужила рожица, показывающая язык, после отправки которой подруга моментально покинула сеть. Подождав новых сообщений ещё минуту, я стала крутить новостную ленту. Ночь сегодня предстояла длинная, и я не знала, остался ли у меня кофе, но не планировала спать, пока не закончу все «шабашки», которые должна была отдать ещё утром.

Роман спустился в зал посетителей в четверть седьмого. По-хозяйски забросил на плечо мою сумку и открыл передо мной двери. На ходу застёгивая пуховик, я принялась кутать шею в серый шерстяной платок треугольной формы, а, справившись с молнией, вдруг осознала, что этот платок подарил мне Николай Андреевич ровно за день до своего инсульта. В свой самый последний хороший день…

Я привезла бабушкин шарф из Ч*** сразу после зимних каникул, но носила всегда только этот платок. Платок Николая Андреевича. Наверное, в память о нём, что и поспешила сообщить Роману.

Но он, как ни странно, на моё признание только пожал плечами.

– Носи, если нравится, я не против. Он хотел, чтобы ты его носила.

Голос у Романа был спокойный. Молнии в глазах не сверкали, и, вздохнув, я вспомнила, что надевала этот платок и в день смерти Пса, тогда в Макдоналдсе, и Роман наверняка его заметил, но тоже не сказал ни слова.

«Похоже, смирился, – подумала я, семеня за ним следом к стоянке для автомобилей. – А может, просто решил не обращать внимания».

В машину мы сели молча. Роман вцепился в руль с такой силой, словно от этого зависела его жизнь. Даже вены на руках вздулись. Смотрел он исключительно на дорогу. Я же всё чаще косилась на него и лишь изредка поглядывала на высокие сугробы, которые лежали по обе стороны от проезжей части.

Начало марта выдалось холодным. Снег и не думал таять, а зима не собиралась сдавать своих позиций ни на грамм и вовсю воевала с весной, используя в качестве оружия метель, порывистый ветер и низкие температуры.

«Вот, наверное, и всё… – Прикусив губу, я потёрла заледеневшие руки, пожалев об отсутствии варежек. – Сейчас мы приедем домой, и после этого я точно больше его не увижу».

А потом на коленях у меня завибрировало. Экран телефона засветился и оповестил меня о новом входящем сообщении. Но писала не бабушка. И даже не Вера. Впервые за много месяцев мне прилетела весточка от мамы.

«Как твои дела? Как здоровье?»

Я удивилась, но игнорировать её вопрос не стала.

«Нормально. Еду домой. В университет пойду завтра».

«Хорошо».

На этом наша переписка закончилась. Складывалось впечатление, что мама проиграла её в карты или проспорила в каком-то диком споре. Словно писала она не потому, что волнуется, а потому что должна была написать. Наверное, об операции ей рассказала бабушка, и она же заставила хоть как-то проявиться в моей жизни.

– Приехали. – Роман остановил машину и, выйдя на улицу, забрал с заднего сидения мою сумку. Пробок на улице, несмотря на «час пик», не было, и доехали мы сравнительно быстро. – Может, зайдём в магазин и купим продуктов? Дома у тебя шаром покати. Торт сдох, поэтому вчера я его выбросил. И полку, кстати, привинтил.

– Не надо. Я потом сама потихоньку схожу. – Полка и продукты волновали меня сейчас в последнюю очередь.

В подъезд мы зашли молча и также молча поднялись на лифте. Безысходность давила, и у порога в квартиру мои ноги подкосились. От быстрой езды на машине меня укачало, а духота в лифте только усилила симптомы.

Голова закружилась, и, перешагнув порог, я ухватилась за локоть Романа, боясь упасть. Каблуки на сапогах добавляли мне добрых сантиметров десять, а его губы находились так близко, что, не удержавшись, я легонько коснулась их своими. Раз уж мы виделись в последний раз, я имела право оставить себе что-то на память. Особого опыта в поцелуях у меня не было, но это, похоже, ничуть его не смущало. Прижав меня к себе, он вдруг углубил поцелуй. Провёл языком по ряду зубов и, заставив их открыться, проник внутрь моего рта. Мы целовались жарко и жадно, я и оторвалась от него первой, почувствовав острую нехватку кислорода в лёгких.

‒ Может, всё-таки попробуем быть вместе, а? ‒ полушёпотом произнесла я, уткнувшись носом в его плечо

Мудрые люди говорят, что судьба помогает только тем, кто помогает себе сам, и я не могла не воспользоваться этим советом. Ответ лежал на поверхности, и этот поцелуй подарил мне хоть призрачную, но надежду.

‒ Мне тридцать девять, по гороскопу я скорпион, работаю в больнице сутками, а из недвижимости у меня, если не считать эту, только однокомнатная хрущёвка, да и та не в центре города.

‒ А ещё ты вспыльчивый, редко улыбаешься, и я как-то раз видела тебя с аптекаршей из соседнего дома, но для меня это абсолютно неважно.

‒ С аптекаршей?.. ‒ Он прижал свой подбородок к моей макушке и покрепче обнял за плечи. ‒ Представляешь, я даже имени её сейчас не могу вспомнить. Если встречу на улице, не узнаю.

‒ А меня узнаешь. ‒ Улыбнувшись, я подняла голову и заглянула ему в глаза. ‒ Узнал же тогда на бордюре, когда я вещи в такси оставила.

Покачав головой, он провёл большим пальцем по моей нижней губе.

‒ Да разве тебя забудешь? Ты ведь у меня горе луковое.

‒ А знаешь, что самое главное в это фразе?

‒ Что?

‒ Ты сказал: у меня…

Глава 19

С приходом весны в мою жизнь наконец-то ворвалась светлая полоса. По началу правда я не очень-то в неё верила и постоянно ждала от судьбы какого-нибудь удара под дых. Когда восемь месяцев подряд с тобой то и дело случается что-то плохое, поневоле начинаешь сомневаться во всём хорошем. Однако мне повезло: Роман вовремя успел пресечь паранойю в моей голове и не позволил разрастись ей до размеров вселенского масштаба.

После приезда из больницы он всё-таки решил дать нам шанс, правда, вполне категоричным тоном заявил при этом, что наши отношения продлятся максимум месяц, а потом я сама выгоню его взашей и удалю номер телефона из списка контактов. Но… апрель уже плавно входил во вторую декаду, а у меня и мысли не возникало о расставании.

В день знакомства Роман привлёк меня прежде всего внешностью, потом серьёзностью и ответственностью, ну, а позже непростой историей жизни. На протяжении многих месяцев я считала его угрюмым и на редкость хмурым человеком с очень сложным характером, но, сблизившись, тут же открыла новую его сторону. Оказывается, Роман обожал смеяться. Громко, заливисто и на всю квартиру. А ещё он любил шутить, но шутил беззлобно и никогда не пытался кого-то унизить. Книги, в отличие от Николая Андреевича, он не жаловал, но фильмы, особенно качественные и со смыслом, смотрел с большим удовольствием.