Фанфик Гарри Поттер и Методы Рационального Мышления - Less Wrong

А Дамблдор — хороший человек? — спросил пуффендуец. — Если он сжёг кого-то заживо... разве весь смысл не в том, что хорошие люди могут убивать, но никогда при этом не мучают?

Может быть, он убил её мгновенно, — сказал слизеринец, — а потом соврал Люциусу про сожжение заживо. Но... если была хоть какая-то вероятность, что Пожиратели Смерти могут с помощью магии определить, как умерла Нарцисса... и если бы он попался на лжи, это бы поставило под удар все семьи Светлой стороны...

Осторожнее с умозаключениями, — предупредил гриффиндорец.

Надо учитывать репутационные издержки — как будут воспринимать тебя другие люди, — заметил пуффендуец. — Кто-нибудь может посчитать, что у него есть достаточные причины, чтобы сжечь женщину живьём. Но этот человек должен понимать, что хорошие люди скорее всего решат, что он пересёк черту и его надо остановить. Дамблдору следовало этого ожидать. И у него нет права возмущаться.

Или же он ожидает, что мы умнее, — сказал слизеринец. — Теперь, когда нам известна значительная часть правды — и отставив в сторону неизвестные детали этой истории — можем ли мы считать, что Дамблдор — очень плохой человек, который должен стать нашим врагом? Посреди чудовищной, кровавой войны Дамблдор сжёг одного гражданского со стороны врага. Это плохо только по меркам комиксов, но никак не по меркам реальной истории.

Гарри смотрел на звёздное небо и вспоминал историю.

В реальности во время войн...

Во время Второй Мировой существовал проект саботажа нацистской программы разработки ядерного оружия. Несколькими годами ранее Лео Сцилард, первый человек, догадавшийся о возможности цепной ядерной реакции, убедил Ферми не публиковать своё открытие, что очищенный графит является дешёвым и эффективным замедлителем нейтронов. Ферми хотел публиковаться ради науки всего мира, которая выше наций. Но Сцилард убедил Раби, и Ферми пришлось подчиниться большинству голосов в их маленьком заговоре на троих. Поэтому несколько лет спустя единственным замедлителем нейтронов, известным нацистам, был дейтерий.

Единственным источником дейтерия, который контролировали нацисты, был захваченный завод в оккупированной Норвегии. В результате бомбёжек и диверсий завод оказался разрушен, при этом среди мирного населения погибло двадцать четыре человека.

Нацисты попытались переправить уже очищенный дейтерий, погрузив его на гражданский норвежский паром «Гидро».

Когда Кнут Хаукелид и его помощники пытались пробраться на борт, их обнаружил сторож парома. Хаукелид сказал ему, что они бегут от гестапо, и тот их впустил. Хаукелид раздумывал, не предупредить ли сторожа, но это поставило бы под угрозу всю операцию, и Хаукелид всего лишь пожал ему руку. В итоге гражданское судно затонуло в самом глубоком месте озера. Погибло восемь немцев, семь членов экипажа и три непричастных мирных жителя. Некоторые норвежские спасатели считали, что вытаскивать немецких солдат не стоит, но большинство их не поддержало, и нескольких немцев спасли. Так нацистской программе разработки ядерного оружия пришёл конец.

Смысл в том, что Кнут Хаукелид убил невинных людей. Один из них — тот самый сторож — был хорошим человеком. Он, рискуя собой, впустил на борт беглеца — из-за своей доброты, из-за высоких моральных принципов. А его в ответ утопили. Более того, сейчас, оглядываясь назад, видно, что нацисты были довольно далеки от создания ядерного оружия.

Но нигде и никогда Гарри не встречал мнения, что Хаукелид поступил неправильно.

Такова война в реальной жизни. С точки зрения общего количества погибших и пострадавших, поступок Хаукелида был гораздо хуже того, что Дамблдор, возможно, сделал с Нарциссой Малфой. Или того, что Дамблдор, вероятно, допустил утечку о пророчестве к Лорду Волдеморту, чтобы спровоцировать его нападение на родителей Гарри.

Если бы Хаукелид был супергероем из комиксов, он бы как-нибудь умудрился вытащить с парома всех гражданских, и под ударом оказались бы исключительно немецкие солдаты...

...и не позволил бы умереть ни одному невиновному человеку...

...вот только Кнут Хаукелид не был супергероем.

Как не был им и Альбус Дамблдор.

Гарри закрыл глаза и несколько раз сглотнул — у него перехватило дыхание. Он внезапно осознал, что пока он вовсю старался жить по идеалам Просвещения, Дамблдор, вообще-то, сражался на войне. Легко придерживаться идеалов отказа от насилия, если ты учёный, который живёт внутри пузыря Протего, поддерживаемого полицейскими и солдатами. Сомневаться в их действиях — это роскошь, которая у тебя есть благодаря им. Скорее всего, у Дамблдора когда-то были такие же твёрдые идеалы, как и у самого Гарри, возможно, даже твёрже. Но ему не удалось пройти войну, не убивая врагов и не жертвуя друзьями.

Неужели, Гарри Поттер, ты настолько лучше Хаукелида и Дамблдора, что сумеешь сражаться и обойтись совсем без потерь? Даже в мире комиксов единственная причина того, что супергерой вроде Бэтмена хотя бы выглядит успешным, состоит в том, что читатели комиксов замечают смерти только Важных Персонажей. Они не обращают внимание, когда Джокер стреляет в безымянного прохожего, чтобы показать, какой он злой. Бэтмен — убийца не в меньшей степени, чем Джокер, потому что все те жизни, что Джокер отнял, можно было спасти, убей Бэтмэн самого Джокера. Вот что человек по имени Аластор пытался сказать Дамблдору, и вот почему Дамблдор потом сожалел, что так долго доходил до этой истины. Ты действительно хочешь попробовать идти по пути супергероя, и никогда не пожертвовать ни единой фигурой, и не убить ни одного врага?

Гарри устало отвлёкся от этого вопроса. Он открыл глаза и посмотрел на полусферу ночного неба, не требовавшего от него решений.

У самого края его поля зрения висел бледный серп Луны. Отражённый свет покинул его поверхность секунду с четвертью назад, преодолев 375 000 километров в системе отсчёта, связанной с Землёй.

Чуть выше в стороне виднелась Полярная Звезда — первая звезда, которую Гарри научился находить на небе, мысленно продолжая линию «стенки ковша» Большой Медведицы. На самом деле это была система из пяти звёзд со сверкающим сверхгигантом в центре, в 434 световых годах от Земли. Это была первая «звезда», название которой Гарри узнал от отца — так давно, что теперь не мог вспомнить, в каком это было возрасте.

Тусклым туманом по небу простирался Млечный Путь — миллиарды и миллиарды далёких звёзд, которые казались единым потоком. Плоскость галактики простиралась на 100 000 световых лет. Гарри узнал о том, что такое Млечный Путь, слишком давно, он тогда был слишком мал, и поэтому уже не помнил, удивился ли он, когда ему об этом сказали впервые.

В центре созвездия Андромеды находилась звезда Андромеда, которая на самом деле была галактикой Андромеды. Ближайшей галактикой к Млечному Пути, в 2,4 миллионах световых лет отсюда, содержащей примерно триллион звёзд.

Слово «бесконечность» бледнело перед такими цифрами, потому что «бесконечность» была безликой и пустой. Думать, что звёзды «бесконечно» далеко, было не так страшно, как пытаться прикинуть, сколько будет 2,4 миллиона световых лет в метрах. 2,4 миллиона световых лет умножить на 31 миллион секунд в году, умножить на скорость фотона, который делает 300 000 000 метров в секунду...

В голову пришла удивительная мысль, что такие расстояния могут не быть недостижимыми. Магия не знала ограничений во вселенной, с этими её Маховиками времени и мётлами. Пытался ли хоть один волшебник измерить скорость портключа или феникса?

И человеческое понимание магии наверняка совсем не имело отношения к законам, лежащим в её основе. А ведь что можно было бы сделать при помощи магии, если на самом деле её понять?

Год назад папу пригласили на конференцию в Австралийский Национальный Университет в Канберре, и он взял маму и Гарри с собой. И они все вместе ходили в Национальный Музей Австралии, потому что, как внезапно выяснилось, больше в Канберре делать было всё равно нечего. В стеклянных витринах демонстрировались пращи, сделанные австралийскими аборигенами — они выглядели как ложки для обуви, только очень кропотливо отполированные, украшенные резьбой и орнаментами. За 40 000 лет, с тех пор, как современный — с точки зрения анатомии — человек мигрировал в Австралию из Азии, никто не изобрёл даже лука и стрел. Это позволяло по-настоящему ощутить, насколько неочевидна идея прогресса. С чего кому-то задумываться, что Изобретение — это очень важно, если все героические сказания его племени повествуют о великих воинах и защитниках, а не о Томасе Эдисоне? Как, тщательно вырезая пращу, можно было предположить, что однажды люди изобретут ракеты и атомную энергию?