Грешница - Наталия Левитина

– Подъем, – скомандовал он. – Пойдем, малыш, покурим.

Я с огромным энтузиазмом приняла его предложение. Внутри все пылало и требовало сигаретного допинга. Через минуту мы уже стояли на лестничной площадке, ставшей местом нашей первой встречи. Я попыталась стрельнуть у Никиты сигарету, но он щелкнул меня по пальцам:

– Куда! А ну, верни!

Я удивленно распахнула глаза (с удивленно распахнутыми глазами я выгляжу на пять лет моложе). Вот оно! Недостатки. Куда без них. Что ж… Мужчина не может быть идеален. Какой-то изъян обязательно присутствует. Но неужели Никита скуп? Отвратительно!

У меня упало сердце. Парень, пожалевший для дамы сигаретку, парень, предлагающий разделить ресторанный счет пополам, парень, надрывно вздыхающий при виде ценника на флаконе духов, – такой скупердяй не достоин звания мужчины.

А мой идеальный мужчина щедр, как восточный султан! Он не моргнув глазом истратит целое состояние на миллион алых роз, соболиную шубу и алмазную диадему.

Да хрен с ней, с диадемой!

Я всего лишь хотела взять сигарету!

Неужели придется отказаться от мечты? Неужели Никита не справился с ролью идеала?

Но он слишком мил, чтобы я смогла прямо сейчас расторгнуть с ним отношения. Нет, невозможно… А если попытаться перевоспитать его? Этот недостаток наверняка искореним. Я научу Никиту не экономить на любимом существе. Всего каких-то пять лет тренировок – и он научится быть щедрым. Отдаст мне, не поморщившись, не одну, а целых две сигареты!

– Куда ручки тянешь, козявка? Я – взрослый дяденька тридцати трех лет от роду. А ты мала еще травиться никотином!

У меня отлегло от сердца. Он не жадина! Просто заботится о здоровье подрастающего поколения. Обо мне, значит. Как это трогательно! И безумно приятно, что небольшую разницу в возрасте (четыре года) Никита преобразовал во внушительный временной отрезок. Он назвал меня козявкой! Словно я еще школьница!

А что? Все говорят, я выгляжу гораздо моложе своих лет!

– Вообще-то мне двадцать девять.

– Никогда бы не подумал.

Улыбаясь, я быстро вставила сигарету в рот. Не стоит огорчать мир своей безвременной кончиной. А я, несомненно, умру, если сейчас же не закурю.

– Разочарован?

– С какой стати?

– Ну… У меня уже оформлена путевка в дом престарелых.

– А разве я охочусь за младенцами? Гораздо интереснее иметь дело с настоящей женщиной. Той, которая уже знает, чего хочет получить от жизни, от мужчины и от собственного тела.

Я зарумянилась от удовольствия. Приятно быть номинированной в категории «Настоящие женщины».

– Кстати, Юля, удивлен твоей откровенностью. Не часто услышишь от девушки подобное признание: мне двадцать девять.

– А если даме на самом деле полтинник?

– Ну-с, откровенность за откровенность. Я не женат.

О-о-о!!!

Едва успела подавить вопль счастья! Ведь именно этот вопрос и мучил меня последние два часа. Я собиралась изящно, со свойственной мне деликатностью, прозондировать почву. Уже созрело несколько удачных вариантов. Например:

1 (озабоченно). «Никита, представь, что тебе необходима пересадка почки. Твоя жена сможет стать донором?»

2 (небрежно, взгляд устремлен в окно). «И как это жена отпустила тебя на тренинг в такую вьюгу?»

3 (грустно). «Ужасно, что в России отрицательный прирост населения. А вы с женой как-то пытаетесь изменить демографическую ситуацию к лучшему?»

Некоторое время мы курили молча, разглядывая друг друга сквозь пелену дыма. Я – двадцатидевятилетняя, он – неженатый. Какое счастье, что мама заставила поехать на тренинг! Наверное, иногда все же стоит прислушиваться к ее словам. Внезапно я оцепенела от ужаса: представила на мгновение, как в очередной раз отказалась внять убеждениям Марго. И не встала в пять утра, и не доволокла сонный организм до вокзала, и не приехала в Екатеринбург. Катастрофа!

Никита тем временем объяснял, что, как и я, попал на тренинг по воле случая, а вовсе не из желания вскрыть новые резервы психики.

– Значит, мы с тобой не самый лучший материал для экспериментов московского профессора, – заметила я. – Наиболее успешно проходят тренинг люди, которым пришлось чем-то пожертвовать. Они по центику собирали пятьсот евро, лишь бы услышать глас столичного бизнес-тренера. А за меня заплатила мама.

– Я тоже не выкладывал деньги из собственного кармана. Так, случай подвернулся. Но если честно, все эти мероприятия считаю пустой тратой времени. Все, о чем вещает наш профессор, далеко не ново. Согласись?

– Безусловно! – энергично закивала я. Хотя любое слово бизнес-тренера для меня-то как раз и являлось откровением – я никогда не слышала ни о Наполеоне Хилле, ни об Оге Мандино.

– Сплошные цитаты. А не сбежать ли нам?

Никита с улыбкой смотрел на меня. За стеклянной стеной рассеялась белая пелена, небо очистилось и стало голубым. А глаза у Никиты были зелеными.

– Сбежать?

– Точно. Слушай, а почему ты карабкалась на девятый этаж по лестнице?

– Разве не понятно? Искала 905-й кабинет. На каждом этаже, – вздохнула я.

– И как тебе удалось обнаружить его именно на девятом? А я решил, ты принципиальная противница лифта. Или спортсменка.

– Конечно, спортсменка. Все детство мельтешила с обручем в секции художественной гимнастики.

– Обожаю художественную гимнастику! – горячо воскликнул Никита. – Вот почему у тебя такие длинные ноги и королевская осанка.

А-а-аххх! Ну что за мужчина!

Любое высказывание он тут же возвращает обратно в форме комплимента.

– Покажешь мне какой-нибудь пируэт? – Никита интимно понизил голос.

– Прямо здесь? – испугалась я.

– Почему бы нет? Стесняешься? Ладно. Я и сам могу. Смотри!

Сунув сигарету в рот и раскинув грабли, Никита изобразил нечто ужасное. Цапля, измученная подагрой, иначе и не скажешь. За такую «ласточку» тренер меня бы прибил.

Но Никита, естественно, старался изо всех сил. В последний момент он потерял равновесие, полетел в сторону и, прихватив по дороге меня, впечатался в стену. Мы застыли, прижатые друг к другу силой инерции. И именно в эту минуту на площадке показались наши коллеги по тренингу. Они удивленно осмотрели нас.

– Ну, вы, ребята, шустры! – заметила мадам с красной розой. – Времени даром не теряете.

– А куда мы пойдем? Если сбежим? – Я смотрела на Никиту снизу вверх. Он не торопился отпускать меня. Какая мощная грудная клетка! Какие твердые бицепсы! Какие зеленые глаза!

– В кино. Видел здесь неподалеку кинотеатр. В двенадцать у них ретропоказ. «Мужчина и женщина», старый французский фильм. Ты, наверное, не знаешь. С удовольствием посмотрел бы его еще раз. Если поднажмем, то успеем.

Мужчина и женщина!

Я завороженно смотрела в лицо Никиты. Нам нравится один и тот же фильм!

– Юля, ау! Ты куда ускользаешь… Так мы идем в кино?

– Как школьники, сбежавшие с уроков?

– Именно!

– Согласна.

С ним я согласна на все. Серьезно, на все. И на мне, между прочим, красивое белье. Но о сексе, к сожалению, нельзя и думать. Если поступать сообразно моим желаниям, мужчина просто не успеет удовлетворить охотничий инстинкт. Им ведь нужно преследовать, завоевывать. Легкая добыча никого не интересует…

Какое горе! Неужели теперь придется несколько месяцев изображать неприступную крепость Измаил? Почему нельзя отдаться сразу, как только возникнет влечение (лучше всего – прямо на столе в аудитории)?

…Резвой рысью, окутанные клубами морозного пара, мы домчались до кинотеатра.

– Юля, у тебя иней на ресницах!

– А?

Зря я натянула капюшон. Ничего не слышу.

– Иней на ресницах! – гаркнул Никита. – Проблемы со слухом?

– Угу, – кивнула я. – Наследственная глухота. И еще у меня протез.

– Уха? Я не заметил.

– Нет, ноги. Видишь, хромаю.

– Ничего, вылечим.

В кассе кинотеатра Никита купил два билета. Девушка за стеклом приветливо улыбалась. В далеком детстве, припоминаю, билетершами в кассах работали исключительно старые тетки. А теперь в стеклянных аквариумах сидят у компьютеров симпатичные девицы в униформе. Или это я сама превратилась в старую тетку и поэтому все вокруг мне кажутся юными? И чего она так настырно улыбается Никите?

Ну-ка, брысь! Это мой трофей, не ваш!

– Юля!

– Что?

– Где ты? О чем задумалась? Никак не удается завладеть твоим вниманием!

Глупыш! Да я глаз с тебя не свожу!

Я достала сигареты.

– Слушай, Юля, а ты не пыталась бросить курить?

– Естественно! Мое утро обычно начинается с полного и безоговорочного отказа от курения. Правда, после того, как я выпью чашку кофе и выкурю пару сигарет.

– А мое утро начинается с арии Фигаро.

– ?!

– Люблю поорать, когда никто не слышит.

– О, как изысканно, – восхитилась я. – Петь по утрам не «Черный бумер», а… ммм… Россини!

– Вообще-то это Моцарт.