Сексуальная жизнь в Древней Греции - Ганс

История греческого искусства танца, даже и не полная, может составить отдельный том. В соответствии с задачами нашего исследования мы вынуждены будем ограничиться рассмотрением лишь тех греческих танцев, в которых в той или иной степени выражен сексуальный посыл.

Мы упомянули о том, что греки не были знакомы с танцами в нашем понимании; это положение следует дополнить близким по смыслу высказыванием Платона о том, что было бы желательно, чтобы на праздниках молодые юноши и девушки вместе исполняли танцы с целью поближе познакомиться друг с другом перед вступлением в брак. Это тот самый отрывок, где он требует, чтобы молодые люди противоположного пола имели возможность увидеть перед свадьбой друг друга обнаженными, «насколько позволяет скромность»; хотя неясно, требует ли он, чтобы они танцевали вместе или чтобы юноши танцевали перед девушками и наоборот. Но даже если он высказывается в современном духе, понимая танец как танец пары, это означает, что такая практика не была принята, во всяком случае в Аттике; и у нас нет подтверждений, что она стала традиционной и в более поздний период. Хорошо известное описание плясок на щите Ахилла в «Илиаде» мало соответствует представлению о современном танце; это скорее совместный танец в хороводе молодых юношей и девушек, а не по отдельности: «Юноши тут и цветущие девы, желанные многим, / Пляшут, в хор круговидный любезно сплетяся руками. / Девы в одежды льняные и легкие, отроки в ризы / Светло одеты, и их чистотой, как елеем, сияют; / Тех – венки из цветов прелестные всех украшают; / Сих – золотые ножи, на ремнях чрез плечо серебристых. / Пляшут они, и ногами искусными то закружатся, / Столь же легко, как в стану колесо под рукою испытной, / Если скудельник его испытует, легко ли кружится; / То разовьются и пляшут рядами, одни за другими. / Купа селян окружает пленительный хор и сердечно / Им восхищается; два среди круга их головоходы, / Пение в лад начиная, чудесно вертятся в средине»[48].

Лукиан так описывает танец эфебов в Спарте: «Даже и теперь можно видеть их молодежь, так же усердно обучающуюся танцу, как они обучаются ношению оружия. Состязания в борьбе они заканчивают танцем. Флейтист садится в середину круга, играя на своем инструменте, и отбивает ритм ногами. Другие следуют заведенному порядку, наблюдая за ритмом, и исполняют танец – то боевой, то плавный, – который был бы угоден Дионису и Афродите. Затем они затягивают песнь, в которой призывают Афродиту и муз присоединиться к ним и танцевать вместе. Одна из этих песен рассказывает, как танцевать с ними: «Вперед, юноша, двигайся и веселись как только можешь», то есть пляши изо всех сил. То же самое они делают, исполняя танец под названием хорм.

Хорм танцуют вместе юноши и девушки, танцуя один перед другим, одновременно образуя фигуру в виде ожерелья. Хоровод ведет с одной стороны юноша, который самозабвенно танцует, имитируя движения воина в будущем сражении; молодая девушка вслед за ним учит свою сторону грациозным движениям, так что все зрелище являет собой единство силы и скромности. Среди спартанцев так танцуют танец гимнопедии».

То, что в Греции танцы были очень популярны, подтверждают свидетельства многих античных авторов. Очень выразительно это описал Лукиан: «На Делосе ни одно жертвоприношение не обходится без танцев, все они сопровождаются музыкой и танцами. Хороводы мальчиков кружатся под звуки флейты и кифары; некоторые танцуют вместе, а другие – наиболее искусные – отделяются от толпы, исполняя свой собственный танец. Поэтому песни, сочиненные для таких хороводов, называются гипорхемата, то есть танцы с песнями, коими полны произведения лирических поэтов».

Затем он перечисляет большое количество танцев, не описывая их, к сожалению, подробно, их перечислением мы не станем утомлять читателей. Все эти танцы содержали элементы эротики, и все же самый древний из известных мне танцев приводит Геродот: «У тирана Сикионского Клисфена, сына Аристонима, внука Мирона, правнука Андрея, была дочь по имени Агариста. Дочь эту он пожелал отдать в жены тому из эллинов, кого она признает самым доблестным… Тогда все эллины, которые гордились своим происхождением, отправились свататься в Сикион… Между тем наступал день свадебного пиршества, и Клисфен должен был объявить, кого из женихов он выбрал… После угощения женихи начали состязаться в песнях и откровенно-шутливых рассказах. В разгаре пиршества Гиппоклид, который всецело завоевал внимание остальных гостей, велел флейтисту сыграть плясовой мотив. Когда тот заиграл, Гиппоклид пустился в пляс и плясал в свое удовольствие. Клисфен же смотрел на эту сцену мрачно и с неприязнью. Затем, немного отдохнув, Гиппоклид велел внести стол. Когда стол внесли, Гиппоклид сначала начал исполнять на нем лаконские плясовые коленца, а затем другие – аттические. Наконец, упершись головой о стол (и подняв ноги вверх), он стал выделывать коленца ногами. Уже при первом и втором танце Клисфен думал, хотя и с ужасом, что этот бесстыдный плясун может стать его зятем, но все же еще сдерживался, не желая высказывать свое неудовольствие. Когда же он увидел, как тот исполняет ногами пантомиму, то не мог уже молчать и вскричал: «О, сын Тисандра, ты, право, проплясал свою свадьбу!» А Гиппоклид ответил ему: «Что за дело до этого Гиппоклиду!» и со смехом покинул залу. Отсюда пошла известная поговорка о Гиппоклиде»[49].

Несмотря на то что описанное здесь безрассудство имело место в приватной компании, все же этот танец был широко известен и, конечно, благодаря его идее мог быть назван непристойным, а он к тому же исполнялся на публике. Того же свойства были и старинные танцы, исполнявшиеся на празднествах Артемиды, и танец каллабидов, а также знаменитый сиккин. Сами древние не были уверены в происхождении этого названия, однако нам известно, что в сатирических драмах этот танец исполняли сатиры, и в ходе гротесковых кривляний они постепенно срывали с себя одежды, что, с нашей точки зрения, определенно считается неприличным. Мягкие звуки флейты, несомненно, добавляли настроения в исполнение этого танца.

Тоже непристойным, или скорее эротическим, был и кордакс, который состоял из движений вперед и назад, как бы имитирующих шаги пьяного; к этому добавлялась серия гротескных движений, которые намеренно и явно повторяли движения тела, и заканчивался танец тем, что танцоры обнажались, так что кордакс стал типичным названием непристойного танца.

Подытоживая, можно сказать, что кордакс был аналогом того, что в наши дни называется «эксгибиционизмом», но с той основной разницей, что греки получали удовольствие от такого эксгибиционизма, который им предлагался, и разумно избегали общественного скандала, время от времени позволяя себе исполнять такие танцы.

Игры в мяч тесно связаны с танцем, если рассматривать их с точки зрения художественного представления. Гармоничные движения играющих, которые выставляли напоказ красоту телесных форм, можно было назвать почти танцевальными в античном смысле слова. Гомер изобразил феакийцев, которые хотели оказать гостеприимство своему гостю Одиссею следующим образом: «Но Алкиной повелел Галионту вдвоем с Лаодамом / Пляску начать: в ней не мог превосходством никто победить их. / Мяч разноцветный, для них рукодельным Полибием сшитый, / Взяв, Лаодам с молодым Галионтом на ровную площадь / Вышли; закинувши голову, мяч к облакам темно-светлым / Бросил один; а другой разбежался и, прянув высоко, / Мяч на лету подхватил, до земли не коснувшись ногами. / Легким бросаньем мяча в высоту отличась пред народом, / Начали оба по гладкому лону земли плодоносной / Быстро плясать; и затопали юноши в меру ногами, / Стоя кругом, и от топота ног их вся площадь гремела»[50].

Афиней описывает разные виды игры в мяч и дает ученые объяснения названия и происхождения игры, цитируя строки из комедии Дамоксена: «Мальчик, около семнадцати лет от роду, играл в мяч. Он был выходцем с Коса, острова, который порождает богов. Когда он обращался к зрителям, кидал им мяч и ловил его обратно, мы громко аплодировали и кричали: «Какой красивый мальчик! Какое изящество и гармония во всех его движениях!», а когда он заговорил, каждый вскричал: «Чудо красоты! Никогда не видел подобной чарующей грации! Если я еще задержусь здесь, со мной что-то произойдет; и – ах! – вот уже мое сердце томится от любви».

Особую возможность получать удовольствие от наблюдения за танцем, сопровождавшимся вкрадчивыми звуками музыки, особенно сладостной флейты, предоставляли, помимо общественных праздников, пиры и застолья. Греческие застолья, или, как греки их называли, симпосиуме, столь часто описаны и хорошо представлены в литературе, что подробный рассказ о них был бы излишним. Наконец, мы можем обратиться к двум произведениям античности, которые следует прочитать всякому, кто хочет больше узнать о самом духе античной культуры. Это произведения Платона и Ксенофонта, которые дошли до нас под одним названием «Пир». Если утонченное повествование Ксенофонта с его живой правдой и свежестью вводит нас в бытовые условия общества его времени, то интеллектуальная и в то же время легкодоступная философия Платона, с беседами, полными аромата поэзии, о природе любви, всегда будет занимать читателя, если только он не погружен полностью в тривиальности ежедневного быта, и наполнит его сладостным томлением по цветущему веку гуманности, и он всегда будет, по словам Гёте, «всей душой устремляться к земле греков».