Со вкусом гнили - Darknessia

— Эй, ты ещё там? — загремел в ухе голос Шлака.

— Не надо так орать! Вот же… На дело не пойду и тебе не советую.

— Чего? — разочарованно протянул Шлак. — Ссышь? Испугался какой-то птички-переростка?

— Я не настолько отбитый и отчаянный, чтобы ввязываться во всякую сомнительную хрень, — отрезал Ив. — Все, отключаюсь.

Он вытащил из уха наушник и с тяжелым вздохом спрятал его в карман. Со стаканом в руках уселся на ступени шаткой боковой лестницы.

Всего лишь полчаса назад он оставил товарища в медицинском кабинете базы. Тот был весь в крови, с трещинами в ребрах, слепой на один глаз и без единого живого места на теле. И теперь он снова рвется в бой, как только услышал про тварь. Будто у него какой-то пунктик насчет убийства странных существ. После разговора с Тощим его безумное поведение стало чуть более понятным, но ведь всему должна быть мера. Кажется, он просто не может жить без этого. Постоянно проверяя границы сил, доказывает себе, что он не пустое место. Как далеко его может завести желание обрести признание?

Ив с удивлением обнаружил, что беспокоится за Шлака. Это было совсем лишнее в жизни, в которой и так хватает беспокойств. Ив полагал, что чем меньше людей к себе подпускаешь, чем меньше возникает привязанностей, тем проще. Поэтому, поступая на службу к Тощему, заводить друзей не собирался, ведь может случиться и такое, что когда-нибудь их придётся убить. Каждому известно, какими методами теневой барон расправляется с предателями или с теми, кто стал ему бесполезен. От него уходят либо на пенсию, либо в крематорий.

Вдруг стало не по себе от мысли, что придется работать на Тощего до конца своих дней. Не то чтобы у Ива были какие-то планы на будущее, просто он ни разу всерьез не задумывался о том, какие обязательства накладывает принятие помощи от теневого барона. В тот раз у него не было выбора, потому что никто в здравом уме не выберет умереть в корчах от заражения крови и обречь сестру. Тощий предложил помощь и работу, и Ив согласился не раздумывая.

Нельзя сказать, что до этого жизнь была правильнее. Нет, она с самого начала была паршивой, отвратительной, с привкусом гнили, к которому привыкаешь со временем, и он начинает казаться нормальным. Так что если бы кто спросил, жалеет ли он, что связался с Тощим, он бы ответил, что нет, не жалеет. Что тот момент, когда он валялся в подворотне с только что отрубленной рукой, не в силах даже остановить кровь, потому что второй руки тоже не было, и Тощий склонился над ним и предложил решение всех его проблем — вот этот самый момент был лучшим в жизни Ива.

Он не спеша допил яблочное вино, оставил стакан на ступенях, надел респиратор и побрел к дому.

Огнев рос в высоту, а не вширь, и потому путь из центра к окраинам не занял много времени. Ив скрипнул ржавой незакрывающейся дверью многоэтажки. В подъезде было темно — опять кто-то выкрутил лампу. Воняло мочой и куревом. На потрескавшемся затертом бетоне темнели пятна различного происхождения, какие-то давние, высохшие, какие-то совсем свежие. Ив приложил браслет к панели для вызова лифта — он не открывался всем подряд, а только тем жителям, у которых был к нему доступ, что сводило к минимуму загрязнение кабины и использование не по назначению. Узкий скрипучий лифт быстро преодолел четырнадцать этажей и после недолгой заминки открылся.

В квартире как всегда было темно и тихо. Ив захлопнул дверь и молча разделся в ожидании, что сестра вот-вот окликнет его из своей комнаты. Однако обычного приветствия так и не последовало. Сердце тут же ускорилось от безотчётного беспокойства, а в голове начали возникать один хуже другого различные варианты.

— Мила? — тихо позвал Ив, стоя у закрытой двери. Все же самым вероятным оставался вариант, что сестра просто спит, хотя он не мог припомнить, чтобы она хоть раз спала во время его возвращения.

Когда она не ответила, Ив решил заглянуть в комнату, повинуясь какому-то своему внутреннему порыву. Свет из коридора через приоткрытую дверь упал на кровать. Ив с облегчением выдохнул. Сестра действительно спала. Она лежала на кровати, завернувшись в любимый лоскутный плед. Светлые волосы, перехваченные повязкой, разметались по подушке, вокруг глаз залегли глубокие тени, а впалые щёки казались до странности бледными. Ив постоял немного в дверях, прислушиваясь к её дыханию, однако поселившаяся внутри тревога все не давала покоя. В конце концов он подошёл к сестре и дотронулся рукой до щеки. Нахмурился, вспомнив, что его металлический протез не ощущает тепло, и коснулся щекой ее лба. Холодная.

— Мила! Эй, Мила!

Он принялся трясти сестру за плечи, сначала легонько, потом все сильнее, потому что она не реагировала. Паника подкатила к горлу, стало трудно дышать, трудно думать. Ив откинул одеяло, приложил ухо к груди.

— Ну же, просыпайся, сестрёнка!

Вроде, бьётся. Или это стучит в ушах учащенное сердцебиение?

Ив отстранился от сестры, обвел взглядом комнату. Нет, тут собственными силами не справиться, ведь он понятия не имеет, что делать. Трясущимися руками он приложил к уху наушник, а на браслете набрал команду для вызова медицинской помощи.

— Отделение приема заявок медицинской помощи города Огнева, — откликнулся безэмоциональный голос автоответчика. — Помощь требуется вам или другому гражданину?

— Другому, — ответил Ив и поспешно добавил: — моей сестре.

— Назовите номер полиса медицинской страховки гражданина, которому требуется помощь.

— У нее… э… кажется… — судорожно пытался сообразить Ив.

— Не поняла вас. Пожалуйста, повторите.

— У нее нет страховки.

— В случае отсутствия полиса медицинской страховки, наша организация не несет ответственность за жизнь и здоровье гражданина.

— Что? В каком это смысле, мать вашу? — яростно зарычал Ив. — Просто пришлите аэрокар, я заплачу!

— Всего вам доброго! Берегите себя! — отчеканил равнодушный голос, и связь оборвалась.

Ив вырвал наушник и в сердцах швырнул его об пол. Никогда ещё не приходилось обращаться в официальные медицинские организации Огнева и, похоже, больше не придется. Но не понесет же он сестру на руках через полгорода в кабинет на базе? Конечно, понесет, вот только может быть уже поздно.

Ив рухнул на колени у постели сестры и в новом приступе отчаяния принялся трясти ее за плечи и хлопать по щекам. В глазах защипало, начала подкатывать тошнота.

— Давай же, сестрёнка, — прошептал он в ее тонкую руку, — пожалуйста.

Вдруг Мила дернулась,