Zero. Обнуление - Энтони МакКартен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нечего и гадать, «Слияние» вдвойне мотивировано взломать его технологию шифрования, тем самым уничтожив угрозу своей гегемонии, но революционная новизна «МаскИт» заключается в том, что программа случайным образом создает новый шифр при каждом применении — «Энигма»[45] наших дней, циклически генерирующая новые вариации кода так, что даже для простого обнаружения отправителя или получателя электронного письма требуется где-то порядка 20 600 дешифровщиков.
Таким образом, с каждым прошедшим днем, с каждым промелькнувшим часом он все больше убеждается в надежности своего укрытия. Нужно просто набраться терпения. По сути, он уже победил.
20 дней 6 часов
Центр «Слияние», Вашингтон, округ Колумбия
Когда он входит, по всей Пустоши поднимаются руки, приветствуя его.
Сай поднимает глаза на большой экран. Прошло меньше десяти дней, а пятеро Нулей уже в зачете, включая одного профи, девицу из Гонконга. Остались только Джеймс Кеннер, Брэд Уильямс, Дженн Мэй и Дон Уайт — сплошь профессионалы по безопасности, но никто и не рассчитывал, что они будут легкой добычей, — а еще, конечно, эта темная лошадка, библиотекарша. Теперь он уверен, что сможет не терять головы еще пару недель, держать себя в руках, быть как раз таким пай-мальчиком, каким его представляет Эрика, чтобы заручиться таким нужным правительственным финансированием. Тогда и только тогда он сможет, выдохнув, вернуться в Калифорнию, к своей настоящей жизни.
Проходя через Пустошь, Сай улыбается персоналу, некоторых хлопает по плечу, а того, в брючках, даже треплет за плечо. «Так держать», — говорит он ободряюще, разворачивается и направляется к стеклянной лестнице, ведущей в его высокий кабинет. Там, взирая сверху вниз на всю эту талантливую молодежь, воплощение тяжкой учебы и тяжкого труда, он дивится, что они готовы отдать себя без остатка, только бы продемонстрировать собственную ценность — и кому? — ему, Саю Бакстеру, тому самому парнишке, которого в любой игре брали в команду в последнюю очередь. Он возвысился собственным тяжким трудом, и если сейчас стоит над всеми ними, то потому что преисполнен духа служения обществу, а не из тщеславия и не ради запоздалой мести детским товарищам по играм. С прошлым он сводить счеты не собирается, только с будущим. И поперек дороги ему встали всего пять человек с такими заурядными именами, как
Джеймс,
Брэд,
Джен,
Дон,
Кейтлин.
19 дней 23 часа
Ренфрю, провинция Онтарио, Канада
Она представляется хозяйке Джемаймой Рейнольдс. В глубине поясной сумки припрятаны водительские права на это имя, позаимствованные из бюро находок библиотеки.
Хозяйка, привлекательная женщина на седьмом десятке — европейский акцент, свободная блуза с узором из экзотических птиц, — щурится на права сквозь очки для чтения, потом списывает данные в свою гостевую книгу в кожаном переплете.
Гостиничка с питанием нарочито гордится своей старомодностью, будто флаг подняв деревянную вывеску «НОМЕРА ЕСТЬ / НОМЕРОВ НЕТ», подвешенную под более крупной, гласящей «ПРИСТАНИЩЕ». Но что на самом деле привлекло внимание Кейтлин — причем еще тогда, когда она изучала этот регион онлайн, прежде чем обнулиться, — это то, что на двери написано «ИЗВИНИТЕ, WI-FI ОТСУТСТВУЕТ, НЕ СПРАШИВАЙТЕ». Добралась сюда на «Фольксвагене-Гольф» с тремя красивыми двадцати-с-чем-то-летними парнями, торопившимися с рассветом сплавиться по бурной реке на плоту, которые, будучи канадцами, с радостью согласились подвезти ее из здания парковки аэропорта, где, вне поля зрения камер и недоступная для слежки с «вертушки» из-за запретной зоны над головой, она бросила «Мини» и забралась в «Гольф». Потом, посреди этого городка, как только магазины открылись, на наличные купила новый рюкзак, комплект чистой одежды, новую флягу и компас и еще один браслет выживания (больше шагу без такого не сделает — никогда) и отправилась узнать, нет ли в гостинице без вай-фая свободного номера.
Заслужив право пройти в номер светской беседой (хозяйка любит походы, ее муж к ним безразличен), Кейтлин скрывается у себя в номере до обеда — жаркое, поданное с домашним хлебом и салатом, — который и съедает, сидя в одиночестве в небольшом зимнем саду. Потом снова направляется в номер.
— У вас есть все, что вам нужно? — осведомляется хозяйка, высунув голову из семейной комнаты. — В вашем номере есть чай и кофе, а еще я положила немного своего печенья. Только сегодня испекла, свеженькое…
При мысли о домашнем печенье у Кейтлин глаза на мокром месте, но и тошно одновременно.
— Спасибо!
— И завтра утром уезжаете, да?
— Еще не решила, мэм. Тут так чудесно…
Та выглядит и смущенной, и гордой одновременно.
— Можно, я вам завтра скажу?
— Само собой, несомненно, разумеется, конечно.
Кейтлин карабкается по лестнице, измотанная вусмерть, думая, а не остаться ли просто здесь, залечь на дно и попытать счастья. Гостиница частная, лишенная коммуникаций. Если не высовываться, есть в одиночку, читать только те книги, что есть на полках гостиницы, как ее могут тут найти? Даже «Слиянию» нужны подсказки.
Но, конечно, в ее планы это не входит. Да и не может входить. Хотя могло бы, если б она просто старалась выиграть три миллиона долларов…
Крохотный номер украшен несколькими видами набивного ситца, конфликтующими между собой. Напоминает ей дом бабушки. Хотя даже у бабушки не так много изображений Иисуса. Кейтлин ложится на кровать и ест печенье, затем достает блокнот, шарит в обложечном кармашке и вытаскивает портрет Уоррена. Это она может себе позволить. Награда за побег из аэропорта. Ей хочется рассказать Уоррену об этом. Может, как раз он-то и поведал ей о запретном воздушном пространстве. Разумеется, ему об этом было известно все. Он был ходячей энциклопедией по части мер и средств безопасности. Это куда больше его сфера, чем ее. Но он не мог знать, что подобный фактик где-то по пути сохранит ей жизнь — или, если не столь драматично, сохранит ее шансы (и его, если вдуматься), — позволив ей бросить «Мини» на той подземной парковке, оставшись незамеченной, а затем поймать попутку благодаря любезности троих достойных молодых людей.
— Привет, милый, — говорит она фотографии, чувствуя одновременно и сонливость, и гиперактивность от сахара, и страх, и необычайный уют и покой. Уоррен улыбается ей. Одет по-летнему бодро. Хорош собой. Не на всеамериканский лад с квадратной челюстью, нет, — он куда красивее. Он строен и изящен. Густые черные волосы и как раз столько крови его матери-алжирки, чтобы АТБ[46] обыскивала его каждый раз. Внешний вид отражает внутреннюю сущность. Чертовски умный, дьявольски забавный, любящий. Ее.
Сейчас, мысленно, она вместе с
