Один хороший дракон заслуживает еще одного - Рэйчел Аарон

— Вы наложили на меня детектор лжи?

— Нет, — сказал дух, кивнул на сияющее заклинание вокруг них. — Это детектор правды. Пока он работает, ты можешь говорить только правду.

Глаза Марси расширились. Заклинания детектора лжи были внутренней магией, которая проверяла тело на изменения в пульсе и прочие признаки обмана. Они были скрытными, потому их регулировали в каждой стране, которой было дело до личной безопасности, но не были опасными. Вот детекторы правды были близки к контролю над разумом, их всюду запретили. Марси не видела такое лично, и ей не нравилось это ощущать.

— Так нельзя! — прорычала она, пытаясь звучать грозно. — Заклинания, влияющие на разум, были запрещены Стокгольмским договором о магии в 2045. Даже Алгонквин должна слушаться закона!

— Не в этом месте, — сказал дух, хмуро глядя на нее блестящими черными глазами. — Глупая смертная, как думаешь, где ты? — он кивнул на закрытую дверь, ведущую в странный лес. — Это Земля Восстановления. Тут только наши правила.

Во второй раз за много минут Марси ощутила, что пол под ней пропал. Земля Восстановления была убежищем Алгонквин, часть СЗД, отгороженная от города для духа. Она не слышала, чтобы сюда мог попасть нарушитель, наверное, потому что, если они проникали, они не могли уйти. Она была в беде. Это осознание мелькнуло на ее лице, потому что впервые с его появления дух улыбнулся.

— Рад видеть, что ты понимаешь, — он протянул большую ладонь. За ним женщина вздрогнула и полезла в сумку на плече, вытащила оттуда папку. Настоящую, бумажную. Марси не знала, что такое еще делали, но дух взял папку и открыл ее.

— Марсиваль Каролина Новалли, — прочел он. — Ранее жила в Лас-Вегасе, Невада, — он поднял взгляд. — Это ты.

Это был не вопрос, но она все равно кивнула.

— Можно просто Марси.

Его ответ был холодным взглядом, который она ощутила костями.

— Теперь будет уместно мне назвать свое имя, чтобы ты знала судьбу в лицо. Я — Ванн Егерь, лорд Черных Расщелин, дух Гейрангер-фьорда и Смерть Драконов.

Марси не знала, чем был Гейрангер-фьорд, но последняя часть была плохой.

— Ты — один из охотников Алгонквин.

— Я — ее единственный охотник, — исправил Ванн Егерь. — По крайней мере, тот, что важен, — он жестоко улыбнулся ей, повернулся и папку помощнице. — Мы знаем, что ты — слуга дракона, который появился над Ямой в прошлом месяце. Ты расскажешь нам, где прячется тот дракон.

Марси затаила дыхание, ожидая неизбежное «или умрешь», но дух не стал это добавлять. Он не собирался оставлять ей выбор. Марси понимала это, но, хоть ее жизнь приняла катастрофический поворот, она не была готова умереть этой ночью. Но, когда она начала говорить, что не знала, о чем он говорил, ее язык застыл, она не смогла даже раскрыть рот.

Она растерянно замерла. Слова были в ее разуме, ясные, но она не могла издать звуки. Казалось, ее язык прилип. Заклинание, требующее правду, не давало ей говорить ложь, но не мешало думать об этом. Но, хоть любопытный тауматург в ней отмечал, что ограничения заклинания потрясали, остальная она уже искала обходной путь.

Он должен быть. Правда была субъективной, и заклинания, хоть и были продуманными, были все еще набором указаний. Даже дорогая большая конструкция, как эта, не была разумной или всезнающей. Чтобы понять, что было ложь, а что — правдой, магия сверяла ее ответы с неким образцом, скорее всего, в ее разуме. Если она знала, что что-то было ложью, заклинание тоже это знало.

Это должно было поставить ее в тупик. Но Марси прикусила губу, чтобы не улыбнуться. Вот и идея.

— Я не служу дракону, — сказала она, глядя на большого духа. — И никогда не служила.

Ванн Егерь помрачнел, и Марси прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Сработало! Пока она считала что-то правдой, заклинание тоже так думало, и Джулиус постарался доказать Марси, что она не была его слугой. А еще Ванн Егерь говорил о Джастине, а не Джулиусе, а Марси даже не приносила ему пиццу. Учитывая два этих факта, она сказала правду, и если заклинание позволяло ей так обходить правила, она могла продолжать это всю ночь. Но, пока Марси ощущала проблеск надежды, Ванн Егерь выглядел опаснее, чем до этого.

— Ты обходишь правила, — прорычал он, склоняясь к ее лицу. — Ты умна, поняла быстро слабости заклинания правды, но я не буду в это играть. Я не милосерден.

— Я тоже не рада, — она хмурилась. — Меня похитили и допрашивают, такое не может поднять настроение. С чего ты взял, что я служу дракону?

И снова она смогла обойти ограничения заклинания, Марси мысленно поздравила себя. Но, хоть вопрос должен был потянуть время, ей было интересно, как они нашли ее. Она и Джулиус жили в СЗД уже месяц, не поднимали шум. Что-то могло выдать их этой ночью, скорее всего, Бетезда. Она не пыталась быть незаметной. Может, она привела охотница Алгонквин к…

Ее гнев выключился, когда Ванн Егерь повернулся к волшебнице, она дала что-то из своей сумки. В этот раз не старую папку, а пистолет. Большой и ужасно знакомый револьвер в мешочке для улик.

— Во время расследования в Яме мы обнаружили тело мужчины, — сказал сухо дух. — У него не было правой ладони, но судмедэксперты сообщили, что умер он от выстрела, произведенного этим оружием.

Он помахал пистолетом в мешочке перед ее лицом. Марси задрожала.

— По зубам было определено, что жертвой стал Юджин Филлип Биксби, тоже из Лас-Вегаса, Невада, — продолжил Ванн Егерь. — Но отпечатки на пистолете совпадают с твоей магической лицензией штата Невада. Наше расследование обнаружило, что похоронное бюро округа Кларк недавно выслало тебе останки члена семьи по адресу центрального офиса почтовой службы СЗД. Дальше нам оставалось только наблюдать и ждать.

Он сделал паузу, дав это обдумать, но Марси не знала, могла ли опуститься ее ниже. Ее воспоминания о Яме были хаосом, но она помнила, как выстрелила в Биксби, только не помнила, что потом сделала с пистолетом. Похоже, она просто его бросила, как дура, чтобы его мог любой найти, и теперь копы Алгонквин обнаружили ее отпечатки на орудии убийства. Будто этого было мало, они устроили ловушку, сделав приманкой прах ее отца, и она, как слепая дурочка, прошла в капкан.

Марси склонилась, зажмурилась. Позор перед Бетездой был пустяком, этот провал перекрывал все. И он, наверное, был последним для нее. Обвинение в убийстве было серьезным делом всюду, но суд в СЗД работал не так, как в США.