Шам - Виталий Фёдоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Взрыв мата где-то наверху, сопровождающийся криками «Свои!» и «Вы чё творите?!» подсказал две вещи: во-первых, второе отделение заняло позицию на бруствере, во-вторых – в укрепе остался кто-то из своих, которого чуть было не застрелили, приняв за духа. Оставалось надеяться, что этот «кто-то» – корректировщики. Часовых тоже жалко, конечно, но взаимодействие с артой сейчас важнее.
Огонь из стрелковки, при всей его очевидной неэффективности, всё же привлёк внимание расчёта ЗУшки. Три коротких очереди последовательно легли всё ближе, четвёртая пришлась точно по гребню, заставив всех уткнуться мордами в сухую землю.
– А-а, сука! Зацепило! – Гриша не смог опознать искажённый болью голос. – Крепкий, сюда!
Санинструктор их отделения, пользуясь затишьем (ЗУшка меняла позицию) пробежал в сторону раненного. Кстати, похоже, прилетело Дюбелю…
Пара разрывов легла по ту сторону гребня, за ней ещё одна. Кто-то из отделения вновь открыл огонь в сторону противника, росчерки трассеров уходили в темноту.
– Не стрелять! – Гриша, к некоторому удивлению самого себя, проявил инициативу. – Прекратить огонь! Только позицию нашу выдаёте!
Возражений на самоуправство не последовало – Дюбелю, подвывающему и матерящемуся сквозь зубы в процессе оказания первой помощи, явно не до того, а Мордвин, штатный замкомандира отделения, мужик хороший, но «принимать на себя ответственность» – явно не про него.
Учитывая уровень освещённости, духовский расчёт должен был видеть (точнее, угадывать в темноте) смутный силуэт холма на фоне неба, но никаких деталей. Соответственно, если не подсвечивать свою позицию, ЗУшка не сможет по ней пристреляться, и будет просто прочёсывать склон наугад.
Так и вышло – разрывы постепенно сместились к ним в тыл, а сама джихадка «чёрных» уже продвинулась на юг практически до одного с их отделением уровня. Ещё немного, и духи им практически в спину бить начнут…
Не начали. Где-то далеко наконец-то проснулась артиллерия, судя по всему – реактивная. После трёх пристрелочных, один из которых лёг всего в сотне метров от склона, вызвав шквал ругательств, «гостинцы» начали прилетать порциями сразу по пять штук – раз, другой, третий…
После третьего залпа расчёт ЗУшки принял тактически грамотное решение не злоупотреблять милостью Аллаха и отступил. То же самое, судя по доносящемуся от полубессознательной туши Дюбеля радиообмену, сделали их коллеги с восточной стороны холма. Гриша пару секунд поразмыслил над тем, не стоит ли забрать у Дюбеля рацию, но затем решил, что это будет перебором – в конце концов, на то есть Мордвин, и командиром отделения, если прежний выбыл, наверняка назначат штатного заместителя. Ему самому же, с учётом кадровых предпочтений Рябчика, вряд ли что светит в любом случае. Ну и чёрт с ним – цел пока, и то хорошо.
Впрочем, ночь, как выяснилось, ещё не закончилась – смутно белеющую на фоне тёмного неба вершину холма осветили дульные вспышки, которым, судя по звуку, немедленно ответили откуда-то снизу, с северного склона.
– Аллаху Акбар!
БАМ!
Последовавший за выкриком взрыв напоминал скорее очень сильный хлопок, чем разрыв снаряда. Рвануло, похоже, прямо на укрепе. Стрельба и мат продолжились ещё с полминуты, постепенно затихая.
– Док! Дока сюда!
Похоже, ещё кого-то зацепило. Что за взрыв был? На гранату совсем не похоже. Смертник? Как взрываются шахиды, Гриша пока не слышал.
Хомяк Рябчику, что у тебя там?!
Духи! По склону подползли! Один выскочил на укреп и взорвался! У меня Майкоп двухсотый, и у артиллеристов один трёхсотый!
Ну вот, точно. Майкопа Гриша знал совсем мельком – чернявый парень из Адыгеи, но, кажется, русский. Жаль мужика.
– Пацаны, вперёд смотрим! – Мордвин вспомнил, что он остался за старшего. – Могут обойти попробовать!
Мысль была не лишена логики, так что Гриша принялся внимательно всматриваться в темноту. Вслушиваться тоже, но это уж насколько получалось – арта продолжала обрабатывать пустыню где-то к северу, да и на вершине периодически постреливали, правда, всё реже.
Итоги бессонной ночи подвели уже утром, когда прибыл Афоня – пятеро трёхсотых, не считая корректировщика, из них один тяжёлый (Дюбель) – остальных тоже забрали, но пообещали, что через несколько дней вернут в строй. Погибших, кроме Майкопа, не оказалось – учитывая, как ловко духи их подловили, это можно считать удачей. Сами черноармейцы потеряли, кроме шахида, ещё двоих, прикрывавших его – тела остались лежать на склоне.
Ах да – к немалому удивлению Гриши, назначив Мордвина командиром отделения вместо выбывшего Дюбеля, Афоня поинтересовался у саранча́нина, кого тот хочет видеть своим замом. Мордвин, недолго думая, ткнул пальцем в Гришу, пояснив «Адекватный, и опыт есть», на что командир отряда без дальнейших обсуждений кивнул: «Добро!». Рябчика, судя по недовольной морде, назначение не порадовало (а может, и оба назначения – наверняка хотел кого-то из своей «свиты» пропихнуть), но возражать он благоразумно не стал.
Служба, похоже, начинала потихоньку налаживаться.
* * *– Интеллигент!
Сидящий на крошечной табуретке Антон повернулся в сторону окрикнувшего, матюгнувшись сквозь зубы от вспышки боли в спине – только что закончившаяся разгрузка сразу двух забитых эрэсами под завязку (по сто десять «коротких» в каждом!) КАМАЗов не прошла даром.
– Чего?
– У тебя там кипяточку не найдётся? – похожий на пожилого блондинистого лепрекона87 командир первого расчёта, тоже пропотевший насквозь, помахал кружкой. – А я заварку надыбаю88 где-нибудь!
– Да у меня есть ещё, подходи! – Антон сделал приглашающий жест. После слияния трёх расчётов и управления в единую батарею последовал неизбежный период притирки, но они воевали вместе уже неделю, и «круги общения» успели сформироваться. Ёбарь, несмотря на неприглядные факты биографии (служба в ментовке в 90-х, причём дубаком89), был вполне нормальным мужиком, и даже завсегдатаем «интеллигентских чаепитий», как это называл Зар.
Шарьин подобрал с земли сухую веточку и аккуратно подцепил закопченную крышку чайника за торчащий из неё проволочный крючок. Вода находилась в стадии «уже вот-вот, но ещё нет», так что имело смысл подкинуть дровишек. К счастью, в последних недостатка не было – за утро батарея отстреляла уже четыре десятка коротких эрэсов и дюжину длинных, так даже не было необходимости ломать ящики – с избытком хватало вставных плашек, удерживающих ракеты внутри от «болтания». В качестве дров они идеальны – сухой, насквозь промасленный кусок дерева длинной в полторы ладони вспыхивал как порох и давал долгий, устойчивый жар.
– Второй расчёт! – донёсшийся от штабного навеса рёв Чёрного (вот же не обидел бог голосом человека) вызвал у попадавшего на отдых личного состава стоны и ругательства. – Работаем короткими! Сорок девять – тринадцать! Триста двадцать пять!
Расчёт второго «Града» засуетился вокруг машины. Вышедший из штаба Башкир подбежал ко второй буссоли, установленной специально для метеорологических нужд, и, подняв с земли горсть пыли, подбросил её вверх. Облако медленно поползло вбок, почти перпендикулярно направлению стрельбы. Маленький чернявый вычислитель прилежно зафиксировал угол, после чего снял с пояса «Кестрел»90 и замерил скорость ветра и давление.
– Только бы нас не трогали! – Ёбарь, примостившийся рядом на ещё одной табуреточке (на самом деле это вставка в цинке из-под «длинных» взрывателей, но сидеть и правда крайне удобно), без излишней наглости насыпал в кружку заварки. – Старый я уже для такого!
– Ну, тебя-то вряд ли. – пожал плечами Шарьин. – Ты вообще в двадцать пять – ноль сориентирован.91 Только если духи с тыла зайдут.
Чайник вскипел, Антон надел порядком изгвазданную тактическую перчатку и разлил кипяток по кружкам. Жаль перчатки – постоянные разгрузки и отснаривание эрэсов их уже почти добили. Если ещё раз поедет – надо будет взять пар десять обычных строительных.
– Антош, есть ещё кипяточек? – Мичман, водитель в расчёте Ёбаря, перестал возиться под капотом своего напрочь убитого «Урала» (от греха подальше, иначе, чем на жёсткой сцепке, его не перекатывали) и просительно помахал кружкой.
– Есть, Иваныч, подходи! Заварка тоже есть. – Мичман, отставной командир погранкатера, осевший в Геленджике, в их компанию тоже входил. Самый возрастной из всей батареи, хорошо за полтинник, он явно с трудом переносил
