Найдёныш - Иван Казаков

Качались края белой скатерти, покрывавшей стол с напитками, возбуждённо переговаривались слегка хмельные офицеры, предвкушающие зрелище, радостно смеялись бойцы, собравшиеся полукольцом вокруг места боя, из-за забора, в дырки и щелочки подглядывали старослужащие, чтобы хоть глазком поглядеть на интересный бой. Они всё слышали, когда мечники приходили со своим предложением, а интереса к схватке у них было совсем не меньше, чем у новобранцев. Скучно. Всем тут скучно. И такой поединок — просто праздник.

Дранкон показал рукой, чтобы бойцы вышли на площадку для поединка, но полковник махнул, отменив его приказ и подозвал сержанта к себе:

— Погодите! Тут ещё полковник Зайд хотели посмотреть, и полковник Эвор! И ещё несколько офицеров…или точнее — все, кто мог! Подождите. И вот ещё что, Дранкон — ставки будете делать? Лейтенант Сирдон принимает. Сколько собираетесь поставить, если не секрет? И на кого? Я понимаю — это слегка неэтично с моей стороны, но всё-таки?

— Да ничего страшного. Я поставлю десять. нет — двадцать золотых на…на…Неда! — неожиданно заключил Дранкон.

— Патриотично, нет слов — с усмешкой протянул полковник а вам не кажется, что это было бы…хмм…непрактично? Нет? Надо же…вы старый вояка, не верить вам нет причин. Хмм. может стоит поставить и на Неда? На него принимают ставки один к двадцати. У вас есть какие-то данные о нём? Кто он и откуда? Каков он боец? Или только чутьё старого вояки?

— Скорее — всё-таки, чутьё — слегка улыбнулся Дранкон — ладно, ждём офицеров. Пойду — скажу бойцам, а то они уже небось волнуются.

— Что-то не видать — усмехнулся полковник — чтобы они волновались. А у твоего так рожа такая, будто её из гранита высекли. Хоть одна эмоция бы отразилась. Статуя статуей. А второй улыбается — жизнерадостный убийца. Знаете, кого мне напоминает, господа? Собаку-волкодава! Видел такую — вроде жизнерадостная, весёлая, а потом — ррррр! И полетели клочья от волка! Опасные люди. Оба. Очень, очень интересно! Давайте поднимем тост за нашего Дранкона — умеет он доставить радость сослуживцам! Вот только застолий не любит — его стихия бой, война!

— За Дранкона! — офицеры подняли бокалы, и дружно выпили за слегка поклонившегося сержанта.

Ожидание слегка затянулось, но скоро на плаце появилась группа людей — человек двадцать, выйдя из ворот, охраняемых сторожевыми вышками. Офицеры со всей военной базы, за исключением тех, что должны были находиться на службе.

Они подошли к столу, поздоровались со своими сослуживцами, потом началось ожидание, когда принесут ещё столов и стульев из офицерской столовой.

Солдаты тихо переговаривались, поглядывая на командиров и злопыхали себе под нос, обзывая офицеров самыми обидными ругательствами, какие знали.

Нед сидел в позе цветка — как его научил Ойдар — и старался впитать в себя эту самую цу, которой наполняются бойцы через какие-то там дырки. Какие — он так и не понял, хотя Ойдар несколько раз принимался это пояснять. У Неда просто не хватало данных для понимания. Ведь его интересы всю жизнь крутились совсем в другой плоскости…

Он сидел, прикрыв глаза и слушал мысли окружающих. Из всей какофонии мыслезвуков старался поймать те, которые были нужны — например мысли того, с кем ему придётся скоро биться. После нескольких попыток, сумел подавить шум, идущий со всех сторон, приглушить его, сосредоточившись на мыслях противника.

— Дохлый парень. Сломаю за пять ударов сердца. Двоечку в поддых и в челюсть — и готов. А может поиграть с ним? Вон, сколько народа собралось! Я буду героем этого года! Может сержанта дадут? У них плата побольше, да и в пекло лезть не так будут заставлять. Впрочем — лучше бы остаться на базе и заведовать столовой. К еде поближе — всегда надёжнее. И чего он так улыбается? Улыбка идиотская! Деревенщина! Поулыбаешься ты мне! Будешь пятым, кого я убил. На арене. Что же — извини, парень. Такова жизнь. Кто-то бьёт, а кто-то умирает. Если обставить это покрасивее, все будут довольны. Эх-х, сейчас бы лежал на чистых простынях с Элрой… Ну какого демона её муж пришёл так рано? Зачем он полез на меня драться? Демонство…не надо было его бить. Лучше бы он мне врезал — не убыло бы. Что мне его жалкий тычок? Вишь, как вышло-то плохо. пять лет теперь с этими придурками, пять долгих лет! Так, Харт, хватит плакать! Трупом быть гораздо противнее, чем долбить деревенского парня на потеху офицерью. И здесь, на базе, можно пристроиться, если соображать. Парень я умный, сильный — и тут пробьюсь. Ну наконец-то, идут…интересно — а бордель в этом городишке есть? Со ста пятьюдесятью монетами можно неплохо оторваться с девками! Да чего он так улыбается, этот придурок?

Нед в последний раз улыбнулся, и встал на ноги, следуя жесту Дранкона. Он был свеж, тело отдохнуло и насытилось, и каждый его уголок посылал сигналы в мозг — я готов! Хозяин, я сделаю всё, что ты потребуешь!

И Нед шагнул на середину площадки для боя — под восторженный вой толпы и рукоплескания офицеров.

Нед сам не знал, зачем он ввязался в это дело. Зачем ему этот бой, зачем ему эти деньги… Цену деньгам он не знал — что медяк, что золотой — для него всё было едино. Он и к своему жалованью был равнодушен. Если человек за всю свою жизнь ни разу не заплатил ни за одну вещь в лавке — как он может осознавать ценность денег? Ну да, приятные кружочки, звонкие и красивые. Мужик на них выбит. И что? Что с ними можно делать? Зачем они ему? Его здесь кормят, дают одежду, кров, не заставляют трудиться больше, чем он привык это делать дома. Всё по распорядку, всё по удару колокола — в сравнении с прежней жизнью — чертоги богов!

Амбиции? Какие у него могут быть амбиции? Он, ниже низшего, грязь под ногами людей — какие у него амбиции? Товарищи надеются на него? Боится, что они на него обидятся и не будут его уважать? Он семнадцать лет жил в состоянии войны со всем миром! Весь мир беспрерывно пытался его обидеть, оскорбить, сделать ему больно — может ли он бояться неуважения товарищей?

Тогда зачем ему это всё? Он сам не знал. Что-то внутри него толкало Неда вперёд. Толкало совершать действия, которые он лично, сам по себе, никогда бы не сделал. Что-то тёмное, сильное, сжавшее его волю в кулак заставляло: «Иди! Иди! Накажи этого придурка! Покажи, насколько ты силён! Сделай так, чтобы толпа выла от восторга, чтобы они носили тебя на руках! Разве это не путь мужчины? Разве это не правильно? Будь спокоен — ты — сильный. Ты самый сильный! Никто не может тебе противостоять! Не бойся ничего, дай волю своему подсознанию, и всё будет хорошо!»

И Нед не боялся. Он был в странном состоянии приподнятости и одновременно спокойствия, как будто выходил не на смертельных бой, а на весёлую игру, такую, какие он видел на площадке молодёжи в деревне — хороводы, танцы, «ручейки». В его душе сидела уверенность, что всё будет просто замечательно, и он не мог отделить свои, недовы мысли от странных, новых, ему не присущих.