Сады Луны - Стив Эриксон

– Слишком много, – пробормотала она, – слишком много всего сразу.

Шуршание у двери насторожило ее. Она села.

– А, – произнесла она, – это ты.

– Жив и здоров, – ответил Хохолок. – Жаль тебя огорчать, Парус, – марионетка махнула маленькой ручкой в перчатке – дверь, послушная движению, захлопнулась. – Сколько страху напустила эта Гончая Тени, – произнес он, прыгая в центр комнаты и переворачиваясь еще раз, прежде чем сесть, расслабив руки и ноги. Он захихикал. – Но в конце концов было только глупое и медлительное принюхиванис за каждым деревом. А Хохолка и след простыл.

Порванный Парус откинулась назад и устало прикрыла глаза.

– Быстрый Бен будет недоволен твоими выходками.

– Идиот! – сплюнул Хохолок. – Я позволил ему следить за мной, я пытался объяснить ему, что мои знание и сила принадлежат мне, я иду, куда хочу. Он не смеет командовать мной, эту глупость я пока допускаю, чтобы потом месть была слаще.

Парус все это уже слышала раньше и знала, что он работает на публику, то есть, на нее, пытаясь запутать. К сожалению, магу это удалось. Она сомневалась – возможно, Хохолок говорит правду, возможно, Быстрый Бен уже потерял его след, но еще не знает об этом.

– Сохрани свою жажду мести для того, кто лишил тебя ног, а потом и всего тела, – негромко проговорила Порванный Парус. – Тайскренн по-прежнему дурачит тебя.

– Он первый на очереди! – вскрикнул Хохолок, сползая вниз. – По одному за раз, – прошептал он. За окном раздался первый крик. Порванный Парус подскочила, когда Хохолок заорал.

– Нашел! Меня, должно быть, видели, женщина! Марионетка вскочила на ноги и ринулась к своему ящику у стены.

– Убей Гончую – другого выхода у тебя нет! – Он со скрежетом открыл ящик и влез внутрь. Крышка захлопнулась за ним, появилось облако, вызванное защитными заклинаниями.

Порванный Парус стояла у кровати, не зная, на что решиться. Внизу летели щепки, здание сотрясалось. Люди кричали, бряцало оружие. Чародейка бросилась к окну, ее конечности от ужаса налились свинцом. «Убить Гончую Тени?» Окно внизу разлетелось от тяжелых ударов, показалось, что несколько тел ввалились через окно и упали на пол. Потом раздались удары на лестнице, крики смолкли.

Порванный Парус открыла Путь Тюр. Сила вливалась в нее, отгоняя парализовавший ее страх. Усталость прошла, она выпрямилась, но не сводила глаз с двери. Дерево затрещало, потом проломилось вовнутрь, как будто разбитое стенобитным орудием. Магический щит защищал Порванный Парус. Двойное напряжение сил размазало по стенам предметы. У нее за спиной зазвенело стекло, ставни распахнулись. В комнату ворвался ледяной ветер.

Появилась Гончая, ее желтые глаза горели, под кожей перекатывались мускулы. Сила существа так захлестнула Порванный Парус, что она стала хватать ртом воздух. Гончая была стара, старше всего, что встречалось чародейке до сих пор. Собака застыла в дверях, принюхиваясь; на ее черных губах блестела кровь. Потом пес перевел взгляд на металлический ящик у стены слева от Порванного Паруса. Животное шагнуло к нему.

– Нет, – приказала чародейка.

Гончая замерла. Она повернула к ней голову и смерила взглядом, будто бы только сейчас заметив. Ее верхняя губа задралась, обнажая сияющие клыки в палец длиной.

«Будь ты неладен, Хохолок! Мне нужна твоя помощь! Пожалуйста!» – взмолилась Порванный Парус.

Белая вспышка мелькнула в глазах Гончей. Челюсти щелкнули.

Нападение было таким быстрым, что Порванный Парус не успела даже поднять руки, когда собака уже прорвалась через заслоняющий ее магический щит, будто бы он был простым воздухом. Но ее личная защита, основанная на заклинаниях Высшей магии, оказалась для Гончей каменной стеной. Она слышала скрежетание когтей снаружи, но вскоре когти заскребли по ее рукам и груди, на которых выступила кровь. Нападение Гончей отбросило ее назад через всю комнату. Магическая защита ослабила удар, когда ее спина соприкоснулась со стеной. Ее Путь ослабил нападение, на пол покатились обломки кирпичей.

Гончая упала на брюхо. Помотала головой, потом, подвывая, снова кинулась на женщину.

Порванный Парус, ослабленная первым ударом, подняла окровавленную руку, чтобы прикрыть лицо, больше она ничего не могла сделать.

Когда Гончая уже оторвалась от пола и разинула пасть, пытаясь вцепиться ей в горло, волна серого света поразила пса в бок, отбросив на кровать справа от Порванного Паруса. Дерево затрещало. Гончая, ворча, снова поднялась, уставясь в лицо Хохолка, который стоял на верху своего ящика с поднятыми руками, истекая потом.

– Ах да, Клык, – с ненавистью прошипел он. – Это я твоя добыча.

Порванный Парус с трудом перекатилась на бок, ее стошнило. Пути в беспорядке бушевали в комнате, миазмы, которые они испускали, заполняли помещение тошнотворным запахом гнили. От Хохолка запахи исходили волнами, их было видно, они пульсировали черным и серым цветами.

Гончая уставилась на Хохолка, бока ее вздымались. Казалось, что она пытается заставить волны силы исходить прямо из мозга. Глухое ворчание вырвалось из груди у пса. Он замотал тяжелой головой.

Порванный Парус сперва ощутила удар в грудь, а потом поняла его значение.

– Гончая! – вскрикнула она. – Она ищет твою душу! Беги! Уходи!

Ворчание пса стало громче, но он не двигался.

Никто из всех троих не заметил, как открылась дверь второй комнаты и в дверном проеме появился капитан Паран, завернутый в выцветшее одеяло, закрывающее его до пят. Бледный и пошатывающийся человек шагнул вперед, он не сводил взгляда с пса, в его глазах горел огонь. Пока продолжалась невидимая битва между Гончей и Хохолком, Паран приблизился.

Тут его заметила Порванный Парус. Она открыла рот, чтобы выкрикнуть предупреждение, но Паран опередил ее. Одеяло распахнулось, обнажив боевой меч, его лезвие сверкнуло, когда капитан сделал резкий выпад. Меч вошел в грудь пса, человек качнулся назад, вытаскивая лезвие и разворачивая его в груди. Из горла пса вырвался рев. Гончая кинулась на обломки кровати, зализывая рану, из которой фонтаном хлестала кровь.

Хохолок завопил от ярости и кинулся вперед, стремясь достать до Клыка.

Порванный Парус подставила бегущей марионетке ногу; куклу отбросило к стене.

Клык завыл. Вокруг него с булькающим звуком появился черный туннель. Он повернулся и исчез в густой тени. Дыра за ним затянулась, оставив после себя облако холодного воздуха.

Превозмогая боль, Порванный Парус в изумлении повернулась к Парану, глядя на окровавленный меч в его руках.

– Как? – выдохнула она. – Как ты сломил магию Гончей? Твой меч...

Капитан посмотрел на клинок.

– Просто повезло, я полагаю.

– Опонны! – прошипел Хохолок, вскакивая на ноги и сверкая глазами. – Проклятье Худа на головы Шутов! А тебе, женщина, я этого не забуду! Ты заплатишь, клянусь!

Порванный Парус отвернулась и вздохнула. На ее губах появилась улыбка, ей вспомнились слова, уже сказанные ранее, но теперь у них был иной смысл.

– Ты будешь слишком занят тем, чтобы выжить, Хохолок, тебе будет не до меня. У Повелителя Теней есть над чем подумать. И ты пожалеешь о том внимании, которое будет оказано тебе, кукла. Опровергни эти слова, если посмеешь.

– Я возвращаюсь в коробку, – заявил Хохолок, скрежеща зубами. – Ожидайте Тайскренна с минуты на минуту. Ты ничего не расскажешь ему, чародейка, – он полез внутрь. – Ничего, – крышка захлопнулась.

Порванный Парус улыбнулась еще шире, вкус крови у нее во рту был молчаливым и очевидным предзнаменованием, предупреждением Хохолку о том, что будет потом, предупреждением, которое, как она знала, он не видел. От этого вкус был почти сладок.

Она попыталась сдвинуться с места, но ее конечности сковал холод. Перед ее мысленным взором поплыли картины, но прежде, чем она смогла разобрать, что там изображено, их поглотила тьма. Она почувствовала, что теряет сознание.

Мужской Голос где-то рядом спросил настойчиво:

– Что ты слышишь?

Она нахмурилась, стараясь сосредоточиться. Потом улыбнулась.

– Вращающуюся монету. Я слышу звон вращающейся монеты.

Книга вторая

ДАРУДЖИСТАН

Что за ураган взбудоражил наш разум?

Дикая буря, разверзшая

Озерную гладь,

Закрутила столбом тени дня,

Подобная колесу, что катит

Нас от зари до заката,

Покуда мы бредем своим путем...

Что за сила смела последние предостережения?

Там, среди милых сердцу холмов,

Отринувших нас

И не принявших наш путь,

Подобный венчику цветка,

Который должен обратиться в прах

Под багровыми лучами заката... Родившийся слух.

Пятая глава

Если перед мысленным взором этого человека

Появляешься ты на фоне вечернего пейзажа,

Болтающийся на толстом суку,

Тень твоя, одетая в колпак висельника,

Висит с затянутой на шее петлей,

А обдувающий тебя ветер