В оковах любви - Мейси Ейтс

Он был возбужден до боли, но телесная жажда была не самой сильной. Куда больше жаждала пустота на месте его души. Он не знал, что пустота может причинять боль — но теперь испытывал неописуемую муку.

— Ты нужна мне, Хлоя, — сказал он.

— Возьми меня, — ответила она.

Саид стремительно поднялся, сбросил брюки и подхватил ее бедро, закидывая себе на талию. Когда он вошел в нее, из груди у него вырвался протяжный стон.

— Хорошо? — спросил он.

Хлоя кивнула, не отводя взгляда от его лица. Саид толкнулся в нее снова, сильно, глубоко. Снова и снова, с каждым движением заполняя пустоту. Опустив голову, он поцеловал плечо Хлои и крепко зажмурился, гонясь за нарастающим наслаждением, за ощущением единства. Тело в ладу с разумом. Тело, в котором есть душа. Потому что он хотел Хлою всем собой, не сдерживаясь ни в чем. Ничего не подавляя, ничего не пряча за толстую стену. Все его щиты рухнули. И он наслаждался этим.

— О-о, — выдохнула Хлоя, впиваясь в его плечи. — О да.

И ее внутренние мышцы сжались вокруг его члена, тело пронизал оргазм, толкая и Саида через край, лишая контроля. Кровь оглушительно пульсировала в ушах; разрядка была такой сильной и всепоглощающей, что он почувствовал себя тем, кем на самом должен был стать. У него были тело, разум и душа. И чувства — такие сильные, что он думал, что умрет.

Саид крепко прижал Хлою к себе и опустился на землю, не выходя из нее. Вплетая пальцы в ее волосы, целуя ее лицо и шею, он мог жить только этим моментом, совершенным, идеальным.

Точно зная, что долго так продолжаться не может.

Хлоя заснула нагишом на песке, защищенная от стихий скалами и руками Саида. Проснулась она уже в темноте; воздух все еще был густым и теплым, и яркие звезды мерцали в небе. Все здесь было непривычным: открытым, диким. Ей хотелось соответствовать. Принять эту дикость, открыться жизни, как никогда раньше. В этот момент Аттар казался ей домом. Особенно когда Саид лежал рядом, большой и горячий.

— Саид?

— Ты проснулась?

— Да. Наверное, я… То есть, говорят, люди часто засыпают после оргазма, но все равно — я не ожидала, что засну на пляже.

— Ох, Хлоя, снова логика.

— С тобой я о ней забываю.

— Похоже, это взаимно.

Они помолчали.

— Что с тобой случилось до плена? — спросила Хлоя. — До того, как погибли твои люди? Ты сказал, что в плену оказался уже таким, как сейчас. Что тебя таким сделало?

— Меня воспитывали как солдата, без лишних нежностей.

— Это все? Меня воспитывали родители, которым было все равно, жива ли я, но…

— Ты не такая, как я?

— Нет. Я пыталась такой быть. Пыталась рассуждать обо всем логически, не допускать эмоций и страстей, но… они у меня есть, и я не могу их удержать в себе. А теперь и не хочу.

— Потому что ты любишь Адена, — сказал Саид твердо. Он словно боялся, что Хлоя признается, что и его любит. К сожалению, это было правдой, и Хлоя даже не хотела это отрицать. Несмотря на то что это причинит ей однажды боль.

Еще одно решение, порожденное желанием, а не страхом.

— Да, — сказала она. — А ты не можешь. Я хочу понять почему.

Минуту Саид молчал. Хлоя почувствовала, как он сделал глубокий вдох: грудь расширилась, обнимающие ее руки сжались.

— Обычно я об этом не рассказываю.

— Знаю, — кивнула она.

— Но все равно спрашиваешь.

— Я считаю, что тебе нужно об этом поговорить. Я никому не рассказывала о своих родителях, но тебе рассказала. И… кажется, эта рана стала заживать.

— Бывают раны, которые не заживают, Хлоя. Просто появляется больше шрамов.

— Все равно.

— Я уже говорил, что меня воспитывал дядя Калид. Я жил с ним с семи лет. Иногда он причинял мне боль, чтобы заглушить чувства, разорвать мою связь с собственным телом. Солдату нужна отстраненность. Сила. Он не пускал меня к другим детям. Не показывал фотографии моей семьи. Держал вдали от всего, что могло стать слабостью. Он отвез меня в пустыню жить с бедуинами. В такой обстановке приходится стать сильнее. Но именно там я нашел свою самую большую слабость. Ее звали Сура.

На секунду Хлое захотелось прервать рассказ: ее пронзила дикая ревность, она не желала слышать о женщине, которую Саид хотел. Которая сыграла роль в том, что у него забрали сердце — не так, как забирает любовница, не на время, а навсегда. Из-за которой мужчина, которого Хлоя хотела себе, не мог ответить на ее чувства.

Но она заставила себя слушать.

— Когда мы встретились, я был еще мальчишкой. Нам было по двенадцать лет. И я хотел сделать ее своей навсегда. Хотел защищать ее. Она стала моим лучшим другом. Благодаря ей я не падал в бездну под побоями дяди, продолжал… чувствовать. И она была красивой, такой красивой… В шестнадцать лет я понял, что люблю ее. — Саид замолк на минуту, прежде чем продолжить. — Но мой дядя и ее отец все понимали. Чтобы узнать о наших отношениях, не нужна была особая проницательность — не после того, как она забеременела.

Хлоя затаила дыхание; в груди разрасталась боль, грозившая разорвать ей сердце. Эта история плохо кончится.

— Узнав о ребенке, я был невероятно счастлив. Мы были молоды, но… я думал, что сумел обмануть систему. Нашел выход из ада, из тоски и мрака. Но такова моя судьба, Хлоя, для этого я рожден. И не могу вырваться.

— Что произошло? — спросила она сдавленным шепотом.

— Как только отец Суры узнал о ребенке, ее отвезли в клинику в городе, и беременность прервали. А потом ее продали вождю соседнего племени, которого не смущало, что она не девственница — лишь бы была молодой и красивой.

Хлоя почувствовала, как содрогается тело Саида под ее руками.

— Она звала меня, Хлоя, но меня держали за руки, и я не мог двинуться.

По щеке Хлои скатилась слеза.

— О нет…

— Да. Меня держали, но… я вырвался. И тогда один из людей ее отца ударил меня прикладом по затылку. Виноват был не только мой дядя — отец Суры не хотел, чтобы я женился на его дочери. Они уже заключили соглашение о браке с тем мужчиной, к которому ее отослали. Но я знаю, что Калид с удовольствием преподал мне этот урок. Это стало кульминацией моего обучения. Больше мне было нечего терять. А когда у тебя ничего не осталось…

— Ох, Саид… Я… Как ты это выдержал?

— Как я мог не выдержать? Суре было куда хуже — она меня любила. Однако я понял, где мое место в жизни. — Он глубоко вздохнул. — Когда после смерти Калида я встал во главе армии Аттара, первое, что я сделал — послал солдат ее спасти.

— Но сам не пошел?

Саид покачал головой:

— Мне больше нечего было ей дать.

— И… с ней все в порядке?