Мракобесие - Валерий Стрелецкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Судьба сама давала ему в руки козырные карты. Вскоре Березовский при помощи Фёдорова и «писателя» Юмашева, будущего руководителя администрации президента, устроил концерт для одного особо важного зрителя - для дочери президента Татьяны Борисовны Дьяченко.
Эти ребята давно уже обхаживали семью Ельцина, пытались втереться в доверие. Но полной власти ещё не имели. На пути необъятной глыбой стоял Коржаков. Во что бы то ни стало им надо было опорочить Александра Васильевича в глазах семьи.
И тут такой подарок судьбы! Фёдоров исполнил свою роль блестяще. Татьяне Борисовне была нарисована жуткая картина: Коржаков, Барсуков и Тарпищев хотят его (Фёдорова) убить, они вымогают у него деньги, к нему специально приставили бандита, с бандитами эта троица связана прочно и неразрывно. Назывались клички, имена, суммы.
Березовский проявил себя неплохим режиссёром. Время от времени он задавал наводящие вопросы, подводил Фёдорова к нужной мысли. Не стань Борис Абрамович бизнесменом и проходимцем, из него получился бы неплохой театральный деятель.
Впоследствии стенограмма этой беседы была опубликована в «Новой газете». Статья называлась «Фавориты» и наделала немало шума. Но это произошло лишь в июле, когда Коржаков и Барсуков были уже уволены.
Пока же, весной, всё было по-другому. О существовании такой аудиозаписи мы узнали уже на следующий день. Березовский, весь в мыле, прибежал к Барсукову и трясущимися руками отдал Михаилу Ивановичу кассету с записью. Борис Абрамович, видимо, сам испугался того, что сотворил. Он сказал, что к этой провокации никакого отношения не имеет, что его подставили Фёдоров и Юмашев. Понять бизнесмена несложно: он ни секунды не сомневался, что нам тут же станет известно о разыгранном спектакле.
Правда, мы не предполагали, что Березовский решит когда-либо воспользоваться записью, - настолько абсурдные обвинения выдвигал Фёдоров: они выглядели как бред больного, напуганного человека. Коржаков даже встретился с Юмашевым.
- Валентин, - спросил он, - ты что творишь? Я же считал тебя своим другом...
- Саша, я не предатель, я тебе предан, - заскулил Юмашев.
- Мы просто хотели послушать Фёдорова. Не подумай ничего плохого. Ради нашей дружбы я готов отречься от них в любой момент.
Слёзы покатились градом. Он начал их размазывать по лицу ручонками с грязными ногтями.
- Как же ты отречёшься? Они ведь твои подельники.
В ответ только - глухие рыдания.
Кстати, на языке закона подобное «слушание» называется проведением оперативных мероприятий с использованием спецтехники. Следует отметить, что никто Березовскому право записывать и подслушивать людей (тем более дочь президента) не давал...
Визит Фёдорова в «ЛогоВАЗ» был последней каплей, переполнившей чашу нашего терпения. Вопрос заключался лишь в одном: кто станет новым президентом НФС. Для того чтобы не допустить появления очередного комбинатора, Тарпищев с Коржаковым решили назначить главой фонда человека проверенного. В идеале - сотрудника СБП.
Перебрали массу кандидатур. Сначала остановили свой выбор на полковнике из моего отдела, бывшем работнике милиции, впоследствии сотруднике КГБ, профессиональном спортсмене, самбисте. К сожалению, служил он на должности консультанта отдела. По негласной табели о рангах это было бы некрасиво - ставить консультанта президентом НФС. Как минимум нужен был начальник отдела. Совершенно неожиданно Коржаков сделал предложение... мне.
- Сейчас самое время безболезненно влезть в НФС и получить доступ к материалам безо всяких оперативных комбинаций, - сказал он. - Станешь президентом на общественных началах, через открытую дверь войдёшь внутрь всех афёр, которые проводятся на уровне правительства.
Конечно, определённые сомнения у меня были. Во-первых, я не привык «светиться», а должность президента НФС - публичная. Во-вторых, я опер, а не спортсмен, хотя спорт люблю с детства. Но делать нечего. Пришлось соглашаться.
Информировать Фёдорова о готовящейся замене мы не спешили, полагая, что он и так услышит об этом; о предстоящем назначении знало достаточное число людей, так что утечки избежать было невозможно.
Тарпищев решил, что Совет попечителей НФС следует провести в 20-х числах мая. Но события развивались куда стремительнее, чем мы могли предположить.
* * *Поздно вечером 20 мая Фёдоров был задержан сотрудниками милиции в районе подмосковного Новогорска. Под сиденьем его машины омоновцы, проводившие рейд, обнаружили пакетик с кокаином. Экспертиза показала, что в крови и моче Фёдорова присутствуют наркотические вещества.
Задержание Фёдорова вызвало немало пересудов. Позже, когда он выступил с обвинениями в адрес Коржакова и меня, многие журналисты высказывали предположения, что наркотики Фёдорову подбросили люди СБП. Ерунда. Для нас самих задержание президента НФС стало полной неожиданностью (хотя, конечно, мы знали о том, что Фёдоров балуется наркотиками).
Но отчасти мы были даже рады такому развитию событий. У нас появилась возможность без лишних объяснений переизбрать президента НФС. Тарпищев спешно прервал свой визит в Германию. О том, что Фёдоров находится в СИЗО, он узнал по радио.
22 мая в «Президент-Отеле» состоялось заседание Совета попечителей фонда. Тарпищев выступил перед Советом, сказал, что за развал работы и в связи с арестом рекомендовал бы снять Фёдорова и назначить вместо него Стрелецкого. Никаких возражений предложение его не вызвало. Немного пошумел лишь президент Олимпийского комитета РФ Смирнов.
- Как так! Сегодня мы примем решение, а завтра Фёдорова отпустят!
- Подожди, - возмутился Тарпищев. - Ты что, не знаешь, что творится? Что денег на Олимпиаду у нас нет?
- Да знаю, знаю. Просто мне не нравится такая обстановка...
В-общем, хотелось вставить ему своё веское слово.
В итоге Совет из пяти человек - собственно сам Тарпищев, Н. Н. Озеров, В. Г. Смирнов, В. В. Балахничев, А. И. Тихонов единогласно поддержал предложение Тарпищева. На следующий день, 23 мая, я был утверждён в должности на совещании президентов федераций спорта. Мне поручили провести полный аудит фонда.
* * *Не могу не сделать лирического отступления. В мае 1973 г. я, солдат срочной службы, получил увольнительную и пришёл в «Лужники» на отборочный матч чемпионата Европы по футболу. Играли сборные СССР и Ирландии. В те времена к солдатам отношение было другое. Пропустили меня на стадион бесплатно и даже провели в сектор, который располагается прямо под правительственной трибуной.
Представьте мои чувства! Никогда раньше я не видел таких огромных стадионов - только маленькие, провинциальные. Здесь же - стотысячная трибуна, сочно-зелёное поле, махина «Лужников». И в довершение - рядом сидят легенды футбола: Яшин, Рудаков, Лобановский, Николай Николаевич Озеров. Глаза разбегаются. Я схватил программку, бросился к «звёздам».
- Дайте, пожалуйста, автограф.
Мастера улыбнулись, но солдату не отказали. Только Озеров с улыбкой промолвил:
- Но я-то не футболист.
Футболист - не футболист, но для меня Николай Николаевич был и остаётся признанным кумиром. Футбол - это не только игроки. Без хорошего тренера и отличного комментатора футбол - не футбол. Программку с росписями легендарных игроков и Озерова я храню до сих пор.
Думал ли тогда я, зелёный пацан, что пройдёт каких-то 23 года и тот же Озеров вновь поставит свой автограф? Только на этот раз под решением попечительского совета о назначении меня президентом Национального фонда спорта.
* * *Вскоре после вступления в должность я поехал на Лубянку, к Барсукову. Михаил Иванович дал мне напутствие:
- Твоя главная задача - провести проверку НФС с начала 1992 г. Пусть ФСБ, ФСНП, МВД копают своё. Ты разберись в этом. А потом сядем все вместе и решим, как нам действовать.
Барсуков подошёл к огромному сейфу, вытащил одну из справок.
- Имей в виду: я уже пытался докладывать президенту о проблемах в НФС, хотел получить «добро» на то, чтобы влезть туда, но он дал мне отлуп.
Я внимательно прочитал справку. Составлена она была очень грамотно. Доходчиво объяснялась необходимость установления контроля за НФС. В справке говорилось, что фонд нанёс государству урон в миллиард восемьсот миллионов долларов. В углу стояла резолюция президента. Более короткой резолюции видеть мне не приходилось и уже, наверное, не придётся.
Рукой Ельцина было начертано только одно слова:
«Поже».
Именно так - не «позже», а «поже».
Видимо, Борис Николаевич опасался, что скандал с НФС может негативно сказаться на его предвыборной кампании.
- Михал Иваныч, - спросил я, - есть ли в таком случае смысл надеяться, что мы сможем выйти на уровень правительства, копнуть под ребят из «Белого дома»?
- Надейся, - был ответ. - Ничего другого нам все равно не остаётся...
Государственный рэкет-3