Давай никому не скажем - Агата Лель

Голова нещадно гудела. Соседи устроили вечером сабантуй на кухне, потом вся шайка-лейка плавно переместилась к матери в комнату. Конечно, ни о каком сне не могло быть и речи.

Утром мать смотрела на меня как ни в чем не бывало — ни капли стыда! А Николаша ее (господи, что за прозвище-то такое?) расхаживал в одних семейных трусах, причитая, как же ему нехорошо, шепотом науськивая мать, чтобы та принесла опохмелиться... Вел себя раскованно, словно он тут хозяин, но стоило только мне выйти из комнаты, так сразу в уголок забился, ручки на острые коленки положил, глазки в пол — ни дать ни взять мой лучший ученик из младшего класса.

Нет, так дальше продолжаться не может. Нужно что-то решать с жильем. Ужасно не хотелось тратить на съем деньги, которых и так кот наплакал, но и жить в подобных условиях просто невозможно!

Собираясь на урок АИ-01, шла по коридору второго этажа и краем глаза уловила под лестницей какую-то возню. Замедлив шаг, заглянула: Минаева что-то громко высказывала Набиеву, после чего влепила звонкую оплеуху и затем убежала.

Я не знала, как на это реагировать, что предпринять. Пройти мимо и сделать вид, что ничего не произошло, я не могла ни как преподаватель, ни как человек. А вдруг случилось что-то серьезное? Помявшись долю секунды, все-таки шагнула под лестничный пролет и спросила, все ли в порядке... Как же я потом об этом пожалела! Вот верно говорят, что инициатива наказуема: он мало того, что отмахнулся от меня как он назойливой мухи и попросил не лезть не в свое дело, так еще выругался матом, словно я ему подружка какая-то! Ни капли уважения.

А этот его взгляд исподлобья? Ехидный, злой. Ладно бы от Круглова подобное услышать, неприятно, да, но от него чего угодно можно ожидать, но от Набиева... Почему-то именно то, что это сказал он, задело больше всего. Стало так обидно, что, как девчонка, едва сдерживая слезы, убежала, пригрозив рассказать директору...

Конечно, я не собиралась ябедничать Кураге, еще чего. Она и так на меня искоса смотрит и совершенно не воспринимает всерьез, а если еще узнает, что в моем присутствии студенты ведут себя панибратски, как с ровесницей, тогда точно не ждать мне никакой дополнительной ставки, ни в следующем году, ни даже через пять лет. Обидно, не то слово.

Спряталась подальше от любопытных глаз у окна в конце коридора и достала маленькое зеркало. Пока убирала размазанную в уголках глаз тушь, услышала за спиной торопливый стук каблуков Инны.

— Янчик, а ты чего тут? Ой, ты плачешь, что ли? — прикрыв рот ладошкой, повернула меня лицом к свету. — Точно плачешь! Что стряслось? Кто обидел? Опять мымра эта?

— Нет. Все нормально, не бери в голову.

— Рассказывай давай. Ты же знаешь, что я могила! Кто этот негодяй? Неужто Тимурчик?

— Нет, Набиев, из первой. — Скрывать не имело смысла, все равно ведь не отстанет.

— Набиев? — округлила глаза подруга. — Нет, он, конечно, не подарок, за словом в карман не лезет, но я год у него преподаю, никогда не замечала за ним хамского отношения к преподавателям... Шутить не к месту — это да, а вот обидеть чем-то... — Инна хмыкнула. — А что натворил-то?

— Да там ерунда...

Уже пожалела, что рассказала, надо было перевести тему и все, клещами же не стала бы она правду тянуть.

— Это я сама решу, ерунда или нет. Говори!

— Да я случайно увидела, как одна девочка ему пощечину дала, я вмешалась, ну и он грубо мне ответил... Да ерунда, говорю же. Не надо было мне самой лезть.

— Ничего себе — ерунда! Все ты правильно сделала. А говнюку этому надо язык укоротить, чтоб неповадно было! Грубить он будет. Если он сейчас так много на себя берет, то что потом? Красота для мужика не главное, уважение к женщине — превыше всего! А ты педагог! И такое развязное поведение! — Инна разошлась ни на шутку, а я молча слушала и проклинала себя за болтливость.

На горизонте замаячила фигура Дениса Павловича, и только я хотела попросить ее замолчать, как Селиванова обернулась и возбужденно замахала рукой, подзывая:

— Денис Павлович! Можно вас на минутку? У нас ЧП!

— Инна! Ну зачем? — прошипела, готовая буквально разорвать подругу.

— Отстань! — отмахнулась Инна, встречая спешащего завуча. — Денис Павлович, вот, полюбуйтесь, что один наш студент сделал! — она указала на меня, и я была готова провалиться сквозь землю, ощущая на себе встревоженный взгляд несостоявшегося ухажера.

— Что такое? Яна Альбертовна, вы что, плакали?

— Плакала! Ее оскорбил Набиев из АИ-01! — влезла Инна.

— Да не оскорблял он меня!

— А еще он девочку какую-то ударил...

— Инна! Ты что несешь? Никого он не бил!

Уму непостижимо! Перевернула все с ног на голову!

— Так что же случилось? Кто кого бил? — поправил очки Денис Павлович, и мне пришлось заново пересказать инцидент, пресекая перебивающую Инну, которая сгущала краски, зачем-то добавляя несуществующие детали.

В итоге он, повозмущавшись, пообещал во всем разобраться, после чего отчалил в учительскую, а я до самого звонка отчитывала подругу за «помощь», последствия которой теперь придется разгребать именно мне, не ей.

Очень не хотелось идти в класс и сталкиваться с Набиевым, но так как прогулять пару я не могла, поэтому решила попросту игнорировать хама. Я старше, и я педагог. Это он должен переживать.