Дразнилки (СИ) - Матюхин Александр Александрович

Много лет назад Лёва Выхин нашел пещеру, полную узоров и светящихся лиц. Полную голосов, которые шептали что-то странное, завораживающие. Они кормили историями про тварей божиих, развлекали вниманием, которого не хватало, просили приходить ещё и ещё, потому что без Выхина им было скучно – смертельно скучно.

Он успел забыть про неприметную тропинку, которая вела к пещере, но сейчас удивлялся, как же это могло произойти? Вот ведь она, мышечная память, ноги сами вели его. Нужно было просто расслабиться и получать удовольствие.

В прошлом Лёва Выхин безошибочно находил пещеру всякий раз, как углублялся в лес. Даже не задумывался: прибежал в квартиру, сгрёб в школьный рюкзак тетради, карандаши, карманный фонарик, несколько свечей, которые мама хранила на случай, если выключат электричество (на юге летом это случалось нередко), стирательные резинки, бутерброды, бутылку воды – и тут же рванул обратно. По дороге, Выхин помнил, его настиг запоздалый страх, но не о том, что он наткнется на разозленного Капустина с дружками, а о том, что не найдет дорогу. Но – нашел. Сразу же. Нырнул в овальную дыру среди мха, наледи и комьев грязи. Приземлился в окружение светящихся узоров, задохнулся от радости…

Прибегал в пещеру каждый день, сразу после школы. Иногда сидел внутри до темноты. Всё время общался с тварями божиими: рассказывал истории из жизни, слушал. Закрывал глаза – а за веками мелькали лица. Трогал теплые камни. От прикосновений было радостно и не так одиноко.

Он рассказывал про Мурманск, где девять месяцев в году лежит снег. Про Полярную ночь, Северный-Ледовитый океан, про кружок карате и секцию бокса, в которую ходил. Про первую безответную влюбленность, которая так разозлила, что он специально несколько дней задирал одноклассника (который был влюблен в ту же девочку), чтобы подраться с ним за школой после уроков. Одноклассник был слабее, от драки увиливал, поэтому Выхин подрался с кем-то во дворе, оттачивая удары, будто на тренировке. До первой крови, вроде бы. Он уже не помнил.

Рассказы про драки, злость, агрессию нравились тварям божиим. Ими они питались. А взамен рассказывали свои.

Особенно Выхину запомнилась история про первых людей, которые раскололи камень. Это был пересказ Библии, но какой-то неправильный, нелепый, а от того интересный.

Когда Бог создал Рай на земле, говорили Твари божии, он поселил в нем мужчину и женщину, разрешил им делать все, что угодно, но только нельзя было раскалывать камни, которыми Бог застелил землю. Ну, камни и камни, кто же будет их колоть, в самом-то деле. Но в какой-то момент Одам и Ива (именно так, коверкая имена, говорили Твари божии) захотели построить себе хорошее и крепкое жилье. Он поставили домик из деревьев, но сильные порывы ветра разрушили их. Тогда они вылепили дом из глины и сухой травы, но он неприятно пах и размокал под дождем. В конце концов, они взяли камни и стали складывать дом из камней. Ладный выходил дом, надежный. Но когда он был уже почти закончен, выяснилось, что не хватает нескольких камней, чтобы закрыть отверстие у основания крыши. Во всем земном Раю не находились камни подходящего размера. Одам и Ива целыми днями бродили и искали камни. Примеряли, выбрасывали, искали снова. Вскоре это превратилось в навязчивую идею. День за днем, камень за камнем. Дом стоял недостроенный, и в него было неуютно возвращаться. Тогда-то и появились Твари божии в обличии ворона, что брал камешки в клюв и молча кидал их на землю. Один камешек, второй, третий. Звуки ударов разносились по пустынному миру. Одам и Ива смотрели на ворона и постепенно начинали понимать, что он имеет в виду. А дальше всё пошло по накатанному сюжету. Взяли они камень и раскололи его, чтобы подогнать под размер. Высвободили силы, которые хранились внутри камней. Силы, которые побаивался даже Создатель этого мира. За это-то он и изгнал Одама и Иву из Рая, напихав им в котомки осколки разбитых камней в Тварями божиими в придачу. Первые люди вскоре умерли, оставив потомство. Люди расплодились по земле, забыли про камни, выдумали себе других богов и другие легенды, но суть в том, что твари божии, первородные силы, ни о чем не забыли. Осколки, выдворенные из Рая, так и путешествуют теперь по свету, в надежде вернуться обратно.

Выхин помнил, как задал вопрос: а есть ли в этой пещере те самые первые камни?

Голоса ответили ему…

Сейчас же Выхин смотрел на свои руки, кожа на которых набухла и сморщилась от влаги – ему снова хотелось рисовать. В кармане брюк лежал камень – один из многих. От него исходило давно забытое тепло. Его хотелось забросить в рот и обсасывать, как карамель.

Выхин для этого и вернулся в город, верно? Чтобы найти пещеру, взять камни, насладиться их энергией, прикоснуться к забытым ощущениям. Пообщаться. Забыть об одиночестве, которое почти двадцать лет преследовало его.

Но так ли он хотел общения с тем, что сидело в пещере?

Была и обратная сторона. Выхин знал, что именно камни заставляли его рисовать. Подчинили своей воле. Питались его злостью. Они были паразитами, которые присосались к сознанию подростка и высасывали из него чувства и эмоции до тех пор, пока Выхин не нашел в себе силы сбежать. Ему пришлось заплатить… о, да…

Но все же проклятые камни хотели завладеть им снова. Выхин сам хотел. Или обманывал себя, чтобы не думать о последствиях.

Он едва не повернулся обратно в лес, но его отвлек свет фар на трассе. Мимо тяжело прогрохотала фура, обдала спёртым жарким поток воздуха, и скрылась за поворотом. Выхин остановился на обочине, размышляя.

Вернуться или убежать?

Мысли подсказывали – бежать! Тело хотело вернуться.

Он побрел вдоль дороги в сторону мягкой полоски рассвета, что поднималась на горизонте. Были видны силуэты высоток новенького микрорайона. Подступала жара, давшая людям небольшую передышку на ночь. Выхин знал, что скоро вспотеет и проклянет нынешний август, но пока ещё было прохладно. Можно успеть добраться до дома.

А что, если в квартире его уже ждут? Может, сразу рвануть на автовокзал, или – что проще! – поймать попутку до соседнего городка, каких безмерно разбросано вдоль побережья, а затем бежать, путая следы, вглубь страны? Подальше от города и Капустина, от воспоминаний, пещер и кенотафа?

То есть, всё же бежать?

Он оглянулся на лес, в темноте которого скрывалось злобное демоническое нечто. Оно не пропало, не умерло, а всего лишь затаилось, ожидая возвращение Выхина. Хотело, чтобы он снова взял тетрадь и продолжил рисовать…

Выхин ускорил шаг, ощущая нахлынувшее давление. Будто за ним наблюдали со всех сторон. Будто собирались водить по кругу бесконечно долго, пока не сдаться и не сделает, что нужно.

Но лес всё же скоро закончился, слева потянулось кладбище. Выхин старательно выискивал в полумраке силуэт Ленки или кого-то из прихвостней Капустина, но, конечно же, никого не обнаружил. Он дошел до автобусной остановки, где был прошлым утром, рухнул на скамейку и только сейчас, в подступающем рассвете, понял, что сильно вымотался.

Сознание раздваивалось. Так случается у заядлых курильщиков, которые пытаются расстаться с привычкой. Сигарета превращается в объект непреодолимого желания и ненависти одновременно. Чувства обостряются настолько, что непонятно, какой выбор лучше. Хочется втянуть запах сигаретного дыма и стошнить от вкуса табака на языке. Определенно, худшее состояние в жизни.

Растянувшись на скамейке, Выхин смотрел на светлеющее небо, в котором постепенно растворялись звезды. Он подумал, что давно не засыпал где-то кроме крепости из одеял и стульев. Открытые пространства пугали его. Хотя, сейчас-то чего бояться? Он уже увидел кошмар из прошлого, и был уверен, что это кошмар – реален.

– А Лёва выйдет? – пробормотал Выхин слабым голосом, подражая кривлянию Капустина. Этот голос он слышал последние двадцать лет в тревожных снах. – Мы в мячик поиграем, шарики побросаем друг в друга. Выбьем зубы, сломаем челюсти, заставим голым плавать в ледяной воде, а потом наденем на голову пакет с дерьмом и завяжем, оставив крохотную дырочку для носа, чтоб не задохнулся. И еще, и еще в классную игру сыграем! Называется «Прихлопни тапком таракана»! Это когда мы будем каждый раз, когда видим Лёвочку, подбегать к нему и бить его по щекам ладонями. Смешно же? Смешно?