Что таится за завесой - Харпер Л. Вудс

Из-за этой тьмы внутри мне стало горько, что я радуюсь при виде захлебывающегося собственной кровью человека, который хотел убить меня.

– …Что я поступаю как человек, который умеет драться.

11

На мне снова была кровь. И я довольно быстро привыкла к красным потекам на коже, и сидящий внутри монстр вовсе не испугался, как я думала. Я чувствовала себя виноватой, когда убила Лориса, – ведь я просто хотела остановить магию, которая взяла меня под контроль и оборвала его жизнь. И мне стало плохо, когда я убила его командира.

Но с этим стражем Тумана, поймавшим нас в лесу, все было иначе. Я чувствовала только гордость за своего брата, потому что он прикончил его раньше, чем тот смог прикончить меня. Он сковал меня железным ошейником, как собаку, и, по его собственным словам, лишил меня возможности защищаться.

Мы продолжали брести по лесу, когда солнце начало исчезать за горизонтом и наступила самая обычная ночь – без всякого магического вмешательства. Она была не такой всепоглощающе темной, как фальшивая ночь, которую мы провели, спотыкаясь во тьме. Сейчас в небе слабо мерцали звезды, освещавшие наш путь.

Ноги у меня ныли и пульсировали. На пятках вздулись волдыри, натертые шерстяными носками, от которых потели ноги, и ботинками. Волдыри лопались и кровоточили. Одета я была по-зимнему, но из-за магии фейри погода никак не могла решить, что делать. В воздухе пахло свежестью весны: растения вокруг нас ожили, несмотря на заморозки, которые, как мы боялись, пришли слишком рано – всего лишь за день до вмешательства магии.

Желудок у меня скрутило от голода и жажды, и мысль о том, чтобы прожить еще один день без еды и воды, приводила меня в ужас. На ягодах, сорванных с лесных кустов, мимо которых мы проходили, продержаться можно было совсем недолго, и я погладила рукой урчащий живот, словно это прикосновение могло утолить голод.

– Смотри, – сказал Бран, указывая на свет впереди.

Сквозь промежутки между деревьями я едва различила отблески факелов.

Но возникшие лучики надежды быстро погасли: находиться среди людей мне теперь, скорее всего, было нельзя. Без денег мы не могли купить еду или питье, и ничего ценного, что могли бы продать, при себе не имели.

Любой, кто хорошенько присмотрится ко мне, попытается избавиться от меня, и при этой мысли внутри мелькнуло изумление. Услышу ли я, как фейри, заявивший на меня права, взревет от ярости перед тем, как я умру? Или это произойдет только тогда, когда я уже уйду из этого мира и услышать ничего уже не смогу?

– Нам нужна еда, – сказал Бран, взяв меня за руку и потянув к опушке леса.

Мы наблюдали, как огни факелов тускнеют, затем гаснут. Люди в домах укладывались спать. Обижаться на них не стоило. Мне тоже не хотелось бы оказаться на улице, когда во тьме рыскала Дикая Охота.

– Подожди здесь, – сказал брат, бросив на меня многозначительный взгляд, когда мы вошли в маленькую деревню.

Никто не заметил его на пустынных улицах, по крайней мере, я никого не видела, пока он не скрылся из виду. В ожидании я провела несколько долгих мгновений, подумывая о том, чтобы продолжить путь в лесу и оставить его здесь. Он бы от этого только выиграл, ведь я уже не раз подвергала его жизнь опасности.

Но Бран был прав: мы не могли обойтись без воды и еды, и, к сожалению, если кто-нибудь увидит мою шею, я буду обречена. Я не смогу перемещаться по деревням, как он, – не привлекая к себе внимания.

Вернувшись, брат коснулся пальцем губ, призывая меня к молчанию, и махнул рукой, чтобы я следовала за ним. Я накинула на голову свой грязный плащ, скрывая метку, которую сама еще не видела, и вышла на поляну в лесу.

Мы двигались очень быстро, несмотря на боль, которая поднималась все выше по ногам с каждым шагом, и обогнули деревню по краю. Бран привел меня к пустому амбару, спрятанному в глубине поляны, приоткрыв дверь достаточно широко, чтобы мы могли проскользнуть внутрь.

В стойле слева стояла и шумно жевала сено одинокая лошадь, но остальные казались пустыми.

– Мы прошли мимо небольшого паба недалеко отсюда. Я спрошу у них, не дадут ли нам еды в обмен на работу утром.

– Мы не можем остаться здесь до утра, – возразила я. – Если они меня увидят…

– Никто тебя и не увидит. Когда взойдет солнце, ты спрячешься в лесу.

Бран кивнул мне в последний раз и без лишних слов выскользнул за дверь.

Я покрутилась в амбаре, оглядываясь по сторонам и пытаясь решить, что делать. Сидеть без дела казалось неправильным, как будто мое тело знало, что если оно хочет продолжать дышать, то должно продолжать идти.

Не обращая внимания на ощущения тела, я опустилась на кучу соломы у прохода в амбар, со стоном удовлетворения сбросив тяжесть с ног. Они опухли и пульсировали, но я не решалась снять ботинки – вдруг придется убегать.

Откинув голову назад, я уставилась на стропила, поддерживающие потолок. Солома подо мной была теплой, даже слишком теплой, учитывая накинутый на плечи плащ. Но только он и скрывал метку фейри.

– Я совсем не хотел тебя пугать, честно, – произнес вдруг низкий довольный голос, и я замерла от страха. – Но ты усложнила мне задачу, уставившись в потолок.

Я медленно села, крепко сжимая плащ на шее, и внутри меня всколыхнулся страх. Я не бросилась бежать только потому, что знала: быстрые, торопливые движения лишь помогут другим обнаружить меня.

Говоривший вытянул перед собой грубые, грязные руки, которые казались огромными и были покрыты трещинами и мозолями, которые зарабатывались только тяжким трудом.

Сердце мое рвануло к горлу, но я, подавив дрожь, оперлась рукой на подстилку и поднялась на ноги, не обращая внимания на покалывание соломин, вонзающихся в мои и без того израненные руки – спасибо кустам с лиловыми ягодами.

Незнакомец уставился на меня темными глазами. Его лицо, обрамленное короткими пепельными волосами, показалось мне умопомрачительно красивым. Нижняя губа была полной и сочной, когда он растянул рот в умиротворяющей улыбке. Я точно знала, что не хочу, чтобы этот высокий, достаточно плотный, с широкими плечами человек приближался ко мне.

У меня перехватило дыхание.

Высокий рост, мускулистое тело. Если он меня поймает, у меня не будет шанса вырваться.

– Я не