Не ходи, Эссельте, замуж - Светлана Багдерина

И тут Агафон взорвался.

– Ах, вы так!!!.. Вы так!!!..

Стерпеть под вражеским обстрелом мелочный ущерб чужому платью и даже своей шкуре волшебник мог и желал. Но повредить посох?! Посох Агграндара?! Посох его, Агафона?! Доставшийся ему такой ценой?!..

– Ах, вот вы как?!..

Ответа на риторические вопросы нет и быть не может – этот непререкаемый факт неизвестным снайперам суждено было узнать в следующее мгновение.

С белесого мутного неба, откуда ни возьмись, сорвались три черные молнии, ударили в сухую, упрямо не желающую намокать под мелкой мерзкой моросью траву вокруг занявших оборону стрелков, выбили снопы белых искр и осыпали ими оружие.

Изогнутые луки взметнулись к небу в столбе зеленого пламени.

Не растерявшись, стрелки схватились за мечи и кинжалы. Но что такое три коротких меча и три тонких кинжала против одного отряга, взбешенного трехминутным лежанием носом в пыль?..

– Хелово отродье… – сквозь сведенные адреналином короткой схватки зубы процедил Олаф, с надеждой озирая угрюмые окрестности. – Почему их было так мало?

– Я…в-в… в-впечатлен… – заикаясь и отряхивая ломкие травинки с наряда, пробормотал чародей, принимая вертикальное положение и с болезненной бледностью на физиономии оглядывая поле короткого боя.

Отряг вздрогнул, словно очнулся от гипноза, глянул под ноги, сконфузился и поспешно спрятал за спину топор.

– Если бы эти слюнтяи дрались как настоящие воины, я бы так не взбеленился. Ну надавал бы по кочанам… как следует. Ну в ухо звезданул… скулу там своротил… на затылок… Они сами виноваты! Лук – оружие трусов! – он бросил быстрый короткий взгляд на опасно набирающую воздух в грудь Серафиму, и поспешно добавил: – …и женщин.

Сенька умиротворенно сбавила обороты и спохватилась:

– А где же король?

– Величество?.. – позвал волшебник, осторожно раздвигая посохом кусты за прорванной линией неприятельской обороны. – Эй, уладский пленник?..

Из-за дальнего камня раздалось тягучее мычание.

– Конначта?!

Спасатели дружно бросились на стон, и метрах в пяти от поля боя, рядом с норкой какого-то любопытно посверкивающего из глубины пятью красными глазками зверька, обнаружили нечто человекообразное, плотно запеленутое в одеяло наподобие мумии ушедшего в лучший из миров узамбарского правителя. Но, в отличие от мумии, пестрый сверток изо всех сил доказывал, извиваясь и кряхтя, что он никуда из этого мира уходить не собирается, а, скорее, наоборот.

– Конначта?..

Ухватить одеяло за край и поднять руку вверх было для конунга делом одной секунды, и на секунду следующую друзьям под ноги выкатился волчком и растянулся во всю длину замотанный в бурые бинты плюгавенький человечек самого некоролевского роста, но с королевским рубином на пальце.

Рука Агафона дернулась было за противочумной защитой, но кроме обвисших на ушах веревочек не нашлось ничего: сбитые шальной стрелой рога и копыта остались лежать под корявым деревом – последним убежищем мага.

Но каждый знает, что бывают в жизни вещи и поважнее личной безопасности.

И в приступе гражданского самосознания чародей сделал шаг вперед и отважно потыкал освобожденного концом посоха в бок.

– Эй, Конначта?

Коротышка схватился за опутавшие лицо бинты, выдохнул шумно, и жалобно уставился на маячившее над ним бледное носатое лицо, полузакрытое развившимися кудрями под сплюснутой шляпкой на фоне дырявого ворота, на кокетливо торчащую из плеча стрелу, на сжимаемый в руке посох…

– Э-э-э?.. Дочь моя?.. – наконец, сипло выдавил он. – Д-дочь…чурка?.. Как тебя?.. рад я… видеть… д-дитя м-моё…

Агафон открыл рот и довольно болезненно ткнул себя пальцем в грудину.

– Меня?..

– Д-да, к-конечно… – с трудом сел и неуверенно кивнул король. – Ты ведь моя… Э-э-э… наследница? Словами… не описать… как счастлив… лицезреть… родную мордашку… своей маленькой… Э-э-э… прелести.

– Краткосрочная аминазия памяти, – понимающе поджав губы, авторитетно поставил диагноз маг.

– Они ему по кумполу дали, наверное, когда крали, – сочувственно покачал головой отряг. – Стрясли мозг.

– Ну, тогда мозготрясение, значит, – не стал упорствовать студент, не слишком разбирающийся в тонкостях медицины, и с готовностью сменил приговор. – Всё равно. Ничем не лучше.

– А, ерунда, – рассеянно махнула рукой Серафима, со всё возрастающей тревогой и неприязнью оглядывающая странные окрестности и чужое небо. – В нашем деле мозги – не главное. Стряслись – утрясутся обратно… по дороге. Да еще дочь свою повстречает…

– Еще одну? – настороженно замер и вытаращил водянистые серые глаза Конначта. – Но их же, вроде, всего…

– Эссельте!!! Радость моя!!! Ты цела!!!

Спасатели и спасенный прикусили языки и дружно подскочили.

Ломая кусты, с противоположной стороны поляны на вершину холма выскочила маленькая щуплая фигурка в кольчужной безрукавке и в кожаных штанах с бронзовыми наколенниками, и с простертыми в недвусмысленном жесте руками кинулась к главному специалисту по волшебным наукам.

– Я увидел тебя ночью… во дворе… и узнал по платью! Деточка моя! Дай себя… тебя… обнять!..

– А вы, гражданин, кем этой девушке приходитесь, пардон? – первая пришедшей в себя, Серафима строго преградила путь экспрессивному незнакомцу к волшебнику, ошалело взирающему на приближающуюся персону.

– Я ее отец, король Гвента! – остановился и вызывающе выпятил грудку колесиком неизвестный. – А вы кто такие?! Кто смеет мне перечить?!

– Еще один король? – как бы в ответ на последний вопрос, Олаф взял вновьприбывшего отца номер два тремя пальцами за плечико и придирчиво уставился на него.

– В смысле? – забыл задираться, замер и заморгал в ответ претендент.

– В смысле, чего другого изобретите, товарищ, – сухо прищурилась царевна и скрестила руки на груди. – Король Гвента у нас уже есть.

– Король Гвента не может есть!.. не может не есть!.. не может быть! – взвился, как ужаленный гиперпотам, новоявленный претендент на гвентянскую корону. – Потому что я и есть… и есть… и пить…

Всё это время тщедушный незнакомец, моргая близоруко, изо всех сил пытался выглянуть из-за скалоподобного отряга на скромно ковыряющего землю носком сапога чародея, но вдруг шальной нетерпеливый взгляд его нечаянно упал на руку замотанной в бинты личности на заднем плане.

Замотанной в бинты и исподтишка на четвереньках в кусты ускользающей личности, если быть совсем точным.

И тут Конначту номер два будто ткнули раскаленным шилом в королевское достоинство.

– Стой!!! Отдай!!! Изменник!!! Вор!!! Надуватель!!!

Отшвырнув Сеньку в одну сторону и ловко обойдя отряга с другой, самозванец в несколько прыжков нагнал необъяснимо дезертирующего короля номер один, повалил и стал пытаться оторвать ему кисть.

– Отдай!!! Отдай кольцо!!! Уголовник!!! Выскочка!!! Самовыдвиженец!!!

– От такого и слышу… – отбивался гораздо энергичнее, чем оправдывался перевязанный король.

Но и номер два был не промах, и оба Конначты повалились на колючую ломкую траву, мутузя друг друга на чем Белый Свет стоит. Из катающейся по вершине холма кучи-малы то и дело мелькали исступленно работающие коленки, кулаки, локти и сапоги, и доносились брызжущие старыми обидами оскорбления.

– Гад!

– Пес!

– Осёл!

– Козел!

– Баран!

– Свинья!

– Крокодил!

– Крыса!

– Слизняк!

– Жаба!

– Свинья!..

– Свинья уже было.

– Тогда… э-э-э…

– Хомячки.

Снисходительно усмехаясь себе под нос, отряг без малейших усилий ухватил обоих бойцов за шкирки, оторвал от земли и развел руки в стороны.

К его немалому изумлению, с переменой дислокации на ратоборцев накатило второе дыхание, и поле сражения окончательно превратилось в поле брани.

– Тать!

– Мужлан!

– Узурпатор!

– Ничтожество!

– Висельник!

– Бандит!

– Заморыш!

– Хиляк!..

Даже будучи подвешенными в воздухе в метре от земли, противники с завидным упорством пытались если не огреть, то лягнуть друг друга.

– Лжекороль!

– Смерд!

– Трепло!

– Плебей!

– Золотарь!

– Нищеброд!..

– Тихо вы! – не выдержал и, не дождавшись примирения, сердито гаркнул конунг, на которого падали все пинки и тычки, не долетающие до неприятеля по вполне понятным причинам, и от всей души тряхнул непримиримых поединщиков. – Рот закрыли и быстро признались, кто из вас настоящий…

От могучего рывка, положившего конец второму раунду, бинты с физиономии спасенного отрядом Конначты соскользнули…

– Бриггст?!?!?!..

Изумленно тараща глаза на худенькое остренькое личико приморского графа, Олаф на мгновение потерял бдительность, и второй король Гвента – как выяснилось теперь, он же первый и единственный – вывернулся из дрогнувших пальцев, грохнулся на землю, ухитрившись выхватить по пути из ножен отряга охотничий нож и, как разъяренный выкусень, бросился, вопя, на уличенного в очной ставке противника.[39] Перепуганный самозванец взбрыкнул что было силушки, дал прочувствованного пинка в лоб атакующему королю, выпал из лишившегося остатков пуговиц камзола и кинулся наутек.