«Мой бедный, бедный мастер…» - Михаил Булгаков

Е. С. Булгакова остановилась на варианте текста, который был написан ею карандашом на полях основной рукописи. При этом в него были внесены некоторые поправки. В карандашной записи герой «черноволос», а не «темноволос» и лицо его выбрито «гладко», а не «аккуратно».

290

Второй — плечистый, рыжеватый, вихрастый молодой человек…— В предшествующей ред.: «Второй, двадцатитрехлетний, был в синей блузе, измятых белых брюках и в кепке».

За время работы над романом прототипы Бездомного менялись. Уходили в прошлое Демьян Бедный, Александр Безыменский… Появлялись Иван Приблудный, Александр Жаров и др.

291

…Михаил Александрович Берлиоз…— В тетради дополнений этот текст начинался так: «Читатель уже, конечно, догадался по этим точным описаниям, что первый был…» Но затем пояснение это было снято.

Любопытно, что при первой правке предшествовавшей (машинописной) редакции Булгаков «преобразовал» (и сделал это решительно почти по всему тексту) Александра Александровича Берлиоза в Григория Александровича (а затем в Бориса Петровича) Чайковского. Через некоторое время писатель отказался от этого.

292

…поэт Иван Николаевич Понырев, пишущий под псевдонимом Бездомный.— В предшествующей ред.: «…а молодой спутник его поэт-самородок Иван Николаевич Бездомный, входивший в большую славу».

При первой правке машинописного текста Булгаков записал: «…молодой спутник его поэт Иван Николаевич Палашов, пишущий под псевдонимом Безбрежный». В тетради с поправками к тексту романа имеется и такая запись: «Понырев, Палашов, Пушкарев».

293

…редактора нисколько не удовлетворил.— В рукописной вставке (рукою Е. С. Булгаковой) после этого следовало: «Отношение Бездомного к Иисусу Христу надо признать отрицательным и даже резко отрицательным». При последующей корректировке текста эти строки были сняты.

294

…но Иисус у него получился…— Здесь и до конца абзаца текст сильно отличается от оригинала (тетрадь дополнений). В рукописи: «…но Иисус в его изображении получился ну совершенно как живой, хотя и не привлекающей к себе персоной». Возможно, Елена Сергеевна переписала этот текст из источника, который пока исследователями не выявлен.

295

…как же быть с доказательствами бытия Божия…— Вопрос этот чрезвычайно волновал Булгакова и в юношеские годы (была попытка отказаться от православной веры), но особенно привлекал его внимание в период яростного богоборчества, который начался сразу же после Октябрьского переворота и продолжался многие годы.

В данном случае писатель обыгрывает содержание статьи Владимира Соловьева о Канте, помещенной в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона. В ней Кант назван создателем пятого по счету доказательства бытия Божия — нравственного (до него насчитывали четыре доказательства: космологическое, теологическое, онтологическое и историческое). Воланд называет пятое доказательство Канта шестым. В одной из ранних редакций романа Воланд, убеждая Берлиоза и Иванушку в существовании дьявола, говорит им: «Имейте в виду, что на это существует седьмое доказательство!»

296

…саркома легкого…— В тетради дополнений: «…рак пищевода…»

297

«Раз, два… Меркурий во втором доме… луна ушла…» — Воланд дает астрологический «расчет» грядущей смерти Берлиоза: «…вечер — семь…» (седьмой дом — дом смерти), но на самом деле он глумится над незадачливым Берлиозом, ибо еще раньше он «открытым текстом» определил ему скоротечную кончину.

298

…Аннушка уже купила подсолнечное масло… и разлила.— Прототипом ставшей легендарной Аннушки, многократно появляющейся в сочинениях Булгакова, послужила соседка Булгаковых, проживавшая с ними в доме на Садовой улице в «проклятой квартире № 50». Писатель задыхался в окружении аннушек, управдомов и прочей «сволочи». Выразительна его дневниковая запись от 29 октября 1923 г.: «Сегодня впервые затопили. Я весь вечер потратил на замазывание окон (по свидетельству самого Булгакова, в их квартире температура зимой никогда не превышала двенадцати градусов.— В. Л.). Первая топка ознаменовалась тем, что знаменитая Аннушка оставила на ночь окно в кухне настежь открытым. Я положительно не знаю, что делать со сволочью, что населяет эту квартиру».

299

…двойное «В» — «W».— Ни в основной рукописи (последней прижизненной редакции романа), ни в перепечатанном Е. С. Булгаковой в 1940 г. окончательном тексте произведения нет буквы W. Появляется она лишь в журнальном варианте текста (Москва. 1966. № 11. С. 14). Как уже указывалось, в некоторых предыдущих редакциях главный герой романа именуется Фаландом. Так, в шестой рукописной редакции читаем: «…поэт успел разглядеть на карточке слово „Professor“ и начальную букву фамилии, опять-таки „F“». Но в третьей редакции, под названием «Великий канцлер»: «Иностранец вытащил из кармана пиджака колоссальных размеров золотой портсигар, на коем была составлена из крупных алмазов буква „W“» (подробнее об этом см.: Я н о в с к а я  Л.  Треугольник Воланда. Киев, 1992. С. 65—70).

300

…подлинные рукописи чернокнижника Герберта Аврилакского, десятого века.— Речь идет о Сильвестре II (940—1003), Римском Папе (999—1003). О его «чернокнижестве» распространялось множество слухов, в основе которых лежала страстная любовь Сильвестра II к собиранию рукописей и книг. Кстати, в стремлении Воланда «разобрать» рукописи Герберта Аврилакского нет ничего фантастического, ибо в Государственной библиотеке (бывшем Румянцевском музее) хранились рукописи не только десятого века, но и более раннего времени.

301

«О, боги, боги, за что вы наказываете меня?..» — В седьмой, предпоследней ред. и в окончательном тексте этой фразой завершается предыдущий абзац. Перенесена она была в следующий абзац (и совершенно справедливо) при подготовке журнального варианта текста.

302

— Подследственный из Галилеи? К тетрарху дело посылали? — В предшествующей ред. вопрос этот звучит так: «Он из Галилеи? У тетрарха дело было?» Булгаков только в этой редакции вводит в действие тетрарха (правителя четвертой части и «четверовластника») Ирода Антипу (4 г. до н. э. — 39 г. н. э.), который и должен был рассматривать судебное дело Иисуса Христа как жителя Галилеи. В Евангелии от Луки сказано: «Пилат, услышав о Галилее, спросил: разве Он Галилеянин? И, узнав, что Он из области Иродовой, послал Его к Ироду, который в эти дни был также в Иерусалиме. Ирод, увидев Иисуса, очень обрадовался, ибо давно желал видеть Его, потому что много слышал о Нем, и надеялся увидеть от Него какое-нибудь чудо, и предлагал Ему многие вопросы, но Он ничего не отвечал ему. Первосвященники же и книжники стояли и усильно обвиняли Его. Но Ирод со своими воинами, уничижив Его и насмеявшись над Ним, одел Его в светлую одежду и отослал обратно к Пилату» (Лк, 23:7—12). Н. Маккавейский поясняет: «Великолепная одежда такого цвета у иудеев облекала царей и вельмож… В Риме такую великолепную одежду носили также только очень знатные люди… Ирод верно рассчитал, что эта злая и тонкая насмешка не останется непонятною для римлянина Пилата» (Археология истории страданий Господа Иисуса Христа. С. 142—143). В «Евангелии от Пилата»: «Иисуса привлекли на суд и осудили на смерть, а чтобы оказать мне подчиненность, первосвященник Каиафа прислал осужденного ко мне, чтобы я подтвердил и исполнил приговор. Я ответил ему, что Иисус как галилеянин не подлежит мне и отослал узника к Ироду. Коварный четверовластник, представляясь покорным, утверждал, что соглашается с судом императорского наместника и предает судьбу этого человека в мои руки…» (Последние дни жизни Пилата… С. 23).

303

— Добрый человек!..— Булгаков, видимо, использовал следующее место в книге И. Гретца «Иисус Христос и происхождение христианства» (СПб., 1906. С. 20): «Когда кто-то обратился к нему со словами „добрый учитель“, Иисус заметил: „Не называй меня добрым; один только добр: мой небесный Отец“». Изучая соответствующую избранной теме литературу, Булгаков «отбирал» из нее то, что подходило к его замыслам, при этом не особенно считаясь с историческими фактами. К тому же сам И. Гретц весьма вольно относился к евангельским текстам, ибо в Евангелии от Матфея сказано: «И вот, некто, подойдя, сказал Ему: Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную? Он же сказал ему: что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог» (19:17—18). Своеобразное «переиначивание» понравившегося текста (из того или иного источника) — любимый художественный прием писателя.