Логово зверя. Исход зверя. Укрощение зверя - Василий Головачев

Выпуклое, источающее зеленовато-синеватое свечение изображение морды апокалиптического Зверяна плите Врат вдруг приобрело жизнь и объем, метнулось к бойцу текучей тающей струей, и он вспыхнул, как свечка, загорелся, закричал, падая на пол и начиная кататься с боку на бок. Иннокентий подскочил к нему с кругляшом Янтры, крикнул:

– Огнь, упади!

Ядовито-желтые и зеленоватые языки пламени погасли, но тело бойца продолжало дымиться, а потом на глазах обескураженных свидетелей драмы начало рассыпаться в пепел.

Владислава со слезами на глазах спрятала лицо на груди Ильи. Что-то прошептала Валерия. Мужчины молчали.

Георгий шагнул к постаменту с плитой, толкнул воздух ладонью, и невидимый тугой удар отбросил колеблющуюся зыбкую струю к плите, вогнал ее в прежние границы выпуклой морды Зверя. Георгий присел на корточки над продолжавшим дымиться телом бойца, точнее, над горкой пепла, повторяющей форму тела, проговорил глухо:

– Сашка… я же вас инструктировал…

– Время! – незнакомым «металлическим» голосом произнес Иннокентий. – Наверху началась тревога! Сейчас здесь будет «Стикс». И кое-кто еще.

– Уходим, – поднялся на ноги Георгий. – Данила, раскладывай на плите свой крест.

– А он… этот гад… нас не сожжет? – неуверенно спросил Максим.

– Это была последняя «мина», – буркнул Илья. – Саша разрядил ее… ценой жизни.

– Начинай, – мягко подтолкнул Данилу к жуткой плите Иннокентий.

Художник очнулся, достал из рюкзака холщовый мешочек с дощечками рун. Было видно, что он не уверен в своих силах и побаивается морды Зверя, которую то и дело передергивали судороги. Впечатление складывалось такое, будто Зверьпытается освободиться от материальной тяжести плиты и хочет вырваться на волю.

Иннокентий помог Даниле собрать вертикальную перекладину креста-Володаря, взялся за составление второй, но в это время в бункер заглянул боец Георгия, что-то крикнул и повалился на пол бездыханным.

– Злыдни! – быстро сказал Георгий. – Возьми их на себя, мы отвлечем «черные береты»!

– Нам что делать? – остановил его Антон.

– Ждите, пока Данила откроет Врата.

Георгий, двое его бойцов и Иннокентий выскочили из бункера, оставив пробитую взрывом дверь приоткрытой. Стали слышны выстрелы – отдельно и очередями – и какие-то гулкие хлопки, от которых вздрагивали пол и стены помещения. Кто-то закричал.

Антон и Илья переглянулись.

– Надо помочь! – сказал Громов.

– Мы с вами! – заявила бледная от волнения Владислава.

– Вы останетесь! Позовете нас, когда Данила соберет Володарь.

– Я тоже пойду, – решительно сказал Ратников.

Мужчины оставили рюкзаки у тумбы, метнулись к двери бункера, исчезли в дыму.

Максим нерешительно посмотрел им вслед, топчась на месте.

– Мне надо с ними…

– Там нужны иные навыки, – остудила его порыв Валерия. – У тебя другая задача.

Бой продолжался еще какое-то время, постепенно затихая.

Данила, сосредоточенный на своем творении, перестал отвлекаться, начал составлять рунный крест быстрее.

Лик Зверя на плите Врат несколько раз содрогнулся, сбрасывая на пол дощечки, будто понимая, что сейчас произойдет, и пытался остановить людей. Наконец Данила закончил руновязь, выпрямился, держа в руке последнюю дощечку, с руной СВА.

– Готово!

Владислава подбежала к двери, осторожно высунула голову в пробитую зазубренную дыру.

– Илья!

Сквозь треск автоматных очередей прилетел странный звук, похожий на визг и хохот одновременно.

Владислава отшатнулась, беспомощно оглянулась на застывших Максима и Данилу.

– Не слышит…

Максим посмотрел на Данилу. Тот кивнул.

– Спой!

Певец подбежал к двери, высунулся, в дверь сыпанула струя пуль, он отскочил, меняясь в лице, но глянул на встревоженные лица женщин и, стиснув зубы, снова подступил к двери.

– О-о-до-о-ле-е-н-нь! – раздался его гулкий, с вибрирующими обертонами голос.

Звук птицей метнулся по залам подземелья, перебивая все остальные звуки, заставляя вибрировать сам воздух и порождая серии хлестких отголосков.

Стрельба стихла.

Затем в двери возник Георгий с пистолетом-пулеметом в руке.

– Готово, – указал на крест рун Максим.

Витязь кивнул, исчез, будто растворился в воздухе, но через две секунды появился снова. За ним в бункер вбежали Пашин с Громовым и двое парней, с которыми Витязь собирался идти в поход.

– Где Ратников? – оскалился Антон.

Георгий окинул помещение быстрым взглядом, метнулся назад. Тотчас же за дверью началась ожесточенная пальба.

Илья хотел было последовать за ним, но возникший на пороге Иннокентий остановил его:

– Уходите!

– Но Терентий…

– Он ранен. Придется идти без него.

– Гадство! – скрипнул зубами Антон. – Зачем совался?

В бункере появился Георгий, поддерживающий едва передвигающего ноги Ратникова. Терентий прижимал к груди окровавленную руку.

– Зацепило вот, – криво улыбнулся полковник. – Подрастерял я кондиции на кабинетной работе.

– Его нельзя здесь оставлять, – буркнул Илья.

– Раненый, он далеко с вами не уйдет.

– Подлечим.

Из-за двери прилетел леденящий душу человеческий вопль. В дыру влетела световая спираль, ударилась в постамент с плитой Врат, проделав в нем дымящийся шрам.

Волхв и Витязь переглянулись.

– Надо полагать, прибыли силы посерьезнее.

– Черный Вей?

– Нет, скорее всего жрец Храма.

– Хрис! Я задержу его! – Георгий махнул рукой своим подчиненным, все четверо выскочили из помещения.

Ратников едва не упал, и его поддержал Антон.

– Куда тебя ранило?

– Выше ключицы… слава богу, легкое не задето!

– Давайте побыстрее, парни, он теряет силы!

Иннокентий подошел к постаменту с плитой, дотронулся до нее пальцем. Золотое пламя стекло с руки и с пальца на плиту, одевая ее в ореол золотых искр. Выпуклая кривляющаяся морда Зверяна Вратах вдруг стала втягиваться в плиту, уменьшаться, пока не стала просто изображением чудовища, прорисованным острым резцом на камне.

– Клади, – кивнул волхв.

Данила, сглотнув слюну, опустил последнюю дощечку руновязи в центр рукотворного креста. И тотчас же над плитой столбом встало призрачное розоватое сияние. Плита крякнула, будто на нее упала тяжелая металлическая болванка. Изображение морды Зверяисказилось, словно ему стало больно. Раскрылась чудовищная клыкастая пасть, как бы собираясь проглотить деревянные дощечки рун.