Тайная сторона дела Пеньковского. Непризнанная победа России - Анатолий Максимов

Наибольшую безоговорочность в предательстве Пеньковского вызывают сведения, которые он передавал на Запад. Однако более глубокий анализ их содержания говорит, что эти сведения были мало эффективны. Они, в частности, подтверждали уже известные данные — о ракетах на Кубе или о размещении некоторых баллистических ракет в СССР, обнаруженных американским спутником-шпионом. Разница в информации в несколько дней поднимала престиж агента и усиливала доверие к его информации. Это была тонкая дезинформационная работа.

Известно, что практика маскировки в нашей армии (у нас были даже специальные войска) в год Карибского кризиса была на высоком уровне. Снимки наших ракетных позиций, сделанные с самолета-шпиона У-2, выглядели навязчивой демонстрацией, составной частью «блефа» — «мы тайно завезли ракеты, и вот они здесь — давайте торговаться…» Эти позиции были показаны с намеренно демаскирующей целью. Зачем?

Снимки и «информация» Пеньковского выполнили свое назначение — доверие спецслужб Запада к агенту возросло, и Пеньковский выиграл в глазах западных спецслужб как дезинформатор.

Следующий аспект — проникновение в планы противника. Пеньковский многократно (шесть раз) возвращался в беседах с «коллегами» из СИС и ЦРУ к одной и той же идее — «дайте мне портативный ядерный заряд для уничтожения важных стратегических объектов в Москве».

Но именно в это время нашими военными конструкторами боеприпасов велись работы по поиску возможностей создания малых атомных зарядов — мин, торпед, снарядов (об этом автор знал не понаслышке, а как инженер морской артиллерии и по боеприпасам). В этой связи упреждающая практика работы госбезопасности страны должна была предусмотреть возможность провокации с «ядерными зарядами» на территории СССР, если таковыми противник располагал.

В этом случае Пеньковский выступал нашим информатором об интересах Запада, потому что советская сторона знала о зловещих американских планах, предусматривающих упреждающий ядерный удар по Советскому Союзу.

И наконец, еще один аспект. Связь с Алексом на территории Союза была организована западными спецслужбами с вопиющей безграмотностью, граничащей с пренебрежением к безопасности работы со своим агентом. А ведь Пеньковский был профессионалом — военным разведчиком ГРУ. И при этом с точки зрения подставы он мог выступать как компрометирующее западные спецслужбы лицо, ибо последующая демонстрация на суде его операций по связи на примере с Винном показала глубочайший непрофессионализм тех, кто его курировал со стороны англичан и американцев. Но этого не должно (и не могло) быть! И потому напрашиваются два вывода: Пеньковский в «играх в разведку» с Винном задался целью задокументировать якобы их «конспиративные» отношения, а Запад в подобной ситуации на грани провала «списывал» агента со счетов для придания еще большего веса ему в глазах своих правительств как ценного источника информации в СССР.

И все же главное, на что следует обратить пристальное внимание: близость «дела Пеньковского» к событиям, связанным с Карибским кризисом, и совпадения интересов Советов в двух плоскостях стратегического масштаба — кубинская проблема и «ракетно-ядерный» щит страны.

К вопросу о недоверие к работе Алекса. И с нашей стороны и со стороны западных критиков действий кураторов Пеньковского оно главным образом было вызвано тем, что в 1958 году новым руководителем КГБ А.Н. Шелепиным было дано указание: изменить методы работы против Запада с акцентом на активную наступательную стратегию. При этом он ссылался на положительный опыт органов госбезопасности в 20—30-х годах и позднее, в военные годы. В 1959 году предатель — сотрудник КГБ Голицын сообщил ЦРУ о намерении советской госбезопасности провести значительную акцию тайного влияния. Он сообщил о якобы уже начале разработки операции по дезинформации Запада с участием ГРУ.

С точки зрения объективности оценки намерений Алекса в работе с СИС и ЦРУ в его биографии была Турция, где он «наследил» и как разведчик, и как человек с отрицательными чертами характера. «Турецкий период» в оперативной жизни Пеньковского поддавался проверке. Как тут не вспомнить появление в Европе в 1921 году эмиссаров легендированной организации МОЦР (операция «Трест») или в 1941 году эмиссара в абвере от организации «Престол» (операция «Монастырь»)?!

Советская сторона учитывала факт подмоченной репутации СИС, которая пострадала после провалов с военно-морским атташе Весселом, нашим нелегалом Беном-Лонсдейлом-Молодым, Маклипом и Берджессом из «Кембриджской пятерки» или Джорджом Блейком. СИС стремилась реабилитировать себя в глазах своего правительства, союзников по разведывательному сообществу в НАТО и перед налогоплательщиками. Наша разведка «помогла» им в «деле» с Пеньковским.

Анализ «дела» говорит о том, что к моменту появления перед западными спецслужбами Пеньковского-заявителя для советской госбезопасности необходимы были условия — фон для начала крупномасштабной акции по дезинформации стратегического значения.

Итогом усилий КГБ — ГРУ могло стать следующее. Если с самого начала у Пеньковского была роль подставы-дезинформатора, то ответ следует искать в области политики двух великих держав, проводимой в отношении Кубы, и в вопросах, связанных с проблемой контроля за вооружением.

В начале 60-х годов Советский Союз имел две большие стратегические задачи: сохранить режим Ф. Кастро на Кубе (американцы делали все возможное, чтобы его свергнуть путем переворота, и готовили мощное вторжение); разработать и увеличить выпуск межконтинентальных баллистических ракет, не вызывая подозрений Запада. При этом СССР всячески старался убедить Запад в своем отставании от США в этой области.

Подозрения о том, что Пеньковский являлся частью операции по дезинформации Запада (сведения Голицына), аргументировал еще британский контрразведчик Питер Райт. Твердо не веря в честность Алекса, он говорил: Пеньковский пришел в американское посольство как заявитель, и беседа с ним проходила под подслушивающей техникой русских.

Это был ответ на вопрос: Пеньковский завербовался. Райт сомневался в разведывательной информации Алекса — слишком широкие возможности и факт передачи подлинных секретных материалов. Часть этой информации содержала сведения об известных Западу советских разведчиках, а значит, не наносила ущерба нашей стране.

Справка. В ГРУ чуть ранее Пеньковского был предатель Петр Попов, и его информация, переданная на Запад, работала на Пеньковского — Алекс был «свободен» в передаче сведений своим «коллегам» из СИС и ЦРУ.

Автору, как бывшему контрразведчику и профессиональному сотруднику госбезопасности, близка и понятна позиция Райта, касающаяся получения Пеньковским информации (добыча): весьма странное пренебрежение профессионала личной безопасностью и факт массовой утечки секретных сведений в условиях жесткого контрразведывательного режима в СССР. Такой массовый отток информации говорит о том, что к ее «утечке» приложили руку органы.

Что же могло произойти в «деле Пеньковского»? Есть несколько вариантов ответа на эти вопросы.

Вариант 1. Пеньковский — предатель: разоблачен, судим, расстрелян. Сам факт его судебного разбирательства работает на схему «Куба — программа МБР».

Вариант 2. Пеньковский — предатель: разоблачен, сотрудничал с органами госбезопасности против западных спецслужб, судим, все же (якобы) расстрелян. Судебное разбирательство построено с учетом дезинформации Запада в отношении схемы «Куба — программа МБР».

Вариант 3. Пеньковский — не предатель: «разоблачен», «судим», «расстрелян». «Достоверность» переданных на Запад сведений подтверждается фактами «разбирательства», «осуждения», «расстрела».

То есть проводится акция по типу классической операции «Трест» по активной дезинформации и дезорганизации усилий Запада.

По любому из этих вариантов и КГБ и ГРУ ГШ МО решали задачу стратегического значения по дезорганизации внешнеполитических усилий Великобритании и США путем дезориентации их в истинных целях Советского Союза относительно Кубы и программы МБР.

Вот к каким выводам удалось прийти после многочисленных сопоставлений фактов. А поднимался автор к этим выводам по ступенькам-акциям «Заговор послов», «Трест», «Снег», «Монастырь» и особенно понятной ему — операции «Турнир».

Следующий вопрос вытекает из всего вышесказанного: почему «дело Пеньковского» не раскрыто до сих пор? Тем более если правилен вариант 3 (не предатель). Однако вспомним: Буйкис-Шмидехен «судим», дело раскрыто через 48 лет; Тойво Вяха — «судим», «расстрелян», дело раскрыто через 38 лет; операция «Снег» предана гласности почти через 50 лет и операция «Монастырь» через четыре десятка лет.