«Пятая колонна» Российской империи. От масонов до революционеров - Валерий Шамбаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако насчет «единоличного» решения Орлов заблуждался. Чтобы увидеть это, вернемся в март 1917 г., к моменту отречения государя. Николай II всегда сохранял рыцарскую верность союзникам по Антанте, спасал их от разгрома в 1914, 1915, 1916 гг., но расплатились с ним совсем не по-рыцарски. Английский король Георг V все же счел своим долгом направить царю личную сочувственную телеграмму. Но она попала в руки британского посла в Петрограде Бьюкенена и… так и не была вручена. Посол не вручает телеграмму своего короля! Объяснил, что она «не санкционирована правительством». А позиция правительства Англии была иной. Дипломаты доносили, что в кабинете министров радость по поводу революции «была даже неприличной». Ллойд Джордж, узнав об отречении царя, воскликнул: «Одна из целей войны теперь достигнута!»
Кстати, сам ход событий Февральской революции был искажен. Ведь царя никто не свергал! 2 (15) марта он вполне легитимно отрекся в пользу брата Михаила, утвердил список правительства, подсунутый ему заговорщиками. Но и Михаила обманули. Запутали в переговорах и убедили отказаться от власти до решения Учредительного собрания. Это выглядело достойно и солидно — так же в 1613 г. Земский собор призвал на царство Михаила Федоровича. А пока, до Собрания, правительство приняло название Временного и всю полноту власти — что и требовалось заговорщикам.
Николай II целую неделю после отречения оставался на свободе. Съездил в Ставку, попрощался с офицерами. Арестовали его подло, исподтишка. В Могилев были направлены комиссары Бубликов, Вершинин, Грибунов и Калинин. Причем начальнику штаба Ставки генералу Алексееву было сообщено, что эти лица командируются лишь для «сопровождения» государя. В знак внимания к отрекшемуся властителю. Об аресте было объявлено только 21 марта, когда Николай Александрович сел в поезд, чтобы ехать к семье в Царское Село.
И сразу же после ареста, 22 марта, новую российскую власть признали США. Не просто признали — президент Вильсон гневно осудил «автократию, которая венчала вершину русской политической структуры столь долго». Через день последовало признание со стороны Англии, Франции и Италии. А британский посол Бьюкенен поздравил «русский народ» с революцией. Указал, что главное достижение России — это то, что «она отделалась от врага». Под «врагом» понимался Николай II! Для этого были пущены в ход клеветнические сплетни о связях государя и его супруги с Германией — хотя всего месяц назад Англия наградила Николая II орденом Бани I степени и произвела в британские фельдмаршалы «в знак искренней дружбы и любви».
Но перед Временным правительством встал вопрос: что делать с царем? Сам Николай II высказал пожелание выехать в Англию, а после войны в качестве частного лица поселиться в Крыму. Правительство сочло это пристойным выходом из положения. Обратилось к Великобритании с просьбой принять царя. 23 марта Бьюкенен сообщил о положительном решении. Керенский хвастливо заявлял: «Николай II под моим личным наблюдением будет отвезен в гавань и оттуда на пароходе отправлен в Англию». Правда, он двурушничал. Сговаривался с председателем Петроградского Совета масоном Чхеидзе убить государя. Для этого в Царское Село направили отряд громил под руководством Мстиславского (Масловского). Но Николая II и его родных охранял батальон георгиевских кавалеров, не пропустил террористов.
В апреле положение государя стало ухудшаться. Временное правительство ухватились за идею судить его, учредило особую следственную комиссию. В это время группа монархистов — офицеров и бывших охранников царя — подготовила побег через финскую границу в Швецию. Сделать это было очень легко. Но Николай Александрович отказался. Он знал о своей невиновности и не хотел стать беглецом, подвергать риску семью. Помнил он и историю французской революции, когда как раз бегство дало якобинцам повод для осуждения короля, опасался провокации. Царь ожидал возможности выехать официально. Как писал воспитатель наследника П. Жильяр: «Мы думали, что наше заключение в Царском Селе будет непродолжительным и нас ждет отправка в Англию».
Но решение об отправке «зависло». Обставлялось все новыми формальными препятствиями. То Временное правительство указывало, что Николай Александрович еще нужен в России для показаний следственной комиссии. То англичане мелочно вспоминали, что Временное правительство должно оплатить проживание Романовых в их стране. А у царя денег не было! Все личные средства, находившиеся на его банковских счетах, около 200 млн руб., он в годы войны пожертвовал на нужды раненых и семей погибших воинов. Всплыла и проблема безопасности путешествия. Британцы соглашались прислать корабль только с условием, чтобы не рисковать жизнью Романовых (и кораблем). Требовались гарантии противников. Через датского посла Временное правительство запросило немцев. Германское командование в данном случае повело себя благородно, заверило: «Ни одна боевая единица германского флота не нападет на какое-либо судно, перевозящее государя и его семью».
Но… когда и этот вопрос был утрясен, британское правительство спустило все на тормозах. В связи со страстями, разгорающимися вокруг царя, министр иностранных дел Милюков снова обратился к Бьюкенену с просьбой ускорить отъезд. Он получил странный ответ, что «правительство Его Величества больше не настаивает на переезде царя в Англию». (Как будто прежде «настаивало»!) А преемнику Милюкова на посту министра иностранных дел, Терещенко, была вручена нота, что для Романовых исключается возможность поселиться в Англии, пока не закончится война. В частности, там говорилось: «Британское правительство не может посоветовать Его Величеству (т. е. Георгу V) оказать гостеприимство людям, чьи симпатии к Германии более чем хорошо известны».
Вот так! Николая Александровича, столько сделавшего для союзников, голословно и огульно обвинили в прогерманских симпатиях! Между прочим, после войны британцы напрочь открестились от всех этих фактов. Дескать, не было, и все. Ллойд Джордж писал: «Романовы погибли из-за слабости Временного правительства, которое не сумело вывезти их за границу». (Все свидетельства о переговорах и переписка по поводу выезда царя за рубеж в советских архивах сохранились.) Ну а правящие заговорщики оказались в неопределенном положении. Хотели переложить проблему на другие плечи — не получилось. А следственная комиссия Временного правительства перелопатила горы документов, допросила сотни свидетелей. Но, несмотря на всю пристрастность, на попытки натяжек и подтасовок, ни единой зацепки об «измене» Николая Александровича и Александры Федоровны найти не смогла. Вынуждена была развести руками — никаких оснований для суда над ними нет.
Если уж не сладилось с Англией, царская семья обратилась с просьбой отправить ее в Крым, в Ливадию. Царевич Алексей был слаб здоровьем, нуждался в лечении. Вместе с сестрами недавно перенес корь в тяжелой форме. Керенский пообещал исполнить просьбу. Но на совещании четверых министров-масонов, Львова, Терещенко, Некрасова и Керенского, даже без привлечения других членов кабинета, было постановлено — отправить в Тобольск. Романовы собирали вещи, до последнего дня были уверены, что едут в Крым. И были вдруг ошарашены — не в Крым, а в Сибирь. Отправили их тайно, в ночь на 1 августа. Вместе с царской семьей добровольно поехали близкие ей люди, прислуга. Поселились в Тобольске под контролем комиссара Временного правительства Панкратова и под охраной солдат Георгиевского батальона, которыми командовал полковник Кобылинский.
Осенью правительству Керенского стало не до царя. А потом власть сменилась. Большевики тоже сначала загорелись идеей устроить над Николаем II публичное судилище. Троцкий даже вызывался быть обвинителем. Но когда изучили материалы, собранные комиссией Временного правительства, стало ясно, что «красивого» процесса не получится, только осрамишься. Вопрос был отложен «на потом» как далеко не самый насущный. В Тобольске комиссара Панкратова сменил большевик Дуцман. Среди солдат царской охраны была создана коммунистическая ячейка.
Но странную активность начал вдруг проявлять Уральский областной Совет. Председателем его был Белобородов, в руководство входили Голощекин, Войков, Сафаров, Дидковский, Вайнер, Сыромолотов, Юровский, Быков, Жилинский, Чуцкаев. Но Урал был не просто одним из революционных регионов. Это была как бы личная «епархия» Свердлова. Кстати, здесь правомочно задаться вопросом, для кого было выгодно цареубийство? Разумеется, для самых радикальных революционеров — отрезать пути назад, сжечь все мосты. Но Свердлов как раз и относился к таким революционерам. С точки зрения оккультных теорий, которыми он так увлекался, расправа над Николаем II имела бы важное магическое значение. Ведь царь символизировал собой все государство, которое предстояло разрушить «до основания». Ну а с чисто земной точки зрения его смерть больше всего устраивала… западные державы! Все соглашения о послевоенных переделах мира и уступках для России заключались с Николаем II. Не станет его — не станет обязательств.