Молодой - Наиль Эдуардович Выборнов

лишнего шума. Кто-то отвлечется на атаку и пойдет гнать наемников до самых машин, где их подберут, но ведь не все, некоторые останутся. А нам нужно пройти почти через половину Раменского, добраться до логова Легиона, а потом выбраться оттуда.

Но подумать только, если выживем и вывезем то, что нужно решале, получим по пятьдесят штук. Я такой суммы никогда в жизни не только в руках не держал, но и не видел. Если уж совсем честно, то самые большие деньги, которые у меня были — это как раз двадцать штук, что мне дал Чех после последнего дела.

Хотя правильнее его называть «крайнего». Последнее дело среди наемников — это то, на котором ты умер. Особо понтовым считается, если ты сделал дело и сдох уже после этого, во время отхода. А если уж дело было сложным и важным, и гонорар за него измерялся сотнями тысяч рублей, то есть шанс оказаться среди легенд. Тех, кем мечтают стать молодые наймиты.

Но я никем стать не мечтал, хотел просто расплатиться с долгом и срубить денег. А потом, если получится, завязать. Я твердо решил это для себя за неделю безделья, пока обдумывал сложившуюся ситуацию. Достану столько денег, чтобы открыть свое небольшое дело, и буду жить. Бегать от пуль до конца короткой жизни и сдохнуть, чтобы стать легендой — не для меня.

А связи и навыки… Они никогда не помешают. Главное — не вляпаться в очень крутое дерьмо, из которого потом не смогу выбраться.

Интересно, есть ли наемники, которые завязали? Не те, которых посадили на большие сроки, не те, кого покалечили, и у них не осталось возможности на реабилитацию, и не те, кого отправили в переработку. Именно те, кому хватило ума перестать бросаться под пули и выйти из дела с заработанными деньгами. Хрен знает, таких историй в сети не увидишь, там все больше про мертвых легенд.

— О чем думаешь, Молодой? — спросил меня Чех.

Ну да, у меня с подачи Кастета появился позывной. Звучало вроде бы и неплохо, но как-то пренебрежительно что ли. Молодость — это не порок, понятное дело, ничего страшного в этом нет, хуже звучало бы, если б меня прозвали «Зеленым» или еще как-нибудь так.

— Боишься? — спросил Щерб. — В логово Легиона лезть — это тебе не чужих телок по туалетам клубов драть.

Значит, он в курсе этой истории, Чех ему рассказал? Ну ничего удивительного, он же должен был знать, с кем будет работать.

— А не пошел бы ты на хуй? — спросил я и отпил еще энергетика из банки.

— Что, у волчонка зубы прорезались? — осклабился наемник, кажется, ничуть не обидевшийся.

— Ну а чего ты до меня доебаться решил? — вопросом на вопрос ответил я. — Страшно ли мне? Да, страшно, но, думаю, тебе и самому неспокойно должно быть. Когда на кону больше миллиона стоит, кому угодно неспокойно станет. Не сделаем — закопают ведь живьем за такие бабки, или прятаться потом придется. Недолго, правда, потому что найдут быстро.

— А с чего ты взял, что на кону миллионы стоят? — заинтересовался Чех.

— Так просто все, — ответил я. — Сто пятьдесят кусков нам. Еще не меньше двухсот тем, кто будет базу в лоб атаковать. Еще надо кинуть воякам, чтобы нас через периметр пропустили, и водил не забыть, разумеется. Думаю, что и тачки эти одноразовые. Так что не меньше шестисот тысяч Кастет тратит на то, чтобы свою потерю вернуть, так?

— Ну, так, — согласился Щерб.

— Мутить такое ради ста-двухсот штук можно, конечно, но есть ли в этом смысл? Значит чипы гораздо больше стоят. То есть миллион, а может и полтора. И если мы обосремся, нас за такие бабки порвут. Если по своей вине обосремся, конечно, правда, подозреваю, никто особо и разбираться не станет.

— А Молодой-то с головой дружит, — усмехнулся Чех. — Прав ты. Но это чаще всего так, не сделаешь дело — тебя порвут. Если бы ты ментам груз из Квартала отдал бы… Ну я сразу предупреждал, что тебе, если что, пизда, ты помнишь.

— Помню, — кивнул я. — Так что вы лучше не подначивали бы меня, а советом поделились. Ну и вообще рассказали, что мне делать на месте. А то знаешь, у меня с опытом проникновения в охраняемые места как-то не очень. Не было раньше такой нужды.

— Да что тут думать, ты сзади пойдешь. За тылом гляди и стреляй всех, кто нас запалить может, — сказал Щерб. — Только сразу наглушняк вали, иначе никак. Нам не палиться лучше, если запалимся, то пробиться куда надо, у нас сил не хватит, обратно бы выбраться.

— Да, я думаю, там роты народа мало будет, чтобы через те норы пробраться, — согласился Чех. — Разве что уж совсем обнаглеть и арту подогнать. Или хотя бы АГСы поставить, чтобы накрыть то логово к чертям собачьим.

— А ты служил что ли? — вдруг спросил я. — А то как-то интересно рассуждаешь.

— Служил, молодой, служил, — кивнул наемник. — А что тебя удивляет? Среди нашего брата каждый третий служил.

— Я думал, что те, кто служат, в наемники потом не идут. В частники еще куда не шло, наверх лезут, к пиджакам. Служба безопасности и прочее.

— Не мотай мне душу, а? — вдруг попросил Чех. — Ты ж не думаешь, что я по своей воле в наймиты пошел? Как-нибудь расскажу, может быть. Но не сейчас, уж точно. Еще хрен его знает, вернемся мы или нет, а ты про такие вещи спрашиваешь.

— Хорошо, без проблем, — показал я ему открытую ладонь. — Ну, короче, понял я. Позади держаться и валить всех, кого увижу.

— Всех, кто нас увидеть может, — поправил меня наемник. — Всех, кого увидишь, валить не нужно, иначе точно спалимся. А так попытаемся тихо пройти, может быть, и получится.

Я опрокинул в себя последние капли энергетика, опустил стекло и выбросил банку в окно, после чего спешно утопил кнопку стеклоподъемника, потому что с улицы потянуло утренней сыростью. Ну ничего, до дела дойдет, и погода нипочем уже будет.

— Слышь, Молодой, — сказал вдруг Щерб. — А ты ведь сам в наемники не стремился никогда? Как ты с нами работать стал, мне Чех рассказал, но чего ты просто ему долг не отдашь и все?

— Ну ты сказал, просто долг отдашь, — я усмехнулся. — Мне, чтобы его частями выплачивать, придется годами работать. А занять не у кого, а даже если я займу, то чем потом возвращать буду? Так что я с вами, что ни на есть от безысходности. Не подлови меня тогда эти уроды после клуба, ноги бы моей тут не было бы.

— И тебе это не нравится? Ну, типа, бабки и все такое. Ты же двадцатку за прошлое дело получил, раньше-то тебе ради такой суммы