Русские Вопросы 1997-2005 (Программа радио Свобода) - Борис Парамонов

Мы уже упоминали великое имя Освальда Шпенглера, говоря о Толстом и сегодняшнем его звучании. Эта тема требует развертки. Известно, что Шпенглер в своей трактовке Толстого удивительно совпал в той интерпретацией, которую дал величайшему из русских Бердяев в "Духах русской революции". Толстой у Шпенглера, как и у Бердяева, оказался неким протобольшевиком. Это надо процитировать:

"Толстой - великий выразитель петровского духа, несмотря даже на то, что он его отрицает. Это есть неизменно западное отрицание. Также и Гильотина была законной дочерью Версаля. Эта толстовская клокочущая ненависть вещает против Европы, от которой он не в силах освободиться. Он ненавидит ее в себе, он ненавидит себя. Это делает его отцом большевизма. (...) Толстой - это всецело великий рассудок, "просвещенный" и "социально направленный". Все, что он видит вокруг, принимает позднюю, присущую городу и Западу форму проблемы. Что такое проблема, Достоевскому вообще неизвестно. Между тем Толстой - событие внутри европейской цивилизации. Он стоит посередине, между Петром Великим и большевизмом (...) Ненависть Толстого к собственности имеет политэкономический характер, его ненависть к обществу - характер социально-этический. Его ненависть к государству представляет собой политическую теорию. Отсюда и его колоссальное влияние на Запад. Каким-то образом он оказывается в одном ряду с Марксом, Ибсеном и Золя..."

Шпенглера, при всем его поражающем сходстве с Бердяевым в отнесении Толстого к предтечам большевизма, как сейчас говорят надо делить на четыре - а то и на восемь. Он очень следит за несгибаемостью своей концепции - культура, мол, - органический и религиозный строй бытия - перешла в сухую рационалистическую цивилизацию с техникой, но без религии, вне любой органики. И Толстого он старается брать как имитатора культуры: дворянское происхождение, мол, обязывает, отсюда его народничество, религиозная проповедь и прочее, - но душа его принадлежит большому городскому миру новоевропейской цивилизации. Это несомненная стилизация Толстого, и особенно если мы вспомним, что говорил сам Шпенглер о так называемых магических религиях - иудаизме, исламе и христианстве, в которых индивидуальное движение духа совершенно немыслимо, ибо всякое духовное движение уже есть действие Бога на человека. В магических религиях главным свойством будет как раз то, что русские религиозные деятели начала века - и не без святоотеческой традиции, конечно, - называли соборностью. Истина познается соборно, она и есть согласное движение коллективной народной души. Кстати сказать, западную, романо-германскую культуру, Шпенглер не считает христианской - именно в силу напряженного развития в ней личностного, так называемого фаустовского начала. Ну а в таком случае толстовский так называемый большевизм можно очень даже без больших затруднений вывести из русской христианской традиции, - особенно если вы не считаете себя связанным единоспасающей истиной христианства. Это, кстати, и делалось - уже последующими русскими гениями, советской формации, главным, да, пожалуй, и единственным из которых был Андрей Платонов. Его чевенгурцы - органический - не разорвать! - синтез христианства и большевизма, апокалипсиса и нигилизма (что и есть христианство в русском его варианте - о чем писал ни кто иной, как Бердяев). И недаром умные критики, допуская даже искренность платоновского большевизма, слишком уж много в нем христианства видели. И это было правильное видение.

Ну а теперь вернем Толстого в современность, в нынешний день. С кем вы, мастера культуры? - зададимся провербиальным вопросом. И Толстого мы Аль Каиде и фундаменталистскому исламу не отдадим. Конечно, он написал "Хаджи Мурата", и его герой - настоящий герой. Но он написал и "Кавказского пленника", в котором обаятельный русский офицер Жилин даже девчонку-чеченку развлекает, строя ей какую-то игрушку - пляшущих на воде куколок, каковую игрушку при желании можно ведь и за схему гидроэлектростанции выдать. Жилин - западный человек, то есть, другими словами, русский. И другое, куда важнейшее не было ясно тогда, в относительно патриархальные толстовские времена. Ну что такое взять выкуп за Жилина и Костылина? Мелкая игра, по-сегодняшнему не стоящая свеч. Истина ведь в том заключается, что сегодня международный терроризм связан - или по крайней мере хочет себя связать - с международным преступным бизнесом. В Латинской Америке он себя уже и связал: все эти марксистские "сияющие пути" - не более чем драгс-траффикинг. На Ближнем Востоке дело серьезнее: нефть. И что бы ни говорили о международном империализме, прикидывающемся ныне мирной овечкой глобализации, - кто из культурных людей не предпочтет какой-нибудь Эксон Аль-Каиде? Усама создает из себя образ мусульманина-идеалиста, врага Большого Сатаны - Соединенных Штатов. Но ведь о таких еще Гоголь писал: аренды, аренды хотят эти патриоты! А Лев Толстой никогда не был на стороне грязного бизнеса.

Недавно американские солдатики, одурев от непривычной колониальной службы, застрелили по пьянке тигра в Ираке. Можно увидеть в этом деянии некий символ, тем более, что Хлебников считал тигра живым портретом мусульманина. Но не будем сходить на фельетон: ситуация намного сложнее, и в нынешней конфронтации Льва Толстого - офицера-артиллериста - мы оставим себе.

Из пушек мы будем стрелять даже не по тиграм.

Иосиф Сталин и Вася Васин

Недавно очень сильно нашумел Анатолий Чубайс. Он и всегда вызывает шум, но на этот раз шум был особый. Имеется в виду его выступление при вручении ему почетного звания доктора наук Петербургского инженерно-экономического университета. Чубайс говорил о русской миссии "космического масштаба" - создании так называемой либеральной империи. Россия должна создать единое экономическое пространство, в которое вместе с ней войдут Украина, Белоруссия и Казахстан - страны, в которых производится 94 процента ВВП всех стран СНГ. Чубайс заявил при этом:

"Конечная цель российской миссии - замкнуть кольцо великих демократий и встать в один ряд с Соединенными Штатами, Евросоюзом и Японией".

Строительство такой мирной демократической империи должно, по словам Чубайса, занять от тридцати до пятидесяти лет.

Моделью такой деятельности, сказал Чубайс, можно считать работу возглавляемой им российской акционерной компании ЕЭС (Единая Энергетическая Система), уже сейчас проникающей в ряд стран ближнего зарубежья.

В многочисленных откликах российской прессы на это выступление Чубайса отмечались разные стороны, многие как открытые, так и тайные - до поры до времени - аспекты выдвинутой им программы. Реалистическая критика исходила из того, что сама возглавляемая Чубайсом компания не настолько мощна и богата, чтобы осуществить экономическую экспансию в соседние страны. Но ведь Чубайс имеет в виду нечто большее: не только тянуть электролинии, скажем, в Грузию, но и создать, как уже говорилось, единое экономическое пространство на территории бывших советских республик или, как их сейчас довольно неуклюже называют, СНГ (Союз независимых государств). (Союза этого, как все хорошо знают, на самом деле нет: достаточно вспомнить позицию самого крупного из этих государств - Украины.) Масштаб высказанных им амбиций привел некоторых наблюдателей к выводу, что Чубайс сделал заявку на свое президентство в 2008 году. Об это говорить еще рано, но безусловно просматривается политическая цель, хотя бы и меньшего масштаба: Чубайс сейчас определился партийно - стал членом СПС ( Союза Правых Сил ), одним из его лидеров (под номером третьим, после Немцова и Хакамады). Так что это его выступление можно считать нацеленным на ближайшие парламентские выборы. Союз Правых Сил (строго говоря, либералы) для повышения своих выборных шансов устами своего нового и влиятельного члена произнес заветное слово: империя. Хотя бы и либеральная.

Вообще-то это словосочетание не так уж и парадоксально, оно входит как в современный политический словарь, так и в нынешнюю политическую действительность, хотя на Западе и по-другому зовется, а именно: глобализация. Торопящиеся политики считают, что мир уже становится экономически единым, и процесс этот идет с нарастающей скоростью, что и требует его политического обеспечения. Куда больше, чем локальный Чубайс, нашумел года три назад колумнист "Нью-Йорк Таймс" Томас Фридман в своей бестселлерной книге "Лексус и оливковая ветвь". Вспомнив знаменитые слова Адама Смита о невидимой руке рынка, регулирующей жизнь в странах капиталистической демократии, Фридман сказал о необходимости единого кулака, который мог бы поддерживать стабильность на этом создающемся глобальном экономическом пространстве, а такой кулак могут показать и при случае стукнуть им только Соединенные Штаты Америки. Эти слова стали металлом и жупелом всей левой прессы Запада, а также Третьего мира. Сейчас же, после 11 сентября, со вступлением США в открытое военное столкновение с рядом государств-изгоев, стали уже прямо говорить об американском империализме и о необходимости оного. При этом многие, особенно англичане, имеющие богатый империалистический опыт, говорят, что империалисты из американцев никакие: у Америки, страны глубоко мирной, нет никакого милитаристского запала, и вообще говорить о бремени белого человека в сегодняшнем мире политически некорректно. Так американцы и не говорят. Они говорят другое: о государственном строительстве в Ираке и в Афганистане на основе американского демократического опыта и при активной американской помощи. Будет демократия - так и экономика приложится, лучше торговать, чем воевать.