История теологии - Бенгт Хеггланд

мает Святого Духа» (De baptismo, 111,21). Но само таинство сохра-

няется независимо от того, существует ли его действие или нет.

«Так же как крещеный не теряет таинства крещения, если он от-

падает от единства церкви, так и рукоположенный не теряет таин-

57 «Таинство — одно, сила таинства — другое». — Прим. перев.

101

ства совершать крещение, если он отпадает от единства церкви»

(De baptismo, 1,2). Крещеные нечестивцы и еретики имеют кре-

щение так же, как и праведные; но любви они не имеют.

Августин использует слово «таинство» («sacrament») в более

широком смысле, чем мы. По его мнению, крещение и причастие

являются главными таинствами. Они происходят от Христа и

наряду со словом образуют основание церкви (Ин. 19:34). Августин

проводит резкое разграничение между внешними знаками,

элементами таинства, и их духовным содержанием. Таким же об-

разом он различает внешнее слово и Дух, который говорит в слове.

Внешние знаки есть символы, указывающие на духовную ре-

альность. Августин представляет себе духовное действие как

параллельное внешнему событию. Они связаны на основании по-

веления Божия, но в то же время различны. Это «символическое»

понимание связано у Августина с мировоззрением неоплатоников.

Внешние вещи строго отделены от духовного, но в то же время они

могут представлять собой символы, указывающие на

божественное, в которых оно приближается к нам. Таинства есть

внешние знаки, вмещающие духовное содержание. Но они не

обязательно связаны с ним.

Противостояние с донатистами также затрагивает понятие о

церкви вообще. Как упоминалось выше, противники считали церко-

вью лишь сообщество святых, ограниченное их общиной. Возра-

жая, Августин говорит, что для них церковь существует

лишь в Африке. Для него же она является всей Христовой

церковью, распространившейся по всему миру. Эта церковь

основана на слове Христа, и в ней преподаются таинства. От этого

сообщества нельзя отделить нечестивцев и лицемеров. Те люди,

которые внешним образом принадлежат к церкви, должны

причисляться к ней, даже если у некоторых из них нет Духа или

любви. Последние не принадлежат к общению святых, к церкви в

собственном смысле слова. Ибо церковь в этом смысле для

Августина включает лишь благочестивых, тех, в ком действует

Святой Дух и в ком Он зажег любовь, «caritas». Они составляют

внутреннее невидимое сообщество, «единство Духа в союзе мира».

Через свое взаимное общение они выражают любовь, которая

излита в них через Дух Христов, и таким образом они образуют

духовное единство во Христе, являются телом Христовым. Эта

внутренняя церковь, скрепляемая невидимым соединением любви,

«invisibilis caritatis compages» не совпадает с внешней церковной

организацией, христианским миром. Внешняя церковь состоит из

всех тех, кто исповедует имя Христа и принимает таинства. Это

внешнее церковное сообще-

102

ство устанавливается через таинства и освящается словом и таин-

ством. Итак, его святость состоит не в святости его членов или в

харизме служителей. Но в этой церкви истинные христиане

и лицемеры находятся рядом друг с другом и живут вместе, как

пшеница и плевелы должны расти вместе до времени жатвы.

Итак, Августин говорит о церкви в двух значениях этого слова:

как о внешнем церковном сообществе и как об общении святых

или сообществе истинно верующих. Эти понятия не совпадают, ибо

во внешней церкви есть много нечестивых или не истинно

верующих. Но между ними сохраняется такое соотношение: сооб-

щество святых всегда находится внутри внешнего сообщества

церкви. Лишь там, где люди живут в единстве церкви, может быть

истинная вера. За пределами этого сообщества нет никакого спа-

сения, ибо там нет ни Духа Христова, ни любви.

Однако иногда Августин говорит о церкви в третьем значении,

когда он определяет ее как «numeras praedestinatorum».58 Этот круг

верующих не совпадает ни с внешним сообществом церкви, ни с

общением святых. Он не совпадает с внешней христианской

церковью, ибо можно думать, что Бог избирает людей и за преде-

лами церкви (здесь в качестве примера упоминается Иов, который

не был израильтянином) или тех, кто не приобщился к таинствам

(покаявшийся разбойник). Избранные также не все те, кто сейчас

принадлежит к общению святых. Ибо можно вообразить, что

некоторые из них со временем отпадут, поскольку не имеют дара

сохранения веры (donum perseverantiae). Избранными являются

лишь те, кто стал причастен благодати, а также до конца устоял в

вере. Природа вещей такова, что ни один человек не может видеть

или судить о том, кто принадлежит к собранию избранных. Можно

так проиллюстрировать тройственное понятие о церкви у

Августина:

А = внешнее установление спасения,

христианский мир; Б = общение

святых, невеста Христова,

невидимое сообщество любви; В =

собрание предопределенных к

спасению

58 «Число предопределенных». — Прим. перев.

103

Учение Августина о церкви имеет значение не только в свете

борьбы с донатистами, но также для понимания его представлений

о Царстве Божием и царстве мира, которое он приводит в

своем великом произведении «De civitate Dei».59 Состоящий из 22

книг, написанных в 413-426 гг., этот труд можно рассматривать как

апологию против обвинений язычников в том, что христиане

являются причиной несчастий, постигших общество, а также как

изложение событий мировой истории как борьбы язычества и хри-

стианства. «Civitas Dei»60 и «civitas terrena»61 предстают здесь, од-

нако, не как два правительства, власть которых должна быть уре-

гулирована, а как два сообщества («societates»), которые от начала

до конца времен находятся в состоянии борьбы друг с другом. Это

противостояние определяет ход истории и образует ее внутренние

связи. Оба сообщества скреплены узами любви. В одном случае

речь идет о тех, кто любит Бога до самоотречения, в другом слу-

чае — о тех, кто любит самого себя настолько, что презирает

Бога. Это различие существует уже в ангельском мире между

добрыми и злыми ангелами и проявляется в человеческом мире со

времен Каина и Авеля. О Каине сказано, что он построил город,

тогда как Авель жил на земле как пришелец. Через Христа град

Божий обретает конкретное воплощение в церкви, общении святых,

тогда как земное государство выступает в облике Римской

Империи и других языческих царств.

Таким образом, нельзя сравнивать эти оба понятия «civitas Dei»

и «civitas terrena», о которых говорит Августин, с современным про-

тивопоставлением церкви государству. Взгляд Августина шире. Он

говорит о двух линиях развития, о двух сообществах, действующих

в ходе исторических событий, а не о внешних силах или

организациях.

«Civitas Dei» — это не внешняя церковь или иерархия, но преж-

де всего общение святых, внутренняя церковь, которая скрыта, но в

то же время конкретизирована во внешней организации. «Ибо град

святых есть град вышний, хотя он и здесь рождает своих граждан,

в лице которых странствует, пока не наступит время его царства»

(De civ. Dei 15, I).62

Так же «civitas terrena» не совпадает с государством, но

обозначает сообщество злых и безбожных людей, которое было

движущей силой, стоявшей за образованием языческих государств.

59 «О граде Божием». — Прим. перев.

60 «Град Божий». — Прим. перев.

61 «Град земной». — Прим. перев.

62 Цит. по: Блаженный Августин, «Творения», т. 4, стр. 51; Алетейя, СПб,

1998. — Прим. перев.

104

Исходной точкой для Августина становится защита града Бо-

жия, общения святых, от языческого римского государства. По-

этому основной акцент делается на противоречии. Град Божий —

это сообщество Духа, состоящее из благочестивых и верующих.

Град земной — сообщество злых, враждебных по

отношению к Богу людей. Однако это не означает того, что

Августин враждебно относится к государству вообще. Отчасти он

признает, что даже злое языческое государство, которое

воплощает в себе «civitas terrena», совершает что-то хорошее,

поскольку поддерживает внешний порядок. Отчасти, он

представляет себе его в качестве идеала, которое также

существует ради внешнего порядка, но выполняя эту задачу, оно

также служит как средство распространения и укрепления царства

Божия. Таким образом, его цель — в граде Божием, а само оно

является лишь средством. Поэтому оно также подчинено граду

Божию и должно повиноваться его законам.

Из этого следует, что между «civitas Dei» и «civitas terrena» су-

ществует такое же соотношение, как между «caritas» и «cupiditas».