Непростительно красива, или Лекарство Его Высочества (СИ) - Обская Ольга

– Я не люблю масло, – нисколько не покривила душой Снежана. Тост с листом салата и тонюсенькой долькой лимона показался ей ровно тем, что требовал сейчас её организм. Стесняться не стала – приняла угощение.

– Нам нужно подружиться, – Ларитта тоже взяла с блюда хлебец. – Нам обеим это выгодно.

Неожиданное заявление вызвало крайнее любопытство. Снежана с ходу даже придумать не могла, какую выгоду может получить собеседница от дружбы с северянкой. Та не стала томить, тут же выдала свои умозаключения.

– Трудно быть одиночкой. Я не привыкла. Мы, южане, любим хорошую компанию. Мне нужна приятельница. Но здесь на фестивале каждая сама за себя. Даже лучше сказать – каждая против всех. Нужно держать язык за зубами, если не хочешь, чтобы тебя съели. Любое твоё слово тут же обернут против тебя. Ни с кем нельзя быть откровенной, никому нельзя доверять.

– Полагаешь, мне можно?

С чего бы вдруг такое доверие?

– Да. Только тебе. Ты единственная, кто не будет бороться за принца. Разве я не права? – Ларитта широко улыбнулась, обнажив идеально ровные белые зубы. – Давай на чистоту. Ты прекрасно понимаешь, что никто в здравом уме не допустит, чтобы северянка стала супругой Его Высочества. Уверена, тебя предупредили, что ты здесь формально – только для соблюдения давнего закона. И наверняка, у короля нет ни единого повода сомневаться, что ты не будешь пытаться очаровать его сына, иначе бы он тебя не пригласил на фестиваль.

А Ларитте в уме не откажешь.

– Ты не видишь во мне конкурентку, поэтому и решила, что подхожу в приятельницы? – обобщила мысль собеседницы Снежана.

– Да.

Удивительная прямота – на грани фола. Но в любом случае лучше, чем притворство.

– Думаю, и тебе будет полезно моё приятельское отношение, – Ларитта потянулась за вторым тостом. – Обещаю поддержку и нескучную компанию. Поверь, больше никто не предложит тебе ни одного, ни второго.

Снежана не знала, можно ли доверять южанке, но одно точно – приятельские отношения с такой девушкой не помешают. Чувствовалось, что Ларитта может оказаться кладезем полезной информации.

Глава 40. Пещера мрачных дум

Глава 40. Пещера мрачных дум

– Похлёбку арестантам приносят дважды в день, – глава охраны посмотрел на Крайдана почти с сочувствием. – Кричать бесполезно – никто не услышит, никто не придёт, но, говорят, помогает.

Он вставил факел в специальное отверстие в стене и вышел из камеры, запирая за собой тяжёлую металлическую дверь.

Пещера Коэна – естественное образование. Его создала природа, но будто специально, чтобы люди приспособили его под тюрьму. Здесь множество тесных, тёмных каменных пустот, которые оградили дверьми. Узников держат по одному. Считается, что осознать грехи и раскаяться можно только, оставшись один на один с собой.

Крайдан был готов к этому испытанию. Он постелил тунику на пол и сел, привалившись спиной к стене. Он слышал, что искажённые ментальные поля пещеры действуют на арестанта не сразу. Они медленно вкрадываются в думы, ищут слабые места, нацеливаются на самое болезненное. Отогнать мысли не получится, спрятаться от себя не удастся. Всё, что сделал неправильно, будет адски мучить тебя, выжжет душу горьким раскаянием.

Говорят, у каждого это случается по-разному. У Крайдана началось со звуков скрипки. Она жалобно пела. Её голос, высокий и тревожный, раздавался будто издалека. Но постепенно становился всё громче и громче, навевая терзающую тоску. Наконец стал невыносимо пронзительным, превратился в безутешный младенческий плач. Боль жадно стиснула горло. Крайдан понял, чей это крик. Его дитя, которому не суждено было родиться.

Горькая вина, что не спас младенца, огнём обожгла грудь. Крайдан мог бы что-то сделать. Мог, если бы знал. Почему он даже не почувствовал, что супруга носит его ребёнка? Почему был так слеп? Почему не защитил беззащитную невинную душу?

Скрипка надрывно стонала. Выносила свой беспощадный вердикт, что уже ничего не исправишь. Безвозвратность – у неё отвратительный горький вкус. Захотелось кричать, лишь бы только не слышать безутешный плач скрипичных струн...

– Похлёбка, – с металлическим лязгом дверь отворилась.

Выходит, Крайдан провёл тут уже половину суток. Время в пещере Коэна текло по-своему. Ему показалось, что прошёл один миг длиною в жизнь.

Стражник сменил факел и поставил перед Крайданом миску.

– Поешь, – сказал с искренним сочувствием, – говорят, ненадолго помогает.

Крайдан влил в себя пару ложек. Ожидал, что у тюремной баланды окажется прескверный вкус, но нет – кухарка старалась. Он уже успел заметить, что к узникам здесь относятся мягко – без назидательной строгости или осуждения. С каким-то мрачным философским состраданием. Здесь знают, что нет казни страшнее мук совести. Нет наказания горше, чем остаться со своими грехами наедине.

Крайдан отставил миску, закрыл глаза. Он уже чувствовал, что накатывает новая волна горестных дум. У волны синий цвет. Точь-в-точь как её глаза. Почему Снежана? Разве он виноват перед ней? Себя не обмануть – виноват. Он желал обладать ею с самой первой встречи. Он забыл, что давал клятву другой. В своих мыслях и низменных плотских фантазиях он уже много раз нарушил эту клятву. Он посмел целовать её так, будто она принадлежит ему. Он запомнил вкус её губ, чтобы снова и снова вспоминать его. Он обещал бескорыстную помощь, но не сдержал обещания. Она искала у него защиты, какую ищут у старшего брата или отца, но он не видел в ней сестру, он видел в ней желанную женщину. Он предал её доверие. Как можно предать деву с такими чистыми отважными проникновенными глазами? Крайдан ненавидел себя…

– Похлёбка…

Альмира не привыкла рано вставать, но здесь, в этой забытой все-Творцом обители, её будил по утрам звук колокола. Низкий, размеренный, унылый, Послушницы рано начинают свой день. Она не могла понять зачем. Их жизнь так нетороплива, так однообразна, так бесстрастна. Куда им спешить? Зачем подниматься до рассвета?

Она встала, подошла к окну. Везде, куда хватало взгляда – горы, горы, горы. Самый заброшенный уголок королевства. Альмира специально выбрала одну из отдалённых женских обителей, чтобы немного отсидеться. Она объяснила Крайдану, что ей нужно время успокоиться, пережить утрату, привести мысли в порядок. Он не стал возражать. Сам отвёз её сюда. Сам просил Матушку-настоятельницу, чтобы позаботилась обеспечить Альмире покой. И та расстаралась. Альмире отвели просторную светлую келью с отдельным входом. Приставили двух послушниц, чтобы выполняли любые просьбы.

В дверь негромко постучали. Кто бы это мог быть? Девицы, которые прислуживали Альмире, знали, что ненужно тревожить её раньше обеденного часа. Сердце ёкнуло – наверное, это прибыл он.

Альмира быстро накинула домашнее платье и отворила дверь. Насчёт того, кто стал её ранним гостем, не ошиблась. Они давно не виделись. Она замерла от нахлынувших чувств. Так всегда. Этот мужчина вызывал у неё и сладкий трепет, и смертельный страх. Сердце забилось в два раза быстрее под его властным взглядом.

Он шагнул внутрь, закрыл за собой дверь. На нём был серый длинный плащ. Ей хотелось скинуть капюшон с его головы, но она не смела. Он грубо притянул её к себе, И поцелуй его тоже был жёстким, подчиняющим.

– Какая тёплая. Только из постели?

Альмира снова задрожала – теперь трепет вызвал тембр его голоса, низкий, хриплый, будто угрожающий. Её хватило только на то, чтобы кивнуть.

– Надеюсь, у тебя есть то, что я просил?

– Да.

Она метнулась к сундуку. Нащупала под ворохом одежды шкатулку. У этой дорогой фамильной вещицы был секрет – двойное дно. Шкатулка досталась Альмире от матери – свадебный подарок. Открыть потайное отделение могли только представители рода. Удобная вещь, когда нужно спрятать что-то не только от любопытных слуг, но и от мужа.