Энциклопедия «Литература и язык» (с иллюстрациями) - Издательство Росмэн

Говоря о своём литературном пути, называл себя Потёмкиным, т. к. в большую литературу пришёл из массовой беллетристики. Первые литературные опыты Чехова относятся к гимназическим годам: юморески, несохранившиеся комедии и большая пьеса, названная издателями «Безотцовщина»; в значительно переработанном виде – пьеса «Иванов» (1889) о драме «обыкновенных» людей, тоскующих «без цели». В 1879 г. поступил на медицинский ф-т Московского ун-та. С 1880 г. активно сотрудничал в юмористических изданиях «Стрекоза», «Будильник», «Зритель», «Осколки», где под псевдонимами Человек без селезёнки, Доктор без пациентов, Антоша Чехонте и др. печатает пародии, сценки, миниатюры, афоризмы. Персонажи этого «осколочного» периода – заурядные люди, замечательные «только тем, что ничем не замечательны». В ранней юмористике Чехов, изображая смешные характеры и смешные положения, констатирует человеческие пороки и слабости: «Письмо к учёному соседу», «Смерть чиновника», «Толстый и тонкий», «Жалобная книга», «Хамелеон», «Маска», «Лошадиная фамилия», «Злоумышленник», «Унтер Пришибеев». Юмористические произведения объединены в сборники «Пёстрые рассказы» (1886) и «Невинные речи» (1887). По окончании ун-та (1884) стал практикующим врачом, но продолжал и литературную работу: 1884—87 гг. – период «многописания»: опубликовано более 350 произведений. С середины 1880-х гг. Чехов постепенно отходит от юмористики, обозначая свой основной жанр как «серьёзный этюд». В 1886 г. начинает сотрудничать в газете «Новое время», где подписывается настоящим именем. Почувствовав в Чехове «настоящий талант», Д. В. Григорович призвал его не размениваться на мелочи и создавать «превосходные, истинно художественные полотна». Своеобразным дебютом в большой литературе стала повесть «Степь», первое произведение Чехова, напечатанное в «толстом» журнале «Северный вестник» (1888). В этой повести Чехов, описывая поездку по степи девятилетнего Егорушки, обращается к вечным проблемам бытия и показывает необъятность и красоту мира. Признаками новой манеры были лиризм и философско-психологическая проблематика. Произведения 1886—88 гг. заставили говорить о Чехове как о «новом таланте»; сборник «В сумерках» (1887) был удостоен Пушкинской премии. Д. С. Мережковский назвал Чехова «истинным поэтом», отметив в его рассказах редкое соединение любви к природе, с которой он чувствует «глубокую внутреннюю связь», и «тёплой гуманности» в отношении к «очень маленьким, заурядным людям, в большинстве случаев из неинтеллигентной или полуинтеллигентной среды». Определяя особенности повествовательной манеры Чехова, критики называли его писателем полутонов, который не расставляет акцентов, избегая отчётливого выражения своей позиции. Подобная объективность была принципиальной эстетической установкой Чехова. Реализацией стремления Чехова к серьёзной деятельности стала поездка на Сахалин в 1890 г. Задавшись целью привлечь общественное внимание к положению каторжан и ссыльнопоселенцев, Чехов провёл колоссальную работу: за три месяца сделал полную перепись населения острова. Материалы этого уникального путешествия вошли в книгу «Остров Сахалин» (1890—95). В конце 1880-х – 1900-х гг. творчество Чехова достигает своего расцвета, он печатается в «Северном вестнике», «Русской мысли», «Русских ведомостях». Доминанта авторского мироощущения в его произведениях – «страдальческое отсутствие внутренней гармонии» (А. И. Эртель), характерное для эпохи рубежа веков. Конфликт в его произведениях имеет бытийный характер, хотя внешне повествование строится на изображении незначительных повседневных событий.

Кабинет А. П. Чехова в Мелихове

Центральный персонаж Чехова – «средний человек», интеллигент, не имеющий «общей идеи» и, по сути, превращающийся в пошлого обывателя. «Футляр» (ключевое слово для его характеристики) восходит к повести Ф. М. Достоевского «Записки из подполья» и получает значение глобальной отгороженности, отстранённости от жизни и людей. Самый яркий пример – учитель древнегреческого языка Беликов («Человек в футляре», 1898), «футлярность» которого регламентирует жизнь целого города, «не запрещённую циркулярно, но и не разрешённую вполне». Устойчивые атрибуты внешнего облика (зонтик, галоши и поднятый воротник), окружающие предметы (все в оболочке), сам преподаваемый предмет гротескно заостряют тему. В других рассказах «маленькой трилогии» происходит её углубление. Герой «Крыжовника» подчиняет жизнь приобретению имения с кустами крыжовника. Мизерная цель определяет нравственную деградацию персонажа, подчёркнутую зооморфным уподоблением: «постарел, располнел, обрюзг; щёки, нос и губы тянутся вперёд, – того и гляди, хрюкнет в одеяло». Психологически сложен последний рассказ цикла «О любви», герой которого долгие годы преданно и взаимно любит замужнюю женщину, не решаясь изменить её жизнь: «Она пошла бы за мной, но куда? Куда бы я мог увести её?» Чехов, как всегда, не даёт ответа, руководствуясь тем, что художник обязан не решать вопрос, но правильно его поставить. Все три произведения связаны общностью места, времени действия и фигурами рассказчиков. Каждый последующий рассказ сокращает дистанцию между повествователем и героем: вначале учитель Буркин рассказывает о коллеге (своего рода сплетня), потом ветеринарный врач Чимша-Гималайский – о брате (его рассказ звучит как проповедь), венчает цикл исповедь Алёхина о своей любви. Признаки «футляра» в произведениях Чехова – безусловное следование ритуалу обыденного существования, житейское благополучие и сытость, довольство обыденностью: «Учитель словесности», «В родном углу», «Ионыч», «Дама с собачкой», «Три сестры». В других произведениях это уход от действительных проблем в мир отвлечённых идей, сознательный отказ от полноты жизни, подмена реальности миражами и иллюзиями: «Скучная история», «Палата № 6», «Чёрный монах», «Дядя Ваня». Наконец, это отсутствие диалогизма в отношениях с миром, нежелание услышать и понять другого человека, убеждённость в собственной правоте и непогрешимости: «Дуэль», «Скрипка Ротшильда», «Дом с мезонином». «Футляр» означает «овеществление» людей, отказ от жизненного творчества, подчинение гнёту мелочей и принятых условностей. «Развеществление», обретение в себе личности оказывается возможным только через обращение к другому человеку и признание его правды, потому что «никто не знает настоящей правды».

Иллюстрация к рассказу А. П. Чехова «Человек в футляре». Художник С. Алимов. 1978 г.

Драматические произведения Чехова, по проблематике и поэтике соотносимые с его прозой, стали новаторским явлением в мировой драматургии. Герои пьес: учителя, учёные, врачи, писатели, актёры, – подобно персонажам рассказов и повестей, наделены острым чувством тоски по настоящей жизни, ускользающей от них. Чехов как будто не заботится ни об отборе материала, ни о расстановке акцентов, но в действительности всё продумано до тонкостей: детали, реплики, паузы, отдельные слова и словечки, ремарки, звуки, цвет. Чехов создал новый тип сценического действия, отвечающий основному принципу его эстетики: «Пусть на сцене всё будет так же сложно и так же, вместе с тем, просто, как и в жизни. Люди обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье и разбиваются их жизни». В пьесах «Чайка», «Дядя Ваня» (обе – 1896), «Три сестры» (1900—01), «Вишнёвый сад» (1903—04) отсутствует традиционный конфликт с ярко выраженным противостоянием «положительных» и «отрицательных» персонажей, внутренний драматизм преобладает над интригой. Драмы строятся как внешне бессобытийные, создавая иллюзию «обычного хода жизни»; герои на сцене не совершают решительных поступков, они общаются, но часто не слышат и не понимают друг друга. В пьесах редуцированы все основные элементы развития конфликта. Так, в комедии «Вишнёвый сад» вначале показано ожидание приезда Раневской, её появление и соответствующие этому разговоры, далее на протяжении некоторого времени обсуждаются проблемы, связанные с продажей имения, затем Лопахин приносит новость о том, что купил его, наконец, представлен отъезд прежних владельцев. Но такой отказ от внешней событийности позволяет ярче показать «скрытые драмы и трагедии в каждой фигуре пьесы» (Вл. И. Немирович-Данченко), сгущает атмосферу бесплодных страстей и нереализованных желаний, пронизывающую чеховские драмы. Персонажи наделены ощущением острой неудовлетворённости жизнью и осознанием собственной несостоятельности. Лейтмотив пьесы «Три сестры» – «В Москву! В Москву!» выражает стремление вырваться из пошлой действительности и становится символической формулой тоски и безнадёжности. Острым чувством неблагополучия наделён у Чехова даже такой внешне преуспевающий Лопахин, который ждёт перемен в общей для всех людей жизни. Свои надежды Чехов связывал с интеллигенцией, но видел и её социальную вину. Отсутствие «футляра», открытость миру и всем впечатлениям бытия, готовность вторжения в жизнь связаны у Чехова с юными персонажами и показаны как привилегия молодости: «Припадок», «После театра», «Студент», «Случай из практики», «Невеста», «Вишнёвый сад».