В паутине под лестницей - Анна Чайка

Гортензия повернулась и изящно поклонилась ей.

– Браво! Браво! Это было гениально! – Кора осыпала ее аплодисментами, хохоча.

– Театральные навыки так просто не забываются, – скромно призналась она, возвращая своей голове привычный вид. – Давненько я не играла для живых зрителей. Спасибо за это. Но детишек все рано жалко – может, стоило как-то помягче с ними?

– Ничего. Это будет им уроком.

Они вместе поднялись по ступенькам и зашли внутрь. Коты, мурлыча, следовали за хозяйкой, и Кора впервые задумалась о том, как они могут проходить в царство мертвых.

– Они тоже мертвы, – угадала ее мысли Гортензия. – Но в отличие от людей души котов предпочитают оставаться в вашем мире – так им привычнее. Я с детства любила их, и они отвечали мне тем же. Так что и после смерти меня окружают коты.

– А другие животные? Что с ними?

– Не знаю. Может, для каждого вида есть свой кусочек рая? В любом случае, кошки всегда немного тут и немного там. Они рождены многолинейными.

Кора не слишком понимала, что это значит, но все равно кивнула.

– Дорогуша, раз уж я тебе помогла, будь добра, выполни мою просьбу.

– Да?

– Навести нашего общего знакомого. Бедный вороненок не выходит из своей каморки столько дней. Я уже начинаю беспокоиться.

– После всего, что он натворил? – вяло взбрыкнула девушка. – Да лучше гнилой апельсин съесть.

– Знаю. Но ты ведь смотрительница, – мудро улыбнулась Гортензия, поправляя шляпку с цветами. – Первая настоящая смотрительница, которая заботиться о призраках этого дома.

Пришлось согласиться, хоть эта идея и вызывала зубной скрежет.

Отметив, что до ночного «прилива» еще много времени, Кора пошла оповещать владельца Тапочка, что тот может спокойно покинуть бренный мир. Ведь долг смотрителя призрачного общежития состоял в том, чтобы духи могли уйти без сожалений.

33

Кора откладывала неприятный визит столько, сколько могла. Переделала кучу домашних дел, постирала свои наряды в жуткой прачечной, находящейся в подвале без окон. Научилась рисовать пастелью и сходила с друзьями на пробежку (им жутко хотелось укрепить ее «слабый» иммунитет).

Но вот время пришло. За целый день никто ей не позвонил и не пришел в комнату с очередной просьбой. И Кора сдалась.

Собрав нервы в кулак, она спустилась на первый этаж и постучалась в каморку. Внутри что-то ерзало, массивное, мягкое.

– Открой. Есть разговор, – буркнула Кора, пытаясь заставить голос звучать ласково.

Ответом было молчание. Гвидо не собирался сдаваться без боя.

– Открывай. Все хотят, чтобы мы поговорили, и мы это сделаем. Знаешь, о тебе волнуются. Не я, конечно, но другие… Ну, давай! Я не хочу торчать тут целую вечность. И если ты не забыл, я умею вскрывать чужие двери. Это мое право как смотрительницы. Так что не заставляй меня ломать барьер! – под конец она слегка вспылила и пнула порожек носком.

Гвидо явно не хотел по-хорошему, и Коре пришлось лезть в сумочку и доставать оттуда кисть. Нарисованная ручка мгновенно стала настоящей. Нажав на нее, она открыла каморку. В лицо ударил порыв ветра, растормошив волосы, собранные вокруг головы в косу.

Внутри была бездна, уходящая глубоко вниз.

Бесконечная холодная пещера, увитая толстыми паучьими нитями, центр которой представлял собой склизкое нечто. Оно ворочалось, стонало. Почувствовав свободу, оно с воем устремилось на свет. Прямо к Коре.

Паутина содрогалась, ходила ходуном, когда существо карабкалось наверх. Последний рывок – тонкие, как иглы, пальцы потянулись к глазам девушки и замерли всего в нескольких миллиметрах.

– Привет, Гвидо, – саркастично поздоровалась Кора, и не думая отступать.

– Здравствуй, пастушка. Чем обязан такой чести?

Склизкая пленка лопнула, выпустив наружу взъерошенную рыжую голову с глупой ухмылкой на губах. Дух развернулся так, чтобы их глаза были примерно на одном уровне, и кокетливо подмигнул.

– Надеюсь, причина серьезная. Я так крепко спал.

– Ага, ага. Тут остальные спрашивают – почему ты перестал их доставать? Где мусор, разбросанный по территории, где дохлые птицы у меня на пороге? Никто больше не пишет пошлые ругательства в туалете несмываемым маркером.

– Скучаете? – сентиментально пролепетал Гвидо. – Ах, мамочка, они наконец-то признали мои таланты! Я знал, я верил, что этот день настанет…

– Что произошло? – прервала восторженную болтовню Кора, догадываясь, что это может тянуться целую вечность. – Ты избегаешь меня с того момента, как я отпустила своих первых духов. Неужели боишься, что и тебя выгоню силой? Так успокойся, это не в моей компетенции.

– Наоборот.

С синюшного лица исчезла напускная веселость. Он выскользнул из паутины наружу, захлопнул за собой проход в каморку.

– Ты ведь уже поняла, зачем это место существует? Нельзя покинуть реальный мир, если у тебя есть незавершенные дела или потаенные страхи.

– Тут есть время все обдумать, – согласилась Кора, не понимая, к чему он клонит.

– Да-да. Отпустить злобу, простить близких… Какая прекрасная задумка!

Гвидо с неожиданной ненавистью посмотрел в потолок. Спина и холка его шла рябью, точно сдерживая поток блестящих черных перьев, скрывающихся за напускной человеческой оболочкой.

– Ты ведь уже давно здесь, – вспомнила Кора. – Сколько примерно?

– Не знаю. Не считал! – Он хлопнул в ладоши. Гнев прошел так же быстро, как и радость. – Вот чего я не пойму, так зачем они выбрали тебя? Такую глупую, плаксивую, жалкую девчонку.

– Спасибо.

– Ты даже не успела пожить толком, но тебя сходу бросили в пучину мироздания – решать чужие проблемы. Проблемы тех, кто видел больше тебя.

– Быть может, у меня талант? – предположила Кора сумрачно.

– Хах. И то верно.

Они замерли друг напротив друга. Кора мысленно ругала себя за то, что не взяла соль, готовясь к худшему. Гвидо думал о чем-то своем.

– Знаешь, я был знаком с другим смотрителем, – продолжил он внезапно. – Он чем-то напоминал тебя. Такой же невзрачный, не нужный реальному миру человечек. Его обманным путем заставили подписать договор, и бедняга долго не мог понять, что кругом творится.

– Что с ним стало?

– Сошел с ума. Ровно через месяц. В ту пору люди были впечатлительные, не то что сейчас. Тогда я еще верил… Впрочем неважно, – Гвидо хмыкнул и повернулся на носках. – А ты знала, что мы ведь можем видеть, как меняется мир? Хоть это и клетка, но в ней хотя бы есть окна.

Что-то смущало ее в рассказе ворона.

– Гвидо, почему ты живешь в каморке? Где твоя комната?

– Угадай.

– Это связано с твоей ненавистью к смотрителям?

– Горячо.

– Он не смог помочь тебе? Не смог выполнить твое посмертное желание?

– Ай, тот старикан даже не стал нас слушать! Бегал туда-сюда, да рыдал в углу, – с удовольствием вспомнил Гвидо. – Хорошие были времена.