Его рабыня (СИ) - Алексеевна Амира

- Первое впечатление от купания в море не из приятнейших, - с досадой подумала я, возвращаясь на сушу.

На пляже людей стало заметно меньше: оставалась лишь молодая парочка, которая собственно уже собиралась уходить, двое пожилых мужчин из местных, и компания подростков, резво плескавшихся в воде у самого берега.

Я подошла к месту, где оставила все свои вещи, надела сразу на мокрый купальник платье и стала ждать возвращения шефа.

Но его все еще не было.

Прошло еще пять минут, и я стала с тревогой всматриваться вдаль моря.

- Надеюсь, с ним ничего не случилось.  

Вдали послышались громовые раскаты.

- Александр Сергеевич… - прошептала я, вместо того чтобы кричать.

Волнение переросло в страх.

- Александр Сергеевич! – уже закричала я от испуга, подойдя к самому краю берега.  – Александр Сергеевич!

Шум воды заглушал мой голос, и ко всему прочему, ветер дул со стороны моря. Мой шеф никак не мог услышать мой зов.

Ветер между тем усиливался, принося за собой огромную дождевую тучу черного цвета, как вся моя жизнь.

Я обеспокоенно заметалась по берегу, устремив взгляд и все свое внимание лишь на морской бескрайний горизонт.

- Где же он? – спросила я, готовая вот-вот расплакаться от безысходности.

А времени между тем прошло уже больше десяти минут.

- Глупо ждать его здесь и надеяться, что он вскоре вернется. Нужно просить помощи у спасателей!

Я уже хотела было бежать с криком «Помогите!», как вдруг среди бушующих волн показалась чья-то голова. А после из воды вышел Литвин, и как ни в чем не бывало, направился к своей одежде.

Я стояла рядом и молча смотрела, как он медленно, не торопясь одевается, и не могла понять, какого чувства во мне сейчас больше: чувства радости, что мой шеф нашелся, жив и здоров,  или непомерной злости на этого невыносимого самолюбца?

Я, значит, чуть все волосы себе не повыдерала от волнения, сожгла кучу нервных клеток, а ведь они восстанавливаются не так скоро. За последние полчаса передумала о самых кошмарных вещах. Я решила, что его съела акула или  унесло течением в открытое море. Но вопреки всем моим ужасным ожиданиям, Литвин цел и невредим, а у меня, кажется, дергается левый глаз. 

- Скоро начнется дождь, - произнес шеф, одевая шорты,  рубашку остался держать в руках. – Вернемся в отель?

Я молча кивнула в ответ. Никаких сцен и истерик. Разве он просил меня беспокоиться о нем?

Не говоря больше ни слова, Литвин быстрым шагом направился в сторону гостиницы. Я последовала за ним, с трудом догоняя его мелкими шажками.

- Встретимся внизу за ужином через десять минут. – Произнес шеф, остановившись у двери своего номера.

- Хорошо. – Произнесла я полушепотом, и мы разошлись каждый по своим комнатам.

Я вошла в номер, плотно прикрыла за собой дверь и бессильно прислонилась к ней спиной. Я не могла справиться с волнением, которое, собственно, постоянно появлялось в присутствии шефа.  В растерянности я присела на пол, уперлась подбородком в колени и стала думать, как мне быть дальше.

Глава 21

Пошел дождь – затяжной, но не сильный. Он равномерно барабанил по крыше гостиницы, напоминая мне далекий стук колес поезда. Я поймала себя на мысли, что мне никуда не хочется идти. И, несмотря на сегодняшний неудавшийся обед, кусок в горло не лез.

- И что мне надеть на ужин? – принялась я рассуждать вслух. – У меня же нет никакой сменной одежды, кроме теплого платья, в котором я прилетела сюда, и влажного платья, которое сейчас на мне.

А между тем время шло, нужно уже спускаться вниз.  Александру Сергеевичу не понравится, если я опоздаю, не спустившись на ужин в назначенное им время.

Я встала с пола, отошла от двери и наткнулась на пять пакетов кем-то оставленных на моей кровати.

Догадка, что именно лежало в тех пакетах, пришла сразу.  Я заглянула внутрь одного из пакетов и вытащила оттуда короткое, шелковое платье, насыщенного черного цвета, свободной легкой формы, на тонких бретельках.

- Платье – что надо. – Решила я для себя, и, не теряя времени на раздумья и на распаковку остальных четырех пакетов, я одела на ноги босоножки, в каких сегодня была весь этот день, волосы собрала в один безобразный, но вполне милый пучок, умылась и сразу же вышла из номера.

Я не смотрела, сколько прошло времени, но уверена, десять минут, отведенных шефом мне на сборы, уже давно прошли.

Так оно и есть. Когда я спустилась вниз, в столовую, Александр Сергеевич уже сидел за небольшим, круглым столом у открытого окна.

Заметив мое присутствие в столовой, он встал из-за стола и галантно отодвинул мне стул.

- Я думал, ты спустишься еще не скоро. – Мягко произнес Литвин, перехватив мой взгляд. – Я предположил, что ты только полчаса будешь перебирать свои новые вещи, выбирая, что надеть на ужин.

- Нет, я не распаковывала  пакеты. Надела первое попавшееся платье. Не хотела заставлять вас ждать.

- Почему? – Литвин сидел напротив меня совершенно неподвижно, ловя каждое мое слово.

- Ужин может остыть. – В растерянности я принялась крутить в руках вилку.

На лице шефа заиграла улыбка.

- Ты думаешь, я бы повременил с ужином и словно Хатико ждал бы твоего прихода?

Если бы шеф не сидел напротив меня, я бы стукнула себя по лбу. Как это было необдуманно мною сказано. И правда, с чего я решила, что он ждал бы меня?

Я быстренько сменила тему разговора:

- Спасибо вам за одежду. Обещаю, я обязательно верну вам все деньги. Но только когда вернемся в Россию. С собой у меня нет таких денег. – Пробормотала я и прикусила нижнюю губу, вспомнив, что я ему и так уже крупно задолжала.

- Как хочешь. – Ухмыльнулся он, прекрасно осознавая, что мои средства полностью зависят от него самого.

Мною вдруг овладело неприятное, даже тошнотворное чувство. Я словно только что потеряла свое достоинство и честь, превратившись в женщину легкого поведения. Меня подкупили парочкой новых шмоток и поездкой за границу.  Моя гордость меня покинула.

Я заморгала, почувствовав, как к глазам подступают слезы.

«Не хватало мне еще расплакаться сейчас перед ним. Аня, соберись, не будь плаксой». – Настаивал мой внутренний голос.

Я опустила глаза вниз, на накрытый стол.

Все блюда, а их порядком больше шести видов, выглядели так аппетитно. Но мне по-прежнему не хотелось есть. Присутствие шефа перебивало весь мой аппетит. 

Неожиданно пропало электричество, и погас в столовой свет.

Я испуганно завертелась на стуле.

- Это из-за грозы. – Спокойным голосом произносит Литвин, оставаясь таким же невозмутимым.

После он встал из-за стола, зажег свечи, предусмотрительно расставленные персоналом гостиницы по всей столовой, подошел к виниловому проигрывателю (не требующий использование электричества) и поставил пластину со знакомой мне композицией. Прежде я уже слышала эту мелодию, но я никогда не интересовалась его автором.

- Моцарт? – произнесла я наугад первого пришедшего мне в голову известного композитора.

- Почти. – Ухмыльнулся Литвин, присаживаясь за стол. - Людвиг ван Бетховен.

Я умолкла, прислушавшись к мелодии. А мужчина между тем принялся разливать по бокалам белое игристое вино.

- Прекрасная мелодия. – Произнесла я искренне. – На душе становится так спокойно…. И дождь за окном дополняет это умиротворение.

- Лунная соната. У окна. – Поддержал начатый разговор Литвин. - Людвиг Ван Бетховен – знаменитый глухой композитор, создавший 650 музыкальных произведений, которые признаны мировым достоянием классики.

- Глухой? – удивленно, как-то по-детски, воскликнула я. – Но как же тогда он создавал композиции?

- Глухота его не с рождения. И пришла она не сразу. – Литвин протянул мне бокал. – Она развивалась постепенно. И вызвана была страшной болезнью – тиннитус.

Я взяла из его руки бокал и наши пальцы случайно соприкоснулись. По всему моему телу прошелся электрический заряд, способный оснастить электричеством всю эту гостиницу.