Пионер Советского Союза - Арсеньев Владимирович

Так вот и получилось, что когда в следующий раз Ленка меня с собой взяла, я опять сутки безвылазно сидел в её комнате. Вернее, выходил днём, но только чтобы борщ сварить (вечером Ленкина мама полчаса восхищалась дочкой и нахваливала её!). Не просто так я сидел, конечно, по Интернету бродил, с будущим знакомился. И вот тогда я и понял, почему Ленка сказала, что наши репрессии, это, возможно, не так уж и страшно.

Мамочки, да как же они тут живут-то?! Кошмар какой-то. У нас дома как — вот тебе задание Родины — делай! Не можешь — сразу говори, почему и что нужно, чтобы сделать. Но если уж начал делать, так дай результат в положенный срок. И если результата вовремя нет, так никакие отговорки не помогут. Это либо саботаж, либо вредительство. Всё.

А тут как? Такое впечатление, что любое начатое дело будет либо недоделано (хотя деньги на него потратят сполна), либо сделано так, что лучше бы и не начинали. Кажется, воруют все, кто только может хоть что-то украсть. Я не говорю, что у нас не воруют. Воруют, конечно. Я не про тех воров, что в трамвае кошельки из корзинок старушек тащат. Нет, я про настоящих воров, что воруют целыми эшелонами. Вроде как гражданин Корейко. Только у нас Корейко прятался и лишний рубль потратить боялся, а в России 2013 года такие вот Корейко не прячутся ничуть. Причём все про это знают, все всё видят, и… ничего не делают. Потому что нельзя, потому что всё законно наворовано. Потому что законы такие. Но если законы входят в противоречие со здравым смыслом и человеческой справедливостью, то, может, что-то не так с законами? Или эти законы не работают? Почему товарищ Сталин не стеснялся сажать или стрелять своих наркомов, а местный Путин вконец проворовавшегося министра может только на пенсию отправить? Хотя чаще даже и на пенсию не отправляют, а просто “переводят на другую работу”. Причём именно переводят, без каких-нибудь вредных последствий, а не так, как у нас Ежова перевели на водный транспорт.

Да ну, грустно всё. Не хочу я в этом 2013 году оставаться. Пусть тут и холодильник, и компьютер и бананы и клубника (зимой!!). Всё равно у нас лучше. Даже если в следующем году начнётся война. Даже если опять будет такая страшная Блокада, всё равно у нас лучше, лучше! Потому что я знаю, что у нас мы в конце концов победим. Даже если именно я до Победы не доживу, всё равно мы победим! И Гагарин (или кто другой, неважно) полетит в космос. Только вот они — это ведь всё равно мы, пусть и через много лет. Это не инопланетяне никакие. И как же они дошли-то до такой жизни? Вернее, как мы-то скатились в такую помойку? Может, это у нас тут что-то не совсем правильно, раз в итоге всё рухнуло?..

* * *

—…Чего ты сделал на той неделе? — возмущается Ленка.

— Отправил письмо товарищу Сталину.

— Как, опять?!

— Да, а что?

— Ненормальный. И что ты ему отправил? Постой, не говори, я сама угадаю. На самом деле вариантов всего три. Чертежи автомата Калашникова — раз, предложения по доработке танка Т-34 — два, секретный доклад Хрущёва на XX съезде — три. Что из этого?

— Ничего. Лен, ничего такого.

— А что?

— Да ничего, из будущего совсем ничего, честное слово. Это просто письмо, я его даже не отпечатал, а руками написал. Я и ручку твою гелевую, ну, которая с бабочками, доставал из портфеля. Она пишет похоже на чернила, почти не отличить.

— Постой, так ты что, у меня дома писал письмо Сталину?

— Угу. Просто я сайт нашёл, посвящённый товарищу Сталину, прочитал там всё и… Лен, я удержаться не смог. Это такой человек, такой человек! Он столько для страны сделал! “Культ личности”. Бред какой. Да ему памятник из чистого золота поставить при жизни нужно. У нас со времён Гостомысла более достойного правителя не было. Пётр Великий и Иван Грозный — всего лишь жалкие подобия.

— То-то после него всё развалилось.

— Это одна из немногих ошибок товарища Сталина. Он не оставил преемника. Насколько мне удалось выяснить, товарищ Сталин своим преемником видел нашего товарища Жданова. Только тот первым умер, не повезло. А другого подготовить товарищ Сталин не успел или уже не смог, он же старенький и больной был к тому времени.

— И всё-таки, что ты написал-то?

— Ничего особенного. Обычное письмо. Уверен, ему сотни таких каждый день приходит. Ещё одно похожее письмо никто и не заметит. Там просто про то написано, как мы все его любим и как гордимся им.

— И всё?

— Ещё пожелание здоровья и долгих лет жизни. А больше ничего, клянусь. Про войну даже намёков малейших не делал.

— Ну ладно, коли так.

— Я и конверт у тебя с полочки взял нарочно без марки. Всё равно ваши марки у нас не действуют. А марку я тут купил, местную.

— Сань, ты что, конверт из будущего притащил?

— Да, а что? Лен, да у нас тут разные конверты бывают. Нередко вообще письма в самодельных конвертах шлют. Ещё один конверт, подумаешь важность какая. И рисунок на нём совсем ни о чём — цветочек жёлтый. В общем, никто не поймёт, что конверт из будущего. Да его и разглядывать-то не станут. Всего лишь ещё одно письмо, их же тысячи.

— Когда ты успел-то?

— Да в тот день, когда ты двойку по геометрии притащила, помнишь? Я тебя в магазин отправил, а сам в это время как раз письмо и писал.

— Ага. Да держи ты ровнее зонт, мне же за шиворот льёшь!

— Извини, я нечаянно.

— Надоел уже этот дождик, третий день подряд льёт.

— Так ведь Ленинград это, Леночка, не Анапа. Да всё, не плачь, пришли уже, открывай. Я за Вовкой один схожу в садик, ты дома сиди.

— Угу. Я тогда передник попробую ещё раз погладить.

— Не вздумай!! Пожар ещё устроишь, забыла, что в прошлый раз было?

— Сань, я умею теперь, я осторожно.

— Всё равно лучше не надо, дождись хоть меня.

— Как скажешь. Я тогда пол в комнате помою.

— Пол? Это можно. Пол помыть — это не страшно и не опасно.

Мы с Ленкой только что вернулись с главпочтамта, куда за марками ездили. Марок накупили там — целый альбом, почти три червонца на марки извели. Зато теперь в XXI веке Ленка всё это продаст, купит мне зимнюю одежду, и я смогу выйти в город.

Сейчас я заведу Ленку домой, переодену носки (а то мои уже мокрые) и пойду за Вовкой. А потом мы с Вовкой будем в новую игрушку играть. Называется “кубик Рубика”. Я эту штуку случайно в нижнем ящике Ленкиного письменного стола нашёл. Ленка говорит — фигня полная, неинтересно. А вот и неправда! Очень интересно, вообще оторваться невозможно, если честно. Вовке тоже понравилось в неё играть. Так понравилось, что мы с ним чуть не подрались. Тогда Ленка сбегала (у неё уже вся ладонь левая в засохших царапинах, каждый раз царапает её) и быстро купила нам ещё один, они, говорит, у них на автобусной остановке в ларьке продаются, а стоят сущие копейки. Сама же Ленка читать, наверное, книжку какую будет. Ей у нас больше всего читать понравилось. Она говорит, что раньше и не понимала, как это здорово — читать бумажные книги. У неё самой дома бумажных книг очень мало. И те что есть, это в основном учебники или справочники какие. Художественных почти нет и практически всё, что Ленка прочитала в жизни из художественной литературы, она читала с экрана. Правда, у её прабабушки, бабы Веры, большая библиотека, но Ленка редко у неё бывает в гостях, ей два часа туда ехать — сначала на метро, потом на электричке. Или вместо кубика Рубика я с Вовкой могу ещё… Ой, что это?

Мы уже поднялись на наш третий этаж и видим, что в почтовом ящике что-то лежит. Бумажка какая-то. Не, не бумажка, это письмо. И кому же?

Открыли ящик, достали письмо и… ого, так это мне письмо. Мне! И это не просто письмо, а письмо из-за границы. На конверте две немецкие марки и куча штемпелей (на некоторых из них свастика). Письмо из Берлина. Лотар прислал письмо!..

Интерлюдия F

(а в это время в замке у шефа)

[31.08.1940, 18:02 (мск). Москва, Кремль]

Старший лейтенант Синельников спускался по лестнице служебного выхода. Суббота. Вот и окончилась ещё одна рабочая неделя. Завтра воскресенье, законный выходной день, который можно посвятить самому себе. Например, можно попытаться продолжить знакомство с Людочкой. Скажем, в парк её пригласить погулять или даже в кино. Выходной же!

Конечно, в Кремле и в воскресенье работа не прекращается, а у товарища Поскрёбышева, начальника Синельникова, кажется, выходных вовсе никогда не бывает. Но так кто такой Синельников, а кто Поскрёбышев! Разница колоссальная, товарищ Поскрёбышев по нескольку раз на дню с самим товарищем Сталиным разговаривает, а Синельников с Вождём вообще ни разу не говорил, хотя в коридорах старого здания Сената несколько раз и встречал случайно. Тогда люди Власика аккуратно блокировали вытягивавшегося в струнку старшего лейтенанта, а тому оставалось лишь провожать взглядом проходившего мимо товарища Сталина.

Но завтра — выходной. Завтра Синельников в Кремль не придёт, будет отдыхать. Он вообще демонстративно не следовал распространённой среди руководства страны привычке просиживать на работе по шестнадцать часов в сутки. Наоборот, Синельников любил повторять своим коллегам из аппарата Поскрёбышева, что всё нужно делать вовремя, а если вы что-то не успели сделать в рабочее время, значит, вы просто плохо работали в течение дня.