ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЧЕТЫРЕХ ДЕРВИШЕЙ - народное

— О свет моих очей! Согласно повелению моей госпожи ты должен три дня быть радостью наших глаз, а затем — воля твоя; в любое время можешь делать что хочешь. Когда надумаешь уходить или что-нибудь понадобится тебе, я доложу своей госпоже, и что она повелит, так и сделаем.

Короче, тот гостеприимный человек продержал меня там три дня и ни на минуту не ослабил своих стараний и услуг. На четвертый день, когда взошло солнце и своими ласковыми лучами озарило мир, тот человек, как и прежде, был приветлив и гостеприимен. Я, поблагодарив его, попросил разрешения уйти.

Он сказал:

— Дорогой друг! Неужели я, ваш слуга, недостаточно хорошо служил вам или допустил какую-то оплошность, что вашей утонченной натуре показалось это тягостным?

Я ответил:

— Упаси, Аллах! Я видел от вас лишь ласку, человечность, милость и гостеприимство... Но причина в том, что:

Цель идущего — встреча с идущим горним путем,

Всю короткую жизнь ожиданием встречи живем.

Вообще-то цель моего путешествия в том, что:

Но не можем достигнуть у них даже пыли подола,

Может, пыль их подола сама нас достигнет потом...

Услышав это, он сказал:

— Подожди немного. Я доложу малике и испрошу разрешения. Раз ты хочешь уйти, вся серебряная посуда и другие вещи, находящиеся в комнате, принадлежат тебе. Так что подумай, как тебе это унести.

Я сказал:

— Куда мне нести их? Он ответил:

— Нельзя не брать. Если это узнает наша госпожа, она лишит нас своей милости, доверия, уважения и возможности быть среди избранных. Но так как ты чужестранец и у тебя нет места, я лишь могу позволить все это оставить в комнатке, закрыть, запечатать и поместить таким образом на хранение.

Видя его упорство, я последовал его совету и стал дожидаться разрешения. И вдруг вошло несколько человек, впереди шел евнух с расшитой роскошной одеждой в руках. Приблизившись ко мне, он сказал извиняющимся тоном:

— О наш дорогой гость, свет наших очей! В чем причина такого поспешного ухода? Не лишай нас блага и еще два дня будь радостью наших глаз. Если наша малика узнает, что наш гость покинул нас, она этого не простит нам и снимет наши головы.

С этими словами против моей воли он провел меня в другую комнату, расположенную рядом. Эта комната была убрана во сто раз уютнее и красивее, чем другие. Еще три дня ходжа оказывал уважение и гостеприимство мне. За эти три дня собрали еще посуду из золота и серебра. На четвертый день я все же захотел уйти. Ходжа сказал:

— О человек, если у тебя есть какая-нибудь нужда, скажи мне, я осведомлю о ней малику.

Владыка, я решил, что мне доступно и дозволено все, чего я захочу. Ведь жадность и ненасытность заложены в самой природе человека. Я решил воспользоваться доброжелательностью и расположением малики. Но будучи в одежде бедняка-дервиша, я сказал себе: «Что за неуместное желание?» Но опять-таки подумал: «Выскажу свое желание, посмотрю, что получится!» Поэтому я сказал ходже:

— У меня такая нужда, что ее невозможно исполнить. Если вы будете настолько добры, я написал бы письмо.

Он сказал:

— Хорошо.

Я же взял бумагу и после благодарностей за оказанную милость написал:

«Путь влюбленного раба, ищущего встречи, пролег через этот город и был я удостоен доверительных бесед в этом великолепном дворце и несколько дней был гостем беспредельно приветливого правителя. Я бесконечно рад, что достиг желаемого и все, что услышал о деяниях малики, я увидел сам. Теперь ваши слуги побуждают меня сказать о своем желании. Благодарение Всевышнему, я не нуждаюсь в мирских благах. В своем вилояте я полновластный правитель. Я знаю, что благие деяния и щедрость после Хатама ныне присущи вам и, пользуясь этим, прошу вас обручиться со мной... Моя дерзкая просьба безусловно является невоспитанностью с моей стороны».

Я сложил письмо, запечатал его, отдал ходже и отослал в гарем. Через некоторое время меня позвали к дверям гарема. Когда я пришел туда, то увидел выстроившихся в ряд евнухов и старцев, разодетых в пышные одежды. В кресле восседала женщина лет восьмидесяти — девяносто, усыпанная драгоценностями и жемчугом. Я подошел, поздоровался с ней, она приветливо и ласково ответила мне и предложила сесть. Я сел в другое кресло.

Старуха любезно заговорила со мной:

— О юноша, добро пожаловать! Это ты сватаешься к малике?

Я смущенно опустил голову и ничего не ответил. Она сказала:

— Юноша, малика желает тебе благополучия и говорит, что не против замужества. Твое желание естественно и не противоречит чести. Тебя нельзя за это порицать. Но кичиться и выпячивать свою принадлежность к падишахскому роду неприлично. Ибо человеческие дети не отличаются друг от друга и это действительно так:

Большие или малые скитальцы,

Они в ладони времени как пальцы:

Сегодня разно, разные, живут.

А завтра все равны, когда уснут...

... Ну что ж, хорошо, я тоже давно мечтаю о таком муже, как ты. Но у каждой женщины, сказала малика, есть, свои условия и махра — обеспечение невесты. Благодаря создателя, ты не нуждаешься в состоянии, у меня тоже есть богатство. Если ты справишься с моим махра и с моим условием, я выйду за тебя замуж...

— Что это за условие? — спросил я. Няня ответила:

— Ты сегодня мой гость. Я доведу твой вопрос малике, чтобы она ответила на него. Вот тогда поговорим и послушаем.

Меня привели в приемную гарема. Почтенные старцы, доверенные лица и эшикокоен[31] сели со мной в беседе. Няня пошла в гарем. Через некоторое время она вышла и села с нами. Когда убрали кушанья, няня сказала:

— О юноша, малика — твоя невеста, если сумеешь исполнить ее условие.

Я сказал:

— Пожалуйста, скажите — что за условие малики? Няня сказала:

— Позовите Бехруза.

Слуги пошли за ним; вскоре они привели мужчину в вельможном одеянии. На поясе у него висело около тысячи золотых ключей, каждый из которых был символом сокровищницы. Этого человека посадили возле меня.

Няня сказала:

— Бехруз, поведай этому юноше все, что ты видел в вилояте Нимруз.

Он повернулся ко мне и сказал:

— О юноша! Знай же и помни, что у нашей госпожи тысяча слуг-торговцев и самый ничтожный из них я. Наша повелительница, выделив денежные средства, посылает нас торговать во все страны света — Рум, Шом, Халаб, в Африканские страны, Францию, Китай и соседние с ним государства, в Бадах-шан и во все восточные страны. Так что мы бываем во всех концах света. Каждое наше путешествие большей частью длится несколько лет и всякий раз, когда мы возвращаемся, малика спрашивает, куда мы ездили и что привезли. Она расспрашивает о положении и образе жизни в тех странах, где мы побывали, об особенностях и удивительных делах и чудесах, которые нам довелось увидеть. И это является подарком, который мы привозим малике.

Несколько лет тому назад мой путь проходил через город Нимруз, и всех жителей города я увидел в черной одежде. У кого бы я ни спросил о причине этого—нужного ответа не услышал. Прошло несколько дней, народился новый месяц, и как только взошло солнце, народ заволновался. Я спрашивал, в чем дело, что случилось, но никто на меня не обращал внимания. Лишь привратник у ворот сказал: «Приходи, и сам узнаешь все!» Я присоединился к идущим. Жители города, и стар и млад, бегом устремились из города через восточные ворота и, пройдя четверть фарсаха, очутились на обширном поле. Напротив виднелись заросли камыша. Люди в черных одеждах выстроились на поле в ожидании чего-то. Прошли три часа, камыш заколыхался и появился верхом на желтом воле под золотым седлом, с инкрустированной уздечкой, львоподобный юноша. Он был одет в черную шерстяную одежду воина, перепоясанную белым поясом, с перекинутым через плечо сверкающим инкрустированным мечом. Волосы отросли до пояса, рассыпались в беспорядке, глаза, словно два кровавых блюда, на губах выступила пена, схожая с пеной кипящих, бурных волн моря... За ним шел четырнадцатилетний раб и что-то нес в руках.

Когда юноша приблизился к толпе на расстояние выстрела из лука, он спешился, обнажил меч и, не выпуская повода из рук, опустился на одно колено. По его знаку слуга подошел к людям и стал показывать вещь, которую нес в руках. Глядя на нее, все выражали одобрение. Так он подошел ко мне. Это был узкогорлый круглый кувшин из китайского фарфора. На нем был мастерски золотом нанесен саженец кипариса, разукрашенный изумрудом. Это поистине было произведением искусства. Слуга, показав его всем, подошел к юноше. Тот вскочил с места, схватил кувшин и так хватил им оземь, что он разлетелся на кусочки. Затем он так ударил слугу мечом по шее, что голова его отлетела на десять шагов. Сам же опять сел в прежней позе, начал плакать и причитать и произнес эти два бейта:

Враждебностью судьбы тобой я сломлен, рок,