Комкор М. В. Калмыков - Давид Алексеев

О том, что академия отныне будет готовить прежде всего общевойсковых командиров с высшим военным образованием, убедительнейше свидетельствовал сам состав ее первого набора мирного времени. Преобладающую его часть — 64 процента — составляли вчерашние начальники дивизий, командиры бригад, полков и даже батальонов, а также их заместители. Штабных же работников было менее 12 процентов от общего числа новых слушателей.

Особо окрылило Михаила Васильевича Калмыкова, как и многих других товарищей, то, что с 27 августа 1921 года в исполнение обязанностей начальника академии вступил один из самых молодых в Стране Советов командующих армиями и фронтами гражданской войны, один из достойнейших ее героев и полководцев — Михаил Николаевич Тухачевский.

Новый начальник сразу же внес свежую струю во всю многогранную деятельность академии. При активном участии прибывшей вместе с ним большой группы опытных военачальников-фронтовиков М. Н. Тухачевский начал решительно утверждать подлинно ленинские взгляды на пути дальнейшего строительства и боевой подготовки РККА. Его большой полководческий дар и аналитический ум военного теоретика помогал слушателям правильно осмысливать тенденции послевоенного развития вооруженных сил крупнейших капиталистических стран и связанный с этими тенденциями вероятный характер будущей войны с империалистическими агрессорами, а главное — верно понимать политику Коммунистической партии и Советского правительства в деле укрепления обороноспособности страны и вытекающие из этой политики задачи высшего командного состава РККА.

Однако имелось еще и немало трудностей. Слушатели нового набора на сто процентов были членами РКП(б), были заслуженными боевыми командирами, но их общая подготовка желала много лучшего. Учитывая это, начальник академии организовал параллельное изучение военных и общеобразовательных дисциплин. Он требовал, чтобы преподаватели тактики, военной истории заботились и о совершенствовании знаний слушателей в области русского языка, а те, кто читал, к примеру, фортификацию или военную топографию, — не меньшее внимание уделяли математической подготовке своих подопечных.

На более высокий уровень поднялась в академии и вся идейно-воспитательная работа. К выступлениям на политические и общевоенные темы М. Н. Тухачевский привлекал видных деятелей партии, крупных военачальников, таких, как Емельян Ярославский, Феликс Кон, С. С. Каменев, Н. И. Подвойский.

А в начале третьего, завершающего, учебного года М. В. Калмыков стал и участником встречи с Председателем ЦИК Союза СССР. Свою пламенную речь Михаил Иванович Калинин посвятил роли и значению воспитания новых поколений красных воинов на священных традициях первой в мире армии рабочих и крестьян, родившихся в горниле жесточайших боев за утверждение и защиту завоеваний Великого Октября.

На выступлении Всесоюзного старосты вместе с Калмыковым присутствовал его давний друг и товарищ по борьбе за власть Советов на Урале и в Башкирии Николай Дмитриевич Томин — слушатель открывшихся при Военной академии РККА девятимесячных Высших военно-академических курсов.

Прибыв на учебу в Москву, красный казак Томин продолжал вести дневник. В нем после встречи с М. И. Калининым появилась такая запись:

«Он говорил, что пора нам научиться быть правдивыми, эта правдивость необходима как при описании истории своих частей, а тем более при сообщениях о ходе операций. А то у нас всегда получается очень гладко: если нас разобьют, говорим, что силы противника велики…»

Дневник П. Д. Томина сохранился до наших дней, и по нему с предельной достоверностью мы узнаем о его личных переживаниях и переживаниях всех слушателей Военной академии РККА и Высших военно-академических курсов в неимоверно тяжкие дни всенародного траура начала 1924 года:

«22 января. Это событие нужно записать не в дневнике, а сердце и разуме, и чтоб там оно запечатлелось навсегда, до самой смерти, да так оно и случится. Как много значат два эти слова: «Умер Ленин», как много скорби, и как тяжела эта потеря, говорить не нужно. Кто понял его учение, тот, безусловно, поймет, что потеря Ленина очень и очень тяжела. Верить не хотелось. Но позднее это подтвердилось. Трудно зафиксировать на бумаге то чувство глубокого горя и горя непоправимого, которое охватило меня и, по моему мнению, овладело всеми, кто боролся за освобождение угнетенных и видел в Ленине великого вождя, кто понимал и ценил его, тот, безусловно, потерял больше, чем потеря своего отца или матери.

23 января. Сегодня Военная академия и ВАК в полном составе встречала останки В. И. Ленина. Когда процессия двигалась от Павелецкого вокзала, то по пути все проулки… были заполнены людьми. Настроение у всех какое-то подавленное, всюду во взгляде рабочего, красноармейца чувствуется потеря, сожаление, у буржуя — затаенная злоба.

24 января. Сегодня имел возможность попасть в Колонный зал к телу В. И. Ленина. Стоял около получаса. Толпа двумя вереницами проходила беспрерывно, тихо, торжественно. Вот отец поднял ребенка (пять-шесть лет), который впился глазами и беспрерывно поворачивал голову в сторону Ильича, пока отец не пронес его совершенно. Трудно передать то чувство, которое овладело мной, пока я находился там…

26 января. Завтра хороним Ленина. Как больно и как тяжело это сознавать! Это факт, от которого нельзя отмахнуться и который нельзя изменить никакими словами. В Ленине не только партия и партийные потеряли близкого, родного и верного товарища и друга, но и беспартийные одинаково потеряли в нем не только государственного человека и вождя страны, но и олицетворение справедливости.

27 января. Сегодня мы поднялись в шесть часов, а уже в 7 часов были у Дома Союзов, куда прибыли воинские части, организации и делегации с венками. Погода была холодная, до 26 градусов, но все-таки организации своевременно начали подходить к Дому Союзов. В 9 часов была подана команда «Смирно!», заиграла музыка и из Дома Союзов показалась процессия с гробом Ильича. За ней двигался съезд Советов и за ним — слушатели академии и военно-академических курсов… В 4 часа, в минуты, когда вносили тело Ильича в мавзолей, были даны артиллерийские залпы, играла музыка и заводские гудки гудели, словно напоминая об учении Ленина и призывая в будущем к исполнению его идей»[62].

…По праву старшекурсника и дважды краснознаменца Михаил Васильевич Калмыков также в числе первых встал в почетный караул у гроба Ильича, который, начиная с 23 января, постоянно несли слушатели Военной академии РККА и Высших военно-академических курсов.

С живым Лениным он виделся лишь однажды. То было 7 ноября 1921 года на собрании рабочих, работниц, красноармейцев и молодежи Хамовнического района столицы, посвященном празднованию 4-й годовщины Великого Октября. Виделся лично только раз, а говорил-то вождь всемирного пролетариата ранее с ним и его боевыми соратниками не единожды.

Это об их небывалом в истории партизанском рейде по глубоким вражеским тылам Владимир Ильич 19 сентября 1918 года слушал рассказ, а затем читал и подробнейшее письмо члена Уралобкома РКП(б) А. П. Спундэ. Помнил о нем и его бойцах и позже, в ноябре того же года, передавая через командарма Р. И. Берзина пожелания всяческих успехов в новых боях с врагами революции.

Он же, Владимир Ульянов-Ленин, горячо поздравлял краскома Калмыкова, как и всех геройских воинов 3-й и 2-й армий со взятием Перми и Кунгура, выражал ему и всему красному Восточному фронту общую радость, общий восторг Республики по поводу полного освобождения Урала и вступления в бескрайние просторы Сибири.

И в конце 1920 года Председатель Совета Народных Комиссаров, выступая с трибуны VIII Всероссийского съезда Советов, не забыл особо подчеркнуть, что «одна из самых блестящих страниц в истории Красной Армии — есть та полная, решительная и замечательно быстрая победа, которая одержана над Врангелем»[63], а спустя два дня, 24 декабря того же года, Владимир Ильич лично подпишет постановление Совета Труда и Обороны о выдаче ему, герою штурма Чонгара, и «всем военнослужащим, состоявшим налицо 20 ноября с. г. по спискам всех частей, штабов, управления и учреждений Южного фронта, — месячного оклада жалования»[64].

Об одном лишь не знал — не ведал Михаил Васильевич Калмыков в те скорбные дни января 1924 года, что минет только двенадцать лет и на его груди засияет третья награда Советского государства, высший орден Союза ССР — орден Ленина.

Учебу в Военной академии РККА Калмыков начинал при Михаиле Николаевиче Тухачевском, а завершал ее уже при Михаиле Васильевиче Фрунзе. С назначением начальником главной кузницы высших командных кадров Красной Армии этого верного ленинца, самого выдающегося пролетарского полководца и военного теоретика в жизни академии начался новый значительный этап. М. В. Фрунзе считал, что обучение слушателей должно быть неразрывно связано с боевой и политической подготовкой войск, со всей практикой социалистического строительства страны.