Умножающий печаль - Георгий Вайнер

— Не сдам, — пообещал я. Потом нагнулся и стал мерить по асфальту раздвинутыми пальцами — вершками — длину башмака этого урода.

Он отодвинулся и настороженно спросил:

— Ты чего?

— Размер белых тапочек прикидываю. У нас — по предварительному заказу… А связи с Котом у тебя нет, ты его сам ищешь.

Александр Серебровский: рекламный брент

В переговорный офис мой помощник Кузнецов привел ко мне на встречу избирательную команду имиджмейкеров — толпу разношерстных людей неопределенных возрастов, полов и внешностей. Их руководитель Краснов, молодой, длинный, лысый парень в небрежно дорогой одежде, ласковый нахал и въедливый шут, комментировал задачу:

— Я надеюсь, Александр Игнатьич, вы представляете объем затрат на такую кампанию…

Он смотрел на меня с жадным взволнованным вниманием, он ловил флюиды моей реакции, пытаясь точно определить денежную щель, через которую надо юркнуть, — не продешевить, но и не разозлить меня дороговизной своего дурного товара — ассорти из говна с запахом весенних фиалок.

Я кивнул наконец, и он бросился:

— Сейчас эта сумма превышает 10 миллионов долларов. Она включает расходы на связь, транспорт, гостиницы, избирательные офисы, вознаграждения полезным людям и оплату медиа-звезд, сценаристов и режиссеров массовых действ, гонорары журналистам и главным редакторам, оплату газетных полос и телевизионного времени, зарплату и бонусы создателям основного рекламного мифа — брента…

— Я вас понял, — перебил я Краснова. — Проект сметы представьте финансовому директору Палею. Курировать вашу деятельность будет Павел Сергеевич Кузнецов. Вы подчиняетесь ему безоговорочно…

Вдохновленный Краснов ощутил точку опоры и запел:

— В рамках продуманного нами брента — мифологической программы вашей жизни и деятельности — аналитики, социологи, имиджмейкеры и спичрайтеры предложат вам беспроигрышную модель поведения. Вы будете говорить, выглядеть, поступать как политик следующего тысячелетия, но знающий и болеющий о сегодняшних нуждах народа…

Команда алчных проходимцев возбужденно-восхищенно гудела, как привлеченный сладким ароматом рой. Они уже обоняли запах денег.

Мой будущий брент — выдуманная чепуха, пустое колебание воздуха, гнилой пар истертых слов — явился для каждого из них сотворением своей маленькой, но совершенно реальной мечты. Жратва в ресторане «Царская охота», автомобиль «ссань», длинноногая лярва из топ-модельной фирмы, отпуск на Канарах. Что там еще их занимает? Что еще они мечтают получить за эти копеечки? Ах, эти соблазнительные копеечки!

Конечно, деньжата — очень нужная штука и чертовски приятная! Это вкусная еда и красивая одежда, нормальная лечеба для родителей и разумная учеба для детей. Это развлечения, увлечения, удовольствия.

Им невдомек, что это не деньги, а потребительские средства. Нечто совсем иное.

Они пока не знают, что такое настоящие деньги.

Они не ведают, что деньги — величайший дар Господен, который он дал нам в утешение за то, что смешал языки на Вавилонской стройке и разобщил нас навсегда. Это был дар-утешение, которое должно было соединить одним интересом разных людей.

Те, кому судьба вручила настоящие большие деньги, сделав их жрецами вечного служения, удивительными художниками — творцами денег, вот они-то знают, повседневно чувствуют величие, неповторимость этого магического дара, следующего сразу после выпавшего счастья родиться на свет.

Они — мудрецы и дураки, великие и ничтожные, прекрасные и отвратительные — окружили деньги легендами, предрассудками, жгучим презрением и страстным вожделением. Для тех, у кого нет денег, они наняли нищих гениев — ученых и поэтов, которым поручили воспеть и разоблачить мистическую власть денег.

Деньгами — как архангеловской дланью — они разжигают войны и создают миры, возводят города и стирают государства.

Деньги — это сладость власти.

Острое счастье любви.

Сумасшедший полет творчества.

Злой азарт боя.

Чудотворная, опасная кисть.

Мы рисуем ею будущее мира на пустом холсте жизни.

Вообще, иметь деньги — это как обладать прекрасной женщиной. Только это ощущение больше и острее, чем факанье.

К сожалению, у денег есть одно опасное свойство — как женщина, они в любой момент могут почему-то разлюбить тебя. И уйти к другому.

Я придвинулся к Кузнецову и тихо сказал ему:

— Паша, подумай и вечером ответь мне…

Кузнецов сразу же раскрыл блокнот, взял со стола ручку, приступил к своему жизненному призванию — исполнению моих указаний.

— Они действительно такие умные и умелые? — спросил я.

— Так считается, — развел он руками. — Говорят, они — лучшие. Их называют конструкторами успеха.

— Тогда почему богатый — я?

Кот Бойко: бомба

Мы с Лорой сумерничали, тихо гасили вечер, как настоящие приличные люди: она что-то быстро стучала на киборде своего компьютера, а я лежал на тахте и с интересом листал очень содержательную газету «СПИД-инфекция».

Замечательное издание! Только за него имело смысл разрушить Империю зла!

Слава Богу, духовный подвиг оппозиции не пропал зря — читаем совершенно свободно, отвязанно, без страха и упрека. А по радио, постепенно затухая, орала что-то свое сексуально-бессмысленное Маша Распутина. Ди-джей на остатках ее эротических воплей оповестил мир:

— Вы слушаете радио «На семи холмах»! В Москве — девятнадцать часов. В новостях этого часа… Один из крупнейших российских бизнесменов, Александр Серебровский, объявивший недавно о своем решении баллотироваться в губернаторы, подготовил грандиозный проект создания глобальной коммуникационной сети…

— Ага! Сети на ловца! — рассмеялся я неодобрительно.

Лора оторвалась от компьютера, пристально посмотрела на меня, неуверенно спросила:

— Кот, ты от кого скрываешься?

— Я? Скрываюсь? — удивился я. — Лора, вспомни — есть время раскрывать объятия, а есть время уклоняться от объятий! Я уклоняюсь…

— А почему ты уклоняешься от их объятий?

— Подозреваю в неискренности! Сначала — объятия, потом обиды, претензии, и почти сразу станут долго и больно портить мне лицо. Они захотят менять его цвет, форму и выражение. Зачем?! Взгляни на него — вроде бы неказистое, но такое родное, привычно-близкое! Мы с тобой сжились с моим лицом, пускай будет как есть…

— А за что они хотят портить твой неказистый, но родной нам фейс? — настойчиво расспрашивала Лора.

— От глупого стремления идти в ногу со временем. Я тебе не успел рассказать — пишу сейчас философский роман «Идиотина». Знаешь, так — взгляд на демократический процесс в стране. За эти годы приятно упростились нравы и сблизились люди…

— Ты думаешь?

— И не сомневаюсь! — жарко заверил я. — Естественно, как это водится среди близких людей — бурный рост числа набитых рож. По сравнению с 1913 годом, когда отчуждение в народе было еще громадно, оно выросло в 946 раз — я точно подсчитал…

— Кот, тебе не надоело?

— Да нисколечко! Поэтому и живу тихой жизнью обывателя-домоседа. Я, с моей мягкой смиренностью и смиренной мягкостью, выйду на улицу — там, как пить дать, набьют мне баки. Представь, возвращаюсь и приношу тебе деликатес — баки отбивные! Ты такого сроду не пробовала!..

По радио какой-то кретин завопил, будто ему в турникете метро яйца защемили: «…и Леонид Агутин!» Все-таки правильно коммуняки назвали какое-то свое постановление «Какофония вместо музыки». В этом вопросе я их поддерживаю. Не помню только, про кого было постановление — не то про Агутина, не то про Шостаковича…

Лора подперла голову ладонью, долго смотрела на меня, потом сказала мягко:

— Кот, мне боязно… Я люблю тебя…

Я бросил на пол этот самый «СПИД» — хрен его знает, может, им заражаются внеполовым путем, слез с тахты, подошел к ней, обнял, нежно поцеловал.

— Я не боюсь, что тебе набьют баки, — шепнула Лора. — Ты сам кого хошь исколотишь. Я боюсь, тебя убьют…

— Типун тебе на язык! Я, как праведный Иов, проживу век и умру, насыщенный днями. В твоих объятиях…

— Кот, давай уедем! Столько денег есть, ничего не держит — поехали? А?

Я отрицательно помотал головой:

— Не могу. Вообще-то мы уедем. Обязательно! Только не сейчас… В рай на Кипре грехи не пускают. Подожди, яблочко мое Теслимовка. С долгами рассчитаюсь, и уедем…

— Давай отдадим все деньги — неужто не хватит?

Я засмеялся:

— Всех денег мира не хватит! Послушай меня, подруга, это я говорю серьезно. — Я протянул ей компьютерную дискету. — В этой дискеточке — энергия атомной бомбы. На земле нет человека, которого бы не заинтересовало ее содержание.

— Что это?

— Здесь отчет о возникновении огромной финансовой структуры, ее криминальных истоках, о старых и нынешних связях, номера счетов в оффшорных банках, указатель зарубежного движения капиталов, перечень вмазанных правительственных чиновников, имена и должности стрюцких генералов, которые были крышей. Все — трехлетней давности, но если это станет известно — всю страну содрогнет…