Самки - Сергей Анохин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Беседа вытащил из багажника канистру, небрежно плеснул на капот «мерса», поджег…
– Поучили фраеров, называется… – ругнулся сквозь зубы Нанаец, заводя мотор. – Даже мобильника не срубил.
Михаил поморщился. До чего ж все же он жаден. И жесток.
Но надежен.
Вот на той стрелке, когда один его экипаж из молодых создал ситуацию на Ленинском.
«Ситуация»…
Когда ж они стали так подставу называть? Наверно, опять Беседа придумал, он на это мастак, ну да ладно, кто б ни придумал, а ситуацию создали. Антоновы пацаны – он к тому времени уже бригадиром был, причем самым жестоким и беспощадным, – на «Ауди», а зайцы на семьсот сорок пятой БМВ.
Все сделали чисто, тут сомнений быть не могло, потому как вышедшие из «бомбы» четыре здоровенных грузина – все в рыжухе, на понтах – претензий не предъявили. Зато, войдя в образ крутых бандитов, сами платить отказались. Не будем, мол, мы, блатные, всякой швали деньги отстегивать. Пацаны, хоть и двое всего их, держались твердо, наступил как раз вечер пятницы, надо было сдавать свои положенные две с половиной тонны. А Рожкин, известное дело, спуску никому не давал и на расправу был скор. Они предложили: отстегивайте только на ремонт крыла, сами знаете, что неправы по всем гаишным правилам. Но грузины уперлись рогом, забили стрелку. Да еще и пригрозили на прощание, что приведут воров, мало не покажется. А встреча была назначена на Полежаевской площади на следующий день.
Рожкин, как ни странно, в положение вошел и даже развил кипучую деятельность. В результате в субботу на стрелку выехало около восьмидесяти машин. В каждой по четыре бойца. Все в черном, при рациях, при оружии. Этакое показательное выступление для всех московских блатных, и не только. Чтобы всем впредь неповадно было. Раз попал – плати или пожалеешь… Машины расставили в близлежащих дворах; по общей команде они должны были одновременно подъехать, а в них – больше трехсот человек.
Гордые сыны гор этого явно не ждали. В назначенный час на Полежаевской лихо затормозил крутой восемьсот пятидесятой БМВ красного цвета. Следом подкатили еще три иномарки поплоше.
Вот тогда из того самого вчерашнего «Ауди» к ним вышел сам Нанаец. Один. Да, он знал, что все три сотни бойцов рядом, но будь этих сотен пять или десять – от пули не закроют, просто не успеют.
Грузины – не зря же считаются людьми отчаянными и смелыми – Антонову отвагу вполне заценили. Вежливо так, без особого напряга: мол, машину свою отдай, и тебе ничего не будет, отпустим с миром.
Нанаец слушал и молчал. Они продолжали говорить, он назвал Перстня. И вот тут они ошиблись. Имели мы твоего Перстня…
Рожкин почесал затылок. Это был условный знак.
И со всех углов на площадь выехали аварийщики и…
Н-да…
Ученый презрительно оскалился.
Один из этих блатных в белом костюме был. Ну, в общем, отчетливо на том костюме было видно, как себя этот блатной чувствует. Он же первым и прыгнул в свою красную «бомбу». Только ехать было некуда.
И вот тогда Михаил поразился, с каким азартом Нанаец вышибал из них дух. Удовольствие получал, оттягивался по-настоящему.
Три сопровождавшие машины забрали. Чего добру пропадать, в хозяйстве все сгодится. А красную «бомбу» разделали битами так, что и не понять, какая модель была, один металлолом…
20 августа 1997 года
Леся Стерхова
– Ты хоть что-нибудь понимаешь в этих алмазах?
– Откуда, я что, сын миллионера? Сейчас зайдем, спроси у продавщицы.
– На цену бриллиантов влияют четыре фактора, – авторитетно заявил Беседа. – Вес, цвет, чистота и огранка.
– А что важней?
Антон решительно отворил дверь ювелирного салона и отрезал:
– Количество бабок.
Они остановились посреди ярко освещенного, уставленного сверкающими витринами зала. Народу было немного, то есть только они и продавщицы. Охранник у входа подозрительно покосился на компанию из трех одетых в черную кожу парней, кажется, даже полез за рацией или что там у него имелось в качестве тревожной кнопки.
Пытаясь разрядить обстановку, Ученый громко спросил:
– Где тут алмазы?
Охранник окинул его с ног до головы скептическим взглядом и кивнул в дальний угол. Михаил решительно направился к «прилавку». Беседа тут же пристроился за ним, а Антон, выдержав для солидности несколько секунд, лениво двинулся к стеллажу с часами.
«Ну и?..» – злился Михаил, разглядывая выложенные ровными рядами переливающиеся всеми цветами радуги драгоценности. – Лучше б денег дал, пусть бы сама цацки выбрала, а то стоишь тут, как последний лох, пялишься…»
– Добрый день. Может быть, я смогу вам помочь? Если вы скажете, для кого подбираете украшения…
Перед ним стояла худенькая высокая девушка с очень бледным лицом. Девушка как девушка, таких миллионы. «Ничего примечательного», – пронеслось в голове, а губы в это время почему-то выговорили совсем другое:
– Для вас.
Удивительно! Она не нахмурилась, не поморщилась и даже не замолчала обиженно, а улыбнулась:
– Спасибо, но я не ношу бриллианты.
– А что носите? – с искренним интересом спросил Ученый, сам не понимая, что с ним происходит.
Она развела руками:
– Ничего.
Действительно, на них ничего не было. Маленькие, аккуратные, с тонкими изящными пальцами и ровными ухоженными ноготками. В небольших, плотно прижатых к голове ушах не было даже дырочек. Он попробовал представить ее в огромных золотых серьгах, кольцах, с браслетами… и ничего не вышло. Украшения только мешали бы смотреть на это чудо, на эту волшебную фею из какой-то неизвестной, но очень хорошей и доброй сказки.
– А вас как зовут? Меня – Михаил, а это… – все больше удивляясь себе, затараторил он, повернулся к Беседе и вдруг осекся.
Джон стоял, слегка разинув рот, и, не отрываясь, глядел на девушку.
О как! Видно, не один я такой, немного успокоился Ученый. Немного, потому что не мог побороть какое-то странное волнение, стеснение, да черт его знает что еще…
Из-за спины раздался голос Нанайца:
– Ну, выбрал что-нибудь? А то до морковкина заговенья…
И замолчал.
Все, приплыли, и этого проняло.
Михаил растерялся. Разве такое бывает? Что, собственно, происходит? Вот стоит за прилавком обыкновенная девица, а три правильных пацана слова сказать не могут. Он даже помотал головой, пытаясь стряхнуть наваждение. Снова посмотрел на продавщицу и понял, что ничего не изменилось. Девушка была волшебной. Можно было стоять здесь часами и, не отрываясь, пялиться на нее. Даже не разговаривать, только молча восхищаться и балдеть от того, что она рядом и смотрит на тебя своими ясными серыми глазами и слегка усмехается, чуть приоткрыв необыкновенные бледно-розовые губы, сквозь которые видны ровные мелкие зубки.
– Здравствуйте, принцесса! – пылко воскликнул первым пришедший в себя Антон и изобразил нечто вроде придворного поклона. – Позвольте представиться: Антон.
– Леся, – просто ответила она.
Нанаец будто только этого и ждал:
– Какое удивительное имя! Загадочное. И вы такая загадочная. Как Олеся купринская…
Она покачала головой:
– Нет, не Олеся, а Леся. Это полное имя.
– Надо же! – восхитился Нанаец. – А я и не знал, что есть такое.
– А я – Джон, – чуть не шепотом сообщил Беседа. – Джонович…
Ну нет! Если его не остановить, сейчас начнет свою эпопею.
– А вы чем тут занимаетесь? – ляпнул Ученый, лишь бы что-нибудь сказать, и тут же замолк, понял, какую сморозил глупость.
Леся хихикнула:
– Да вот, торгую помаленьку. Кстати, чем же я могу вам помочь?
– Нам нужны алмазы, – сообщил Антон и поспешно добавил: – Для моей сестры. У нее сегодня юбилей.
Беседа тут же проявил свои глубокие познания:
– Алмазы – это сырец, а обработанные – это бриллианты.
Леся кивнула.
– В общем, Михаил ищет подарок… – продолжил Антон.
– Ну, нам нужны какие-нибудь блестящие побрякушки… Серьги там, кольцо, главное, чтобы из белого металла, – быстро прервал его Михаил.
Не хватало еще так вот сразу сообщать ей, что он для подруги тут камешки покупает.
Леся на мгновение замялась:
– А… на какую сумму?
– Тысячи на полторы… нет, две! Баксов, – заявил Нанаец и с вызовом посмотрел на Ученого.
Михаил крякнул. Он рассчитывал, что уложится в тысячу. Деньги, конечно, были, но, если сейчас отдать две, останется пустым. Хорошо еще, что на ресторан уже Настьке выдал, но на цветы и прочие конфеты уже придется разоряться Беседе. Дело, в общем-то, ерундовое, но…
– А какого цвета глаза у вашей сестры?
– Зеленые.
– Наверно, очень красивые…
– Не такие красивые, как у вас, Лесенька.
Ну нет, так дело не пойдет. Михаил решительно кашлянул.
– А какое это имеет значение? – решительно привлек он к себе внимание.
– Очень большое, – повернулась к нему Леся и, больше не обращая внимания на Антона, начала объяснять: – Если глаза зеленые, интереснее будут выглядеть бриллианты вместе с изумрудами. Ваша… знакомая… она любит крупные украшения?
