Графоманка - Аля Пачиновна

- Можешь не прятаться, он не видит. Мы ему ничего не покажем. Этому буке. Это будет наш с тобой  секрет…

Лера чуть приоткрыла глаза, а потом и губы, хватая ими разбавленный накалом и духами воздух. Рыжая обхватила пальцами Лерин подбородок и скользнула языком ей в рот.

Новодворская решила не ждать от нервной системы реакции, более защитной, чем охвативший ее ступор. Она пыталась понять, что мешает ей оттолкнуть от себя эту нимфу-пиявку, встать и гордо выйти… из сознания. Навсегда. Почему она не кричит, не бьется, не царапается, не пытается вырваться и убежать? Ведь рыжая ведьма делала все то же самое, что и Граф - соблазняла, совращала, змеей-искусительницей пробиралась в самые непроглядные, нехоженые уголки ее психики. Просто сейчас Леру никто не держал, не зажимал, не принуждал к наслаждению ласками. И потом, это была женщина! От неё не может  исходить такая же опасность, как от мужчины. Что плохого может сделать ей такая хрупкая красавица? Если пока всё, что она делала, было… хорошо?

Да, но можно же все это прекратить! Просто сказать: «Стоп! Хватит!», как тогда в душе. Почему она молчит?

- Она пахнет карамелью, - поделилась Мария с Графом и Лера вспыхнула, вспомнив, что это он сидит сзади и скрипит стулом. Или зубами.

- Ты смотри, аккуратнее там! - предупредил он хрипло и даже, казалось, ревностно. - С феминистками это не работает, они начинают драться сразу. Я за это дважды уже получал, даже Сталину досталось.

- Феминистки, которые за эмансипацию, почти всегда проигрывают женщинам. - Руки Марии скользнули под края Лериного неглиже, стягивая ткань с плеч, обнажая их для Графа. - Их зубы заточены на мужчин и на их место в социальном рейтинге. Системная ошибка. Парадокс. Но комплименты, подарки, знаки внимания и поцелуи от женщин домогательствами, унижающими достоинство, у них не  считаются.

Новодворская уже плохо различала некогда знакомые слова. Потяжелевший затылок лёг в чью-то ладонь. В другой оказалась ее, ставшая чувствительной до боли, грудь  и только по температуре Лера поняла, что обе ладони принадлежат Марии. Руки ее были прохладными, отчего горящую в лихорадке Леру пробирало дрожью до мозга костей. Персиковые губы снова накрыли рот, язык осторожно скользнул по сжатым зубам. Лере показалось, что хозяйка знойного аромата слегка усмехнулась.

Литература воспитала в Лере убеждение, что поцелуи без любви это и есть та самая пошлость, которую должна избегать любая приличная и уважающая себя девица. Но ни в одной книжке она не встречала нравственных инструкций к женским поцелуям. Если губы Графа внушали угрозу и вызывали желание… обороняться, то как нужно было относиться к губам Марии?

- Тебе очень идёт возбуждение, - отвесила комплимент рыжая ведьма и пустила пальцы бродить по Лериным эрогенным зонам.

- Слышал, что ни один мужчина не лижет так, как это делает женщина. Это правда? - Граф опять напомнил о своём участии в половом эксперименте над Новодворской. Которая, к слову, не в силах была его остановить - огни потолочных светильников завихрились над пылающей головой, затягивая в воронку обморока.

- Девяносто процентов мужчин не умеют обращаться с женской вагиной. Зато прекрасно знают, как нужно сосать, - томно проговорила Мария Лере в ухо. - Я их делю условно на два типа: комбайнеры - они прут по ней, как по пашне, и виолончелисты, которые пиликают там свою партию, иногда мимо всей оперы. А Глеб… Глеб не в счёт. Это единственное, что он делает, как женщина. Хочешь, я покажу тебе, как он это делает?

- Решайся, девочка! - услышала она голос, как раскат грома над сознанием. - Или Маша сейчас, здесь, или я - потом, когда ты захочешь!

Воронка разорвалась, рассыпалась звоном осколков по полу. Руку окатило чём-то мокрым, прохладным. Лера подскочила, заворачиваясь одной рукой в халат, второй - стряхивая с его рукава вино. Видимо, перед самой отключкой, Новодворская взмахнула крыльями и снесла с бара сразу два бокала.

- Нет, Глеб, ей в лесбиянки рано. Она ещё в мужчинах разочароваться не успела. Вся надёжа на тебя, - нарушила тишину Мария, поправляя на себе платье. - Очень чувственная дикарка. Но с ней у тебя будут проблемы…

Стыд вернулся, но такой силы, что Новодворскую накрыло с головой. Почти до слез. Волна, правда, быстро откатила, но оставила осадок обиды и злости на всех участников бесчеловечного эксперимента. На себя, кстати, тоже.

- Знаешь что, Глеб, - процедила Лера, совладав немного с эмоциями, -  а не попробовать ли тебе однополые отношения на пути к моей женщине? Вдруг тебе понравится, глядишь и потребность в ней сама собой отпадёт!

Она стянула потуже под подбородком ткань и, держа голову как можно выше, направилась к лестнице, с трудом подавляя желание припустить со всех ног.

- Ты вроде за помощью приходила? - бросил Граф, провожая ее взглядом.

- Спасибо, обойдусь! - буркнула Лера, плохо понимая куда идёт.

- Да погоди ты! - он схватил за мокрый рукав. - Пошли, - и, не отпуская, поволок за собой по лестнице. Лера даже не пыталась вырваться - халат при сопротивлении мог остаться у него в руке, а Лере совсем не улыбалось опять бегать по особняку в одних мокрых трусах.

Граф подвёл к двери на втором этаже, к комнате прямо под «ее» спальней. Открыл дверь, затаскивая ее внутрь, включил светильник. Помещение было похоже на опочивальню Графа.

Нет!

Лера рефлекторно потянула на себя локоть, отступая.

- Это моя комната, - подтвердил он догадку. - До завтра меня не будет, можешь спать спокойно. А утром придёт Гога и откроет тебе твою комнату.

И вместо того, чтобы пожелать спокойной ночи и выйти, как обещал, Граф притянул Леру за рукав к себе. А она на этот раз не стала спорить. А смысл? После того, что вытворяла там внизу всего десять минут назад?

- Ты назвала меня по имени, Лера… - обжег он шёпотом висок. - Может, повторишь? Не так много я прошу за свою чистую… кровать.

Каждой распаленной клеткой кожи она ощущала малейшие колебания их плотно прижатых друг к другу тел. Хотя стояли они неподвижно, будто боялись сделать шаг и подорваться на мине. Это был тот самый момент, когда Новодворская впервые осознала, что тянущая